— Коллега Прунцль ошибается, — ответил готановед. — Я давеча не стал ему возражать, потому что… в общем, я счел это бесполезным. Но уверяю вас: без мифов, без изучения тогдо вы ничего не поймете в том, что происходит в Готане. Мы имеем дело с чрезвычайно своеобразной страной. Самолеты могли пропадать и в другом месте, но все происходящее в целом — «сонная болезнь», помешательства, феномены, гибель группы ученых — могло произойти только здесь!
— Я и о гибели группы не прочитал, — признался я. — Хотел, но сон сморил. Представляете, наш самолет отклонился от курса и вошел в ту самую «сонную зону». Но, к счастью, все закончилось благополучно.
— Ну историю группы Рошбаха, я уверен, вы прочитаете с интересом, — заверил меня Химмельсберг. — Здесь Прунцль прав: это действительно похоже на детектив. А что касается готанских мифов, то я могу, если хотите, рассказать самую их суть. Мы сегодня будем в храме Аттонга — самое удобное место для такого рассказа.
— Буду весьма признателен, — сказал я. — Если вас не затруднит…
— Не затруднит, — заверил готановед.
На этом наша беседа прервалась: мы подъехали к королевскому дворцу. Впрочем, он не произвел на меня особого впечатления: видно было, что это старинное здание не раз перестраивали, а совсем недавно тщательно отделали, превратив в выставочный объект.
После дворца мы посетили еще развалины крепости принца Шин Шно (экскурсовод сообщила, что крепость устояла под натиском орд Сагату и была разрушена позже, во время страшного землетрясения) и сады королевы Цинри Йен с каскадом водопадов. Затем наступила очередь того самого храма, о котором говорил Химмельсберг.
Выглядел храм необычно — словно огромная арка ворот, проемы которых забраны стенами. Прежде чем мы прошли за храмовую ограду, охраняемую сурового вида стражами со старинными кинжалами за поясом и вполне современными дубинками, наш милый экскурсовод провела переговоры со жрецами. К их беседе присоединился и Химмельсберг, причем я заметил, что его приветствовали как старого знакомого. Вернувшись, девушка сообщила, что храм закрыт для экскурсий, но нам в виде исключения разрешают его осмотреть. У нас есть примерно полчаса до начала вечерней молитвы; когда она начнется, следует удалиться. Разговоры внутри запрещены, поэтому она с нами не пойдет и простится здесь. Мы поблагодарили нашего гида и, пройдя под скрещенными каменными мечами, вступили во владения Аттонга (вот, я уже запомнил имя местного божества).
Внутри было полутемно. Когда мои глаза привыкли к тусклому свету, я стал различать вырезанные на стенах барельефы. Изображения шли рядами, один над другим, до самого верха — хотя кто мог разглядеть их на такой высоте? Это были сцены из каких-то мифов: чудовища со звериными и птичьими телами, но с головами мужчин и женщин, люди верхом на птицах, воины с мечами и змеями в руках; кто-то тонул в море, группа уродцев пыталась укрыться в пещере от разившей их молнии… Я шел вдоль стены, и в мерцающем свете расположенных в причудливом беспорядке светильников мне казалось, что изображения движутся и следят за мной. Вот этот гигант с телом быка — разве он только что не смотрел в другую сторону?
Я перешел к следующей группе изображений. Кентавр с бычьим телом присутствовал и здесь, но теперь у него появились двое соседей равного с ним размера. Один выглядел почти как человек, только с шестью верхними конечностями: кроме обычных рук, вооруженных мечами, он имел еще пару звериных лап устрашающего вида и пару щупалец. Третий гигант был самым страшным — такими в кино изображают обитателей ада. Над головами трех существ нависало нечто напоминавшее то ли ветку дерева, то ли кровеносную систему, а у их ног толпились фигурки людей. Интересно, что бы все это значило?
Я обернулся и увидел стоявшего рядом готановеда.
— Кто эти трое? — шепотом спросил я. — И что тут вообще происходит? Хотя нам сказали, что говорить здесь нельзя…
— Если тихо, то можно, — успокоил меня Химмельсберг. — Здесь изображены три главных фигуры готанского пантеона, три великих демона — Кайохлабар, Тебар и Мантро. Присутствует и их создатель, владыка Аттонг. Его принято изображать в виде молнии — вот здесь, видите?
— Ну да, на демонов они и похожи, — согласился я. — Но позвольте, если у них в храме демоны, так они что, сатанисты?
— Это почему? — удивился Химмельсберг. — В нашей церкви в сцене мучения грешников вы тоже можете увидеть чертей. К тому же здешние демоны — создания самого владыки Аттонга, дело его рук. Понимаете, как учит готанская религия тогдо…
Мелодичный звон, раздавшийся из глубины храма, остановил моего лектора.
— Вот дьявол, как не вовремя! — воскликнул готановед.
— Что это? — спросил я.
— Сигнал к началу службы, — пояснил он. — Нам придется покинуть храм. А я не сообщил вам самого главного, ни слова не сказал о Воротах Кадоро! Дело в том, что демоны, чьи изображения вы только что видели, имеют, можно сказать, персональное задание от владыки Аттонга. Они поставлены стеречь ворота, ведущие на тот свет. И с этими воротами связаны все те чудеса, что здесь происходят! Вы ничего не поймете в Готане, не прочитав о взаимоотношениях персонажей здешней мифологии. Хотя бы в пределах той записки, что любезно составил профессор Видович.
— Вы меня убедили, — отвечал я. — Прочту эти главы при первой же возможности. Скажем, в вертолете. Нам же лететь не меньше двух часов, верно?
— Если не больше, — согласился специалист по мифам и легендам.
«25 сентября группа исследователей под руководством Самюэля Рошбаха разбила лагерь на склонах горы Гиздр. Группа состояла из девяти человек, среди них были уфологи, криптологи и тому подобные знатоки, но были и серьезные ученые. Прежде всего таким ученым был сам Рошбах — известный физик, специалист в области поля. Предусматривалось, что исследования продлятся около месяца. Однако спустя две недели произошли трагические события, причины которых мы и пытаемся установить.
8 октября ясновидец-экстрасенс Франц Кетлиус направился к скалам в полутора километрах от лагеря. По его словам, накануне он наблюдал там необычайно яркий феномен и надеялся увидеть его еще раз. Спустя полчаса после прибытия на место Кетлиус почувствовал себя плохо. Он описывает свое состояние как внезапно возникшее чувство необъяснимого страха, даже ужаса, ему хотелось бежать, спрятаться от приближающихся мучений, и в то же время он испытывал сильнейшую подавленность, не позволявшую ему тронуться с места.
Кетлиусу казалось, что такое состояние продолжалось долго — по его словам, не меньше часа. Проверить это оказалось невозможным — когда, почувствовав себя лучше, он посмотрел на часы, то обнаружил, что они стоят. Все еще чувствуя себя разбитым и словно бы спящим, он вернулся в лагерь. Он рассказывал, что в тот момент им владело единственное желание — вытянуться на своей койке и заснуть. Однако ощущение какой-то тревоги…»
