для мужчины, чем понимание, что он не может постоять за себя и свою семью.
– Кстати, а где это она призывала фамильяра? И что там делала ты? – задал я Хане вопрос, от которого она смутилась, и притом довольно сильно. Взгляд её упёрся в ноги, словно бы она внимательно смотрела, куда наступает. Но я-то видел, что она старательно прячет глаза. Ей отчего-то было стыдно за себя.
– Я… и не только я, но ещё и А… Ако с Юко, и все остальные… мы пытались призвать фамильяров, – то и дело запинаясь и оговариваясь, она всё же рассказала беспокоящие её вещи. Понятно, что ничего у них не вышло, иначе бы не было причин себя так вести.
– И что именно у вас пошло не так? – девушка подскочила, словно ужаленная, и посмотрела на меня полным обиды взглядом.
– Почему это у нас? И девочки справились, и ребята… а я… я… – понятно. Вот в чём причина. Все смогли, а она нет. Должно быть, очень обидно, когда ты, хозяйка и пример для подражания во всём для своих подчинённых, вдруг оказываешься в чём-то хуже, чем они. Японка едва ли не плакала от обиды. Надо бы хоть как-то отвлечь её – не хватало мне ещё успокаивать взрослую девушку. Вспомнилась Ульянка и один из моих последних разговоров с ней. Да, в чём-то девушки совсем как дети, и иногда к ним нужно применять те же уловки.
– Слушай, Хана. А правда, что ты рисуешь мангу для взрослых?
Фудзивара моментально покраснела до кончиков ушей. Не осталось даже и намёка на слёзы. Хех, хорошо, что сработало.
– П-п-почему ты вдруг это спрашиваешь? А?! – глаза японки метались, словно две птички в клетках. Меня это отчего-то сильно рассмешило: – Чего ты так хихикаешь?
– Да просто кое-кто мне сказал, вот мне и вспомнилось сейчас. Давно спросить хотел, – Хана схватила меня за грудки. Прямо как княжна когда-то. Только у моей сестры сил гораздо меньше, и припереть себя к стенке, как в тот раз, я не дал.
– Это Ако, да? Это она тебе рассказала? – сама себя выдала с головой. А могла бы начать отнекиваться. Может, тогда бы я ещё и поверил. Но уж точно не теперь.
– Так значит рисуешь?
Японка опустила глаза, поняв, что она прокололась, и теперь обмануть меня никак не сможет.
– Рисую. И что теперь?
В душе девушки струной натянулся страх, что я посчитаю её какой-то неправильной и вообще недостойной общения особой. Хорошая подсказка от моей способности смотреть прямо в душу, но я бы и без неё вёл себя так, а не иначе:
– Хорошо же. Покажешь как-нибудь?
Всё напряжение, что было внутри Ханы, исчезло в один миг. На его место пришло смущение. Краска залила её всю с головы до пят. Кажется, я даже мог расслышать, как неистово колотиться её сердце.
– Х-хорошо… наверное… только всё сгорело…
– Нарисуешь заново, я подожду. О, вот и столовая! – я полетел на запах каши и мяса, что занимали целых три длинных стола. И многих других готовых блюд – похоже, что на кухне брали первые попавшиеся продукты и из них сразу же готовили огромную кастрюлю еды. У поваров не было времени даже искать что-то конкретное. И это меня обрадовало. Не люблю я гречку, в прошлой жизни наелся её на сто лет вперёд. Но меня, заранее облизывающегося, остановил сурового вида мужчина в форме:
– О, боец. Смотрю, что ты у нас не занят. Давай за мной, будем грузить провиант в машины, – взяв меня чуть ли не за шиворот, он пошёл к выходу.
– Дядя, иди ты нафиг со своей погрузкой. Покушать дай, – глаза то ли инквизитора, то ли полицейского округлились. Он никак не ожидал такой наглости, даже слов по первой не находил. Но стоило мне попытаться выпутаться из его крепкой хватки, тут же взревел:
– Ты как обращаешься к старшему по званию? Упал-отжался, пока я добрый!
– Слушай, я не из этих ваших. Просто одежду такую выдали… – но в голове этого замечательного человека уже выстроилась нужная ему картина мира, в которой он бог и начальник, а я – бесправный червь. Вот именно из-за такого я и не хотел в прошлой жизни идти в армию.
– Ничего не хочу слышать! Ты у меня в камеру пойдёшь.
В камеру, значит… К словам он прислушиваться не станет, это я уже понял. Остаётся только то, что я умею в этой жизни лучше всего. Без лишних предисловий я влепил мужичку в форме звонкую отрезвляющую пощёчину, на которую обернулась вся столовая. Наш конфликт и без того привлёк внимание, но теперь, когда в ход пошло рукоприкладство, даже самые голодные отложили ложки в сторону. Хана, что шла расцепить нас, остановилась в нерешительности. Умничка, не то могла бы попасть под горячую руку.
– Ты… – уважаемый – кем-то, но точно не мной – вояка задохнулся от злости. Все угрозы застряли у него комом в горле, начав душить. К несчастью для себя, он решил ответить мне тем же. Но я был готов. Увернувшись от удара, я потянул мужичка на себя и скрутил за секунду, приложив лицом об пол.
– Всё, решили вопрос? – слегка прокрутил я ему кисть, чувствуя, как довожу связки до предела. Попытки трепыхаться подо мной, поставившим ему колено на позвоночник, тут же прекратились.
– Р-решили… – прохрипел он. Оставив его лежать и приходить в себя, я направился к раскладывавшему по тарелкам еду
