Звучало это, на первый взгляд, довольно искренне. И тут Мильченко решился:
"А не найдется, милый человек, у тебя места в хате, чтобы путнику переночевать?"
"Отчего не найтись", — медленно, почти нараспев, произнес старший. — "Отчего не найтись", — повторил он, — "вот сменюсь через час, и провожу тебя до хаты. А покуда — вон, лавочка, посиди, передохни. Издалека, небось, идешь?"
"Издалека", — вздохнул Мильченко, присаживаясь на лавку, — "от самого Беляховска. И все пешком".
"А как торговля?"
"Пустое!" — махнул рукой Сергей. — "Сменял вот только свинец на продукты, чтобы самому не оголодать. А настоящей торговли нету".
"А на что же ты, Сергей, к примеру, для настоящей торговли свой свинец сменять хотел?" — не отставал старший.
"Да как зватьто тебя?" — перебил его Мильченко.
"Моя вина, не представился, как положено", — ответил старший. — "Зовут меня Егор Никитович, ратник сельского ополчения".
"Менять свинец мне заказано только на соль. А еето и нет ни у кого. В Беляховске раньше всегда можно было разжиться — и там нету!"
"Верно", — степенно кивнул Егор Никитович, — "теперь соль велено только на богоугодные дела пускать".
"И что это за дела?" — полюбопытствовал Мильченко.
"А про то старшие знают. Нынче соль строго по норме выдают. А остальное, значит, на важные дела надобно" — назидательно сказал старший. Его напарник за все время этого разговора не проронил ни слова.
Когда Егора Никитовича с напарником сменила другая пара патрульных, Сергей отправился с ним в хату. Войдя в рубленный бревенчатый дом, он осмотрелся, заметил в углу иконы, и, вспомнив, как Егор поминал бога, сам неспешно перекрестился на образа и поклонился в сторону красного угла, а потом — хозяину.
"Желаю здравствовать сему дому, и хозяину, и домочадцам его" — произнес Мильченко.
"Благодарствую", — ответил хозяин, и, не удержавшись, сказал полувопросительно — полуутвердительно, — "а ты, вижу, бога все же не забыл".
"Чего греха таить", — вздохнул Сергей, — "не оченьто я раньше о боге вспоминал. А все же без веры люди ведь хуже зверья становятся".
"Это ты точно сказал", — закивал головой хозяин, — "хуже зверья. Столько мерзостей творят — тьфу, сказать противно. Истреблять таких надо без жалости".
Сергей на короткое мгновение прищурился, но моментально овладел собой.
"Да, некоторых бы отправить куда следует, за грехи свои расплачиваться полной мерой, глядишь, тут и дышать полегче станет", — не очень определенно поддакнул он.
"Вот и преподобный наш, отец Афанасий из Славьгорода, так говорит. Очистить, говорит, надо землю от бесов в людском облике, чтобы люду православному легче жилось. Воздаяние, говорит, нам за то, что уклонились от путей Господа нашего. А потому исправить надо грехи, нами содеянные, вернуться к богу, а с упорствующими — не церемониться".
"Куда уж дальшето церемониться", — снова поддакнул Сергей.
"За верой нашей — сила", — разгорячился Егор, — "и мы нехристям покажем. Никто судьбы своей не избегнет, нечестивцы. Но мы не крови жаждем", — спохватился он, — "кто покается, да веру не на словах только примет, к Господу и к правде его лицо свое обратит, — тех мы примем, как братьев своих. И воцарится тогда повсюду божья благодать".
Не отрываясь от разговора, Егор скинул куртку, сапоги, подошел к небольшому деревянному шкафчику, и открыл его ключом. Сергей увидел в шкафу ружейную стойку на три гнезда. Два гнезда были пустыми, а в одном стояла охотничья двустволка. Пока хозяин аккуратно ставил в стойку свой автомат, предварительно отомкнув от него магазин, да отсоединял от пояса подсумок и ножны со штык — ножом, Сергей успел рассмотреть внутренность шкафчика получше. На полочке над стойкой виднелась коробка охотничьих патронов без верхней крышки. "Штук двадцать", — прикинул про себя Сергей. Рядом лежали два запасных магазина к АК, подсумок, и стояли четыре коробки патронов к автомату.
Сергей был поражен. Оружие сейчас имели почти все. Но обычно у деревенских жителей автоматы были редкостью. Чаще встречались охотничьи винтовки или гладкоствольные ружья. За десяток с лишним лет, прошедших с окончания Последней войны, запасы патронов поистаяли, новых поступлений было мало, да и любая власть (а особенно бандиты, верховодившие во многих местностях) не жаловала владельцев мощного автоматического оружия, нередко конфискуя его. Иной раз автомат мог стоить его владельцу и головы. Впрочем, Калашниковых, как самой распространенной модели, на руках было все же немало, но вот патроны… Полтора — два десятка патронов были нормой, владелец полного запасного рожка мог считать себя богачом. А тут, у какогото, судя по всему, простого ополченца, — четыре коробки! Откуда такое богатство?
Тем временем хозяйка проворно накрыла на стол нехитрую снедь и, не произнося ни слова, удалилась в соседнюю комнату. Егор Никитович перекрестил стол и вымолвил:
"Благослови, Господи, нашу трапезу".
Сергей перекрестился одновременно с хозяином и принялся за еду.
Утром их разговор имел продолжение.
"Смотрю я на тебя", — говорил хозяин, поливая на дворе Сергея, обнаженного до пояса, холодной водичкой из ведра, — "мужик ты вроде крепкий, да и не бестолковый. Чего же ты эту беспутную торгашескую жизньто ведешь? Осел бы на земле. Дело это святое, и порядку у земли больше. Жизнь тут открытая, честная…"
"Так ведь кормлюсь я с торговли", — оправдывающимся тоном откликнулся Сергей, принимая из рук Егора Никитовича полотенце. После секундного молчания, утерев лицо, он добавил — "Земля что. Земли много — бери да работай. Да только одному с пустого места землю поднимать — пуп надорвешь. А в деревнях не оченьто охотно чужаков принимают".
"А ты к нам иди", — предложил Егор. — "У нас крепких ребят, вроде тебя, привечают. Нам такие нужны, что бога еще не забыли".
Сергей закончил вытираться и пристально посмотрел на хозяина. Тот слегка улыбнулся, с хитринкой прищурив глаза:
"Я смотрю, ты с ружьецом ходишь…"
"Без ружья в нашем деле никак", — спокойно заметил Сергей.
"И хорошо им владеешь?" — продолжал Егор.
"При нужде справлюсь. Патроныто зря палить никак нельзя", — ответил Мильченко.
"Вот я и говорю — иди к нам", — настойчиво произнес Егор Никитович.
"К вам… Это подумать надо. Так вот все бросить — и к вам? Серьезные дела с кондачка не решают", — покачал головой Сергей и спросил — "Вот ежели, к примеру, я у вас в деревне решу осесть, какую мне тут жизнь надобно вести будет, а?"
"Какую жизнь?" — повторил его вопрос хозяин. — "Да самую обыкновенную, по — христиански жить будешь. Приходи перво — наперво к нашему приходскому старосте, — да я сам тебя к нему сведу. Землю тебе дадим, хату пустую найдем, женим тебя, чтоб все по — людски было, а потом и новую хату срубить можно". — Помолчав немного, он добавил — "Само собой, в ратники определим. Дела у нас для ратников много. Ну и, понятно, проверить тебя надобно будет — каков ты в деле, и правда ли ты за веру нашу православную до конца пойдешь. Сам понимаешь, нам ошибиться нельзя".
