—Лихо это у тебя, — улыбнулся я. — Казню, прикажу, давно научился командовать?
—Вот ты ржешь, а мне было не до смеха. Ты в это тело когда попал, что нибудь о мире знал? По глазам вижу, что знал. А я последнее, что помню, как бухал с пацанами паленую водку и отрубился. А очнулся мордой в салате, в руках кубок с вином, а над душой стоит дрищ и лечит мне, что у меня через час прием послов из Эльфийского леса. А я смотрю на него и пытаюсь понять — это какой-то глюк от паленки, или парни прикалываются?
—Тю, мордой в салат, я вообще на алтаре очнулся, а архимаги из меня силу выкачивали! Еще бы чуть — и помер бы второй раз…
—Эт херня, — возразил Паша, замахав руками, — А вот тебя когда-нибудь троллиха соблазняла?
—Троллиха фигня! — возмутился я. — А тебе когда-нибудь русалка, у которой зубы, как у акулы, минет делала? Одно лишнее движение, и херак-не дождался бы дед внуков!
—И чего? Не херак? — заржал он.
—Не-не, я сразу все проверил, обошлось, — рассмеялся и я.
—Ну, тогда давай выпьем за настоящих мужиков, которым не страшны ни тролли, ни русалки.
Чокнувшись со мной бокалом и выпив, Пашка хитро на меня посмотрел и сказал:
—Все, хватит умных разговоров, сегодня мы отмечаем твой приезд, все остальное завтра.
—Паш, — возразил я. — Я вот тут недавно понял, что мне в принципе нельзя пить.
—Да херня война, главное — маневры! Мы ж во дворце, что может случиться? Так что пьем и не отлыниваем!
—Эх, мне бы твою уверенность, — устало подумал я, разливая по стаканам вино…
Утро встретило меня ярким солнцем в глаза, диким сушняком и переполненным мочевым пузырем. Подскочив с постели, я в панике забегал по комнате, в которой спал. К счастью, искомая дверь обнаружилась тут же, и я, сделав все дела, залез в душ. Стоя под теплыми струями воды и прогоняя по телу эфир, я восстанавливал в памяти вчерашний день и наш загул с Пашей. Свою одежду я обнаружил лежащей на стуле, тщательно выглаженной и приятно пахнувшей какими-то травами.
Как ни странно, провалов в этот раз в памяти не было, поэтому, прогнав в голове вчерашние события, я понял, что все было достаточно пристойно. По крайней мере, я ни на ком не женился и врагов вроде тоже не приобрел. Это подняло мне настроение, и я, умывшись и одевшись, отправился искать хозяина дома.
Вчера меня привезли в поместье Громовых в состоянии, близком к овощу, но, несмотря на это, где нахожусь, я помнил прекрасно.
Гриша обнаружился в холле, в окружении своих жен он пил чай, читая утреннюю газету. Эфир, разогнанный по телу, снял все последствия вчерашней пьянки, поэтому я, поприветствовав его, накинулся на завтрак. Есть хотелось жутко, и блинчики с медом пошли на ура. Наевшись, под одобрительные взгляды женской половины и усмешку Гриши, я блаженно откинулся в кресле и приготовился внимать рассказу о наших планах на сегодня.
Но не успели мы перекинуться и парой слов, как вошедший слуга доложил, что прибыл князь Темирязьев и требует его принять. По тому, как напрягся Гриша, я понял, что явились проблемы. Фамилия незваного гостя показалась мне смутно знакомой, но вспомнить, где же я ее слышал, не смог.
В холл стремительным шагом вошел высокий немолодой мужчина с ухоженной бородкой-эспаньолкой, в дорогом костюме и щеголеватой тростью в руках. Его сопровождали три человека, видимо, охрана, что с наглыми ухмылками расположились по периметру комнаты, с нескрываемым вожделением поглядывая на жен Гриши.
А князь тем временем плюхнулся в кресло, с неприязнью глядя на Гришу. Периодически его взгляд задерживался и на мне, но тут же возвращался обратно.
—Князь, чем обязан такому наглому вторжению в мой дом? — спросил Гриша, закипая от злости.
Тот мельком посмотрел на него, как на надоедливое насекомое, и стал говорить словно в пустоту, не обращая на нас никакого внимания.
