Мы перед входом в ту самую гостиницу, куда я послал Бхишму. Стеклянные двери разъехались в стороны. Охранник окинул нас взглядом. Моя проводница слегка коснулась кончиками пальцев радужного шара пропускного устройства у него на столе, бросила «это со мной», и перед нами открылась очередная пара дверей, ведущих в холл. Засверкали люстры, отразившись в бежевом мраморе стен. Зашумели струи фонтана, искрясь и рассыпаясь у поверхности воды. Из тенистых зарослей оранжерейных растений потянуло прохладой.
Подошли к лифту, и перед нами открылись двери темного дерева. Мы поднялись на пятый этаж. Номер роскошный, трехкомнатный. Она указала на мягкий малиновый диван, огибающий полупрозрачный стол сложной формы. Села в кресло напротив, положила пальцы на столешницу.
– Ну, давай о деле, – сказала она. – У твоего бхакта какая группа крови?
– Не знаю.
– Спроси.
– Зачем?
– Для сотворения ложной личности, – она усмехнулась. – Все просто, дальше некуда. У каждого человека в крови биомодераторы. Достаточно перелить кровь. И система начнет принимать тебя за него. Правда, и он получит доступ ко всем твоим счетам, коммуникациям и информации. Так что если не доверяешь – лучше убить. И так, чтобы сведения о его смерти никуда не просочились. Пропал – и все.
– Ты так делала? – спросил я.
– Это не моя специальность. Я коммерсант. Просто ты мне нравишься. А технологию я знаю, специалистов тоже. Сведу.
– Спасибо. Бхишме я доверяю.
– Тем лучше. Дай бог, чтобы группа крови совпала.
– Договорились.
– Погоди. Есть еще одна маленькая сложность. Дело в том, что твои теперешние биомодераторы просто съедят чужие, если их предварительно не уничтожить. А уничтожать их в тебе нельзя. Если уж биомодераторы погибнут, что с тобой станет? Сам понимаешь. Поэтому перед переливанием чужой крови проводят еще одну не очень приятную процедуру. Твою кровь несколько раз прокачивают через фильтрационное устройство, чтобы концентрация биомодераторов стала настолько мала, чтобы они не могли справиться с чужаками. Дело долгое и небезопасное. Там вещество какое-то в фильтре, не знаю, у них ноу-хау. Его тоже фильтруют, конечно. Но не дай бог в кровь попадет, все может быть.
– Понятно. Как тебя зовут?
Она усмехнулась:
– Очень своевременный вопрос. Юлия.
– Юлия, дай мне руку.
Взял ее за кончики пальцев и коснулся их губами.
В глазах Юлии мелькнуло удивление. На этот раз искреннее, не деланное, не для создания образа.
– Поняла? – спросил я.
– У тебя нет биомодераторов?
– Не знаю. Но сигнала от них нет. Возможно, кто-то уже проделал с моей кровью процедуру, которую ты описала.
– Возможно?
– За последнюю неделю в моей жизни многое случилось, и далеко не все я могу объяснить.
Появился кофе. Часть столешницы в центре стола подернулась легкой рябью, словно была жидкой, затуманилась и исчезла. На свет божий выплыл серебристый поднос с вкусно пахнущими кофе чашечками и с печеньем.
– Спасибо, – сказал я и взял чашечку.
Юлия тоже отпила глоток, задумалась.
– У тебя нет устройства связи, – заметила она. – Возможно, твои биомодераторы дают слишком слабый сигнал, который невозможно зарегистрировать без усиления. Мало ли, повреждены… На, попробуй!
Сняла кольцо и протянула мне. Устройство связи дорогое, массивное, стилизовано под модный восемнадцатый век. Перстень с рубином. На традиционный средний палец не налез, и я надел его на мизинец.
Попытался установить связь и дотянуться до информационного поля. Кольцо не отвечает, зато я почувствовал дуновение Вселенной. Теперь я могу лучше отследить свои ощущения. Снизу вверх вдоль позвоночника поднимается тепло, и сразу следует холод, растекаясь по телу, словно жидкий азот. У кончиков пальцев возникло слабое свечение. Сначала красное, потом бледнее и бледнее. Наконец, в нем появился голубоватый оттенок. Я понял, что еще мгновение и сожгу Юлин прибор.
Молниеносно сорвал кольцо. Посмотрел – цело. Рука еле заметно дрожит.
– Извини, Юлия, – я старался говорить как можно спокойнее. – Ничего не получается.
По-моему, она все заметила. Но виду не подала. Опустила глаза и отхлебнула еще чуть-чуть кофе.
– Что ж, тогда будем надеяться, что биомодераторов нет. В конце концов, можно проверить экспериментально. Сейчас будешь выяснять группу крови твоего бхакта или дождешься утра?
– Дождусь, – улыбнулся я. – Если позволишь остаться.
Мы как-то незаметно перешли на ты.
– Еще как позволю! – сказала она.
Поднялась с места, подошла, склонилась надо мной. Тонкие пальчики нашли пуговицу моей рубашки, она покорно выскользнула из петли. Узкие ладони собрали ткань и раздвинули на груди, губы коснулись кожи над ключицей.
– Я давно не видела такого красивого мужчины, – прошептала она.
– В наше время красотой никого не удивишь, – заметил я.
И занялся ее сложным нарядом. Она попыталась помочь, но я взял ее руки за запястья и поцеловал, потом развел в стороны.
– Сам справлюсь.
Когда ее атласная блуза упала мне под ноги и мои пальцы скользнули к застежке брюк, из ладоней уже рвался оранжевый огонь. Но ткань осталась цела. Эта штука жжется не во всех частях спектра.
Я встал на рассвете, подошел к окну. Высоко в небе плывут подсвеченные солнцем облака. Как золотые рыбки. Стекло приятно холодит ладонь. Между пальцев – сиреневое свечение. Тихое, спокойное, не опасное.
Я подумал о Бхишме. Проблема биомодераторов оставалась. Надо бы с ним связаться. Свинство будить человека в такую рань, но у них, кажется, в пять пуджа. Если мой личный бхакт еще не забил на воспевание бога Шивы – сейчас наверняка сидит на коврике в позе лотоса и читает мантры.
По позвоночнику поднимается тепло, сияние возле пальцев стало ярко-синим, руки похолодели. В голове возникла картинка, яркая и объемная, словно транслируемая устройством связи. Бхишма в своем гостиничном номере, зажигает курительные палочки перед скульптурой Шивы Натараджи, водруженной на тумбочку. Одет в оранжевую простыню и сандалии. Что-то поет на санскрите, отходит, простирается ниц.
Такое впечатление, что биомодераторы проснулись, и я смотрю фильм. Взглянул на руку: устройства связи нет, да и не может быть, вчера я вернул его Юле. Зато ладонь окутывает синий огонь.
Бхишма поднялся на ноги, прошептал «намашивайя» и двинулся к двери. Я совершенно четко понял, что его номер под нами, на четвертом этаже. Куда это он?
Он вышел в коридор, как был, в дхоти и сандалиях. Подошел к лифту. Двери разъехались в стороны, и он шагнул внутрь. Я вижу его со стороны и одновременно смотрю его глазами. В зеркале на стене лифта – отражение высокого молодого человека со странным выражением лица. Как во время экстатического танца.
