до этого на весу, на пол и пошёл за дровами.
Придётся теперь отрывать свинье вторую ногу. Обмусоленную деревяшкой, он есть точно не будет. Тем более что тот, похоже, обладает ядовитой слюной.
Ваня старался не удаляться сильно от входа в ангар. Кто знает, какая живность ещё обитает в этом лесу. Несмотря на изрядную физическую силу, Ваня был реалистом. В дикой природе, встретившись с хищником, человеческие мышцы далеко не всегда играют роль. Хорошо, что они есть, но если у противника толстая шкура и острые клыки, то мышц явно недостаточно. А оружие, которое у него было, служило больше для успокоения. Он даже свинью не сразу смог завалить. А если встретится крупный хищник? Тут исход схватки совершенно непонятен.
Побродив по окрестностям, Ваня насобирал хвороста и присмотрел несколько стволов сухостоя покрупнее, но ими нужно было заниматься отдельно. Когда он вернулся в ангар, деревяшка обмусоливал мосол оставшийся от ноги свиньи. Кроме него не было даже кожи. Он сожрал всё! Его тело под чехлом заметно разбухло в районе живота, и он возвышался там горой.
Взгляд у деревяшки был умиротворённый и с поволокой. Глаза у него слипались. И Ваня опять разглядел во взгляде благодарность.
Свиную ногу было жаль совсем чуть-чуть. Да, придётся повозиться, отрывая вторую, но зато деревяшка наелся и можно не бояться, что опять наброситься на него и вцепится в ногу. По крайней мере, пока не проголодается.
В то же время, у Вани начало формироваться небольшое доверие к этому маленькому уродцу. Его взгляд давно уже не выражал никакой агрессии. Он, похоже, не держал на Ваню зла, за то, что он его ранил. Не убил, и то хорошо. А теперь ещё и подкармливает. Но выпускать из поля зрения малыша он всё равно не торопился. Мало ли?
Ваня сходил и принёс дрова покрупнее. Когда он вернулся, деревяшка мирно спал. Конечно, столько съесть! Тут любой спать захочет.
Как оказалось, труднее всего было добыть огонь. Даже труднее чем оторвать вторую ногу свинье. Ваня делал это раньше, да и с теоретическими знаниями у него всё было в порядке. Но в этот раз почему-то долго не получалось. Возможно, материалы, которые он выбрал для разжигания огня, были недостаточно горючими. Бился он почти два часа и уже почти отчаялся, когда ему удалось, наконец, заставить тлеть кусочек сухого мха. Теперь главное было не спешить и всё не испортить.
Ещё через час, он сидел у огня и разложенной кошкой от зацепа отпиливал поджарившиеся кусочки мяса от окорока. Пока он ел, окорок успевал поджариться на месте среза, и он повторял процедуру. Единственный страх был стать как деревяшка. Лежать с огромным животом, не в состоянии подняться. А чем больше Ваня ел, тем больше чувствовал такую опасность. Нужно было уже остановиться, но никак не получалось.
Внезапно Ваня вспомнил, что опасался, не ядовитое ли мясо у свиньи. В хлопотах он про этот страх совсем забыл. Похоже, что оно было не ядовитым, но что-то в нём было такое, что заставляло, есть его безостановочно. Не давая себе опомниться, Ваня резко встал и полез на ящики, бросив всё как есть: горящий костёр, жарящееся мясо, разбросанное оружие на полу. Сработал инстинкт самосохранения.
Кряхтя, Ваня залез на место, где он спал. Живот был раздут и двигаться было трудно. Но он не болел. Видно, в мясе есть какая-то анестезия. Может и деревяшка не виноват, что сожрал всю ногу. На него это вещество похоже тоже действует. Интересно, жив ли он? Может, умер от обжорства? Ваня почувствовал беспокойство и, перевесившись через край, посмотрел на лежащего внизу деревяшку.
Присмотревшись, Ваня решил, что деревяшка, всё-таки спит. Потом он поймал себя на мысли, что беспокоился только что о его жизни. Это было странно. Совсем недавно он собирался его убить. Но теперь начинал чувствовать даже некоторую ответственность за малыша. Взгляд упал на костёр и начинающий подгорать окорок. Нестерпимо захотелось мяса!
Ваня быстро откатился от края и уставился в потолок. Так было легче, хотя запах всё равно беспокоил. Но Ваня реши терпеть, во что бы то ни стало. Через некоторое время он почувствовал, что глаза у него слипаются. Ваня не стал бороться со сном а, наоборот, с радостью упал в его объятия.
Ваня просыпался несколько раз. С одной стороны ему было хорошо, с другой он был в полубредовом состоянии. Он молился только об одном. Чтобы в мясе было что-то вроде наркотика, а не яда. Со временем токсин должен переработаться и вывестись из организма. Но то, что он был до сих пор жив, внушало надежду. По своим пробуждениям он понял, что день закончился, наступила ночь, а потом опять стало светло. К этому моменту ему было уже значительно лучше. Настолько, что он даже решил спуститься вниз.
Внизу он застал неожиданную картину. Деревяшка выбрался из под своего одеяла, добрался до туши свиньи и методично в ней вгрызался в области живота. Наружу торчали только ноги, а изнутри слышалось чавканье.
Даже в таком положении было вино раздувшийся живот деревяшки. Ваня постоял, посмотрел на всё это дело и, пожав плечами, пошёл на улицу, от греха подальше. Потому что нестерпимо хотелось отпилить кусочек от лежащего возле костра окорока. С одной стороны он обуглился почти, но внутри наверняка было место, где он как раз идеальной прожарки.
Деревяшку он решил не трогать. Выживет, так выживет. Умрёт от обжорства, значит такая судьба. Но с едой намечались проблемы. А что если тут вся дичь такая? Может не зря деревяшка дежурил возле портала, ожидая, кто оттуда свалится?
А это была мысль! Чем он хуже этого малыша? Может, если следить за кучей костей, рано или поздно там появится кто-то из его мира, с нетоксичным мясом.
Ваня пошёл к ручью, который нашёл раньше. Во рту было ощущение, как будто он жевал песок. Нужно было срочно попить воды. Он её уже пробовал, с ней всё было в порядке. Никаких видимых эффектов от употребления он не почувствовал.
Напившись, Ваня вернулся к ангару и стал изучать его на предмет особенностей конструкции. У него возникло устойчивое желание забраться наверх. Для этого было много поводов. Во-первых, он хотел оглядеться и понять, хоть примерно, где он находится и что его окружает. А то сейчас, кроме ангара, возвышающегося над ним, и примыкающего к нему леса, он ничего не видел. Во-вторых, была надежда добраться