—Мой отец очень не любил тараканов. Вот прямо до нервной дрожи. И давил их везде, где только встречал. И меня приучил к этому. Дай им волю, — говорил он, — и они расплодятся повсюду. Поэтому: увидел — убей, безо всякой жалости. Я всегда следовал его совету и еще ни разу не пожалел об этом. И вот сейчас я вижу перед собой расплодившихся тараканов, прикрывшихся красивой оберткой древнего рода. И я размышляю, как мне вас вывести. Просто прихлопнуть или выгнать взашей из дома, предварительно оскопив, чтобы больше не размножались?
Вы — Громовы — своей принципиальностью давно стоите мне поперек горла. Но я терпел — из жалости, все таки древний, когда-то уважаемый род… Но с такой беспардонной наглостью посметь оскорбить моего сына, моего наследника, на глазах у всех! Это последняя капля, переполнившая чашу моего терпения!
—А-а-а, я наконец-то понял… — с облегчением заключил я, обратившись к родичу, — Это отец того обоссаныша? Да, Гриш? И чего он приперся? Еще и ведет себя по-хозяйски. Дать ему по башке, и пусть летит птичка — до встречи с ближайшей стеной.
Пренебрежительно глянув на князя, от возмущения потерявшего дар речи и хватавшего воздух раззявленным ртом, как рыба, выброшенная на берег, я лениво произнес:
— Слышь, мужик! Поднял свою жопу и свалил в закат, и любовников своих прихвати. Нехрен им тут стоять, стенки подпирать. И вообще, ты ещё должен быть благодарен, что я твоего ублюдка за оскорбление не убил на месте! Но тогда я был добрый, а вот сейчас очень злой. Поэтому не доводи до греха, сдерни по-быстрому и забудь, что вообще сюда заходил.
—Да-а кто ты тако-ой?!!! — нашел наконец он в себе силы заорать. — Парни! — трясясь от бешенства, обратился он к охранникам, — Выведите его на улицу и отрубите его тупую голову! А с тобой, Григорий, мы позже поговорим!
Охранники только и успели, что сделать лишь шаг, как застыли на месте, связанные эфиром.
—Гриш, — поинтересовался я у парня. — Их можно здесь грохнуть или лучше на улицу вытащить? Кровь же плохо отмывается, да? Хотя, я могу их придушить, тогда и все чисто будет.
—Не надо их убивать, — придя в себя, запротестовал он. — А то еще вонять начнут, а нам это нужно?
—Черт, ты прав, а что делать тогда? А, я придумал!!!
Эфир, послушный моей воле, поднял над полом охранников, пучивших глаза от напряжения, и с силой влупил их в стену. Те как-то странно крякнули и дружно потеряли сознание. Темирязьев попробовал вскочить, но, увидев перед лицом маленький шарик истинного пламени, застыл, боясь даже пошевелиться.
—Гриш, пошли кого-нибудь ко мне в комнату. Мне вчера Паша телефон подарил, думаю, стоит ему позвонить.
Один из слуг, что с ужасом смотрели на происходящее, боясь вмешиваться, помчался стремглав в мою комнату и спустя буквально минуту вернулся, держа в руке вполне узнаваемый кнопочный телефон.
Быстро потыкав в клавиши, я нашел единственный номер, что был записан в памяти гаджета, и набрал его. Прошло гудков пять, прежде чем мне ответили.
Поставив его на громкую связь, я услышал про себя много хорошего, потому как будить утром страдающего похмельем человека не по-пацански.
—Паш, да ладно тебе ныть! Ща с Гришей приедем и полечим. Но тут другая тема. К нам некий Темирязьев заявился с утра. Права качал, ругался обидно. Что? Нет, живой пока. А чего? Могу и укоротить на голову, она у него все равно без мозгов. Не надо укорачивать? А что делать? Он меня типа оскорбил, убить грозился. Да, готов подтвердить… И войны не объявлял. Сидел тут, истории про тараканов рассказывал. Да откуда я знаю, зачем? Может, он их деликатесом считает или жрет для придания молодости коже!.. А, ну норм тогда, присылай своих архаровцев, пусть его пакуют. И поместье возьми под охрану, пока мы у тебя будем, а то неровен час, найдутся горячие головы. А остужать я таких только по отдельности могу. Голова отдельно, тело отдельно. Все-все, обещаю не буянить! Как его заберут, так мы сразу и приедем. Жди и не пей там без нас!. Ага, до связи, пока.
Я положил телефон в карман и уставился на людей, что с ужасом смотрели на меня.
—Э-э-э-э, Владислав Андреевич, — обратился изумленно ко мне Гриша. — А вы это с кем сейчас разговаривали?
