дня все это было, так сказать, в разумных пределах. Мир полнился историями о людях со сверхспособностями, и Сергей довольно спокойно воспринимал возможности своего организма. Теперь же … Он покачал головой. Четыре дня!!! Страшный укус, практически раздробивший плечо, и сложный перелом! Как?! А его, подобная удару пудового молота, атака на лобную кость адского пса?! Даже в лучшей своей форме Седой никогда не вытворял подобных фокусов …
Ответ напрашивался только один — Аанс! Вернее варианта могло быть два … Первый — то, что было заложено в него еще до рождения, начало прогрессировать и каким-то образом развиваться. А второй — то, что во время битвы с его мутировавшими соотечественниками, инопланетянка вновь воздействовала на его организм, наделив его … Чем? «А хер знает — чем? — нахмурив брови, Седой с подозрением посмотрел на свои руки. За последние четыре года ему не доводилось попадать в критические ситуации, где его новообретенные способности могли бы проявиться. Все это конечно в какой-то степени вдохновляло, но … Он вновь покачал головой — к чему подобные изменения могут привести?
«Эх, поговорить бы с Аанс!» — в очередной раз сокрушался он.
Седой поднял глаза к потолку и попытался отправить в неизвестное мощный энергетический посыл, как это бывало ранее при ментальном общении с куратором Лейне. Тишина …
«Сам, Сережа, сам!» — мысленно усмехнулся он и откинулся на подушку. То, что отныне он полностью здоров, наполнило его душу небывалым воодушевлением. Он вожделенно взглянул на спящую рядом Милану и осторожно сбросил с нее простыню. Как всегда — прекрасна и обворожительна! Роды, как это бывает у многих женщин, никак не сказались на великолепной фигуре. Жена что-то пробормотала и повернулась на живот, зарывшись лицом в подушку.
Сергей по-сатанински улыбнулся и легко коснулся губами ее плеча. Какая все-таки нежная у нее кожа! Он переместился чуть ниже и вновь поцеловал ее. Спящая Милана в ответ на это соблазнительно прогнулась. Еще ниже … Ниже … Когда губы его коснулись упругой ягодицы, жена издала тихий стон и пробудилась. Она села на постели и изумленно воззрилась на Решетова.
— Ты почему без повязки?! — ну словно строгая мамаша. — А перелом?!
Сергей взял ее ладонь в свою и провел ее пальчиками по зажившей ране. Губы Миланы приоткрылись от удивления. Она, распахнув свои прекрасные серые глаза, требовательно взглянула на Решетова, явно требуя объяснений. Седой в ответ виновато прожал плечами:
— Сам в недоумении …Ну, не ломать же снова ради твоего спокойствия! — он саркастично улыбнулся.
— Дурак! — она с негодованием нахмурила брови и легко ударила его по груди. При этом соски ее весьма призывно качнулись. Решетов внезапно почувствовал, что не только плечо и рука вернулись к жизни, о чем красноречиво свидетельствовала простынь, приподнявшаяся в области паха.
Седой сгреб жену в охапку и впился в ее полные губы долгим поцелуем. Меж ними давно уже не существовало условностей и ограничений — каждый знал, что именно желает партнер, а главное — КАК именно …
Спустя некоторое время, когда они, обессиленные, вытянулись на постели, дверь в их спальню неожиданно распахнулась.
— С добуым утуом! — пятилетний русоволосый и зеленоглазый сорванец радостно поприветствовал утомленных родителей. Как Милана не билась, он до сих пор не выговаривал букву «р».
Сергей нежно взглянул в его огромные глаза и ласково проворчал:
— С добрым! Иди сюда, бандит.
Мальчуган проворно юркнул на родительскую постель и прижался к матери.
— Мам, на иечку пойдем сегодня? Ты обещала!
Милана нежно взъерошила его волосы и улыбнулась.
— Пойдем, сынок. Вот и папа наш совсем кстати неожиданно выздоровел.
— Уа! — радостно воскликнул Ванька.
К слову сказать, официально мальчика звали Ион. Так нарекла его супруга после рождения, в то время как его отец сражался в качестве смертобоя на самой большой арене Тирана. По возвращении Решетов счел, что «Ион» очень похоже по звучанию на Ивана, поэтому на свой лад переименовал парня в Ваню. Получилось величественно и забавно: Ион-Ванька Решетов-Отра. Следом за Седым и остальные стали величать паренька Ваней, и лишь в верительных грамотах он был прописан как Ион. Первое время жена ворчала по этому поводу, но вскоре Сергей услышал как она и сама невольно «переключилась» на новое имя.
— Ваня, обедать! — неслось из столовой.
После полудня Решетов с Миланой, растянувшись на широком пледе, нежились в лучах палящего Зетро. Ванька воодушевленно сражался неподалеку с зарослями тростника деревянным мечом. Рядом тихо шумела река.
Седой, легко коснувшись пальцами роскошной груди супруги, потянулся было к ней с поцелуем, но тут же был категорично отвергнут.
— С ума сошел?! Ваня совсем рядом! — глаза жены были полны искреннего негодования.
Но уже через секунду она смягчилась и, легко чмокнув его в губы, прошептала:
— Дождись вечера, милый …
Сергей шумно вздохнул и, гася невольное возбуждение, сокрушенно ответил:
— Пойду — утоплюсь …
Он поднялся, потянулся и неспешно направился к реке. Нырнув в прохладную воду, Седой проплыл с десяток метров, лег на спину и, покачиваясь на мелких волнах, прикрыл веки. Хорошо! Выбросив в своем «крестовом походе» излишки нереализованного адреналина и оправившись от ран, теперь он мог полностью расслабиться. Мысли Решетова невольно вновь вернулись было к нежданно обретенным необычным способностям, но он решительно отогнал их. Решив не забивать себе голову, Седой очистил сознание от ненужных размышлений и практически задремал.
Сквозь плеск воды, иногда попадающей в ушные раковины, до него донесся далекий крик:
— Папа-а-а!
Было в голосе Ваньки что-то такое, что заставило Решетова мгновенно сбросить дремотное состояние и поднять над водой голову. Его сын со всех ног, спотыкаясь о неровности на берегу, бежал к реке. Седой отыскал взглядом Милану и сердце его, казалось, остановилось — она лежала на покрывале в неестественной позе — подогнув колени и разбросав в стороны руки. А из груди его жены, дрожа ярко-красным оперением, торчали древки двух стрел!
Несмотря на то, что разум его все еще не мог поверить в произошедшее, тело уже действовало само по себе. Он неистово заработал руками и уже через несколько секунд пулей вылетел на берег, устремившись навстречу рыдающему ребенку.
Когда до Вани оставался с десяток метров, мальчуган рухнул, словно подкошенный, за землю. Из его бедра, чуть выше колена, торчала метровая стрела …Сын издал тонкий крик, от которого сердце Седого сжалось в комок пульсирующей боли.
Зарычав от ярости, Решетов, хотя это было уже практически невозможно, ускорился и в несколько диких прыжков преодолел расстояние, отделявшее его от скорчившегося в приступе боли ребенка. Он упал рядом, сграбастал
