делать? — В отчаянии крикнул Тил, похоже он переживал за того человека.
— Собирай войска, наведаемся к нему в гости.
— Мы еще не готовы!
— Не страшно, ведь он не готов тоже. — Ухмыльнулся я.
Этот город назывался когда-то Орлиным Утёсом, по названию чёрной крепости, стоящей на одинокой, высокой скале.
Ныне, у этого города не было названия вовсе. Захватив город под своё управление, Маркиз Шорт лишил его названия. Теперь Утесом стала называться крепость, стоящая в середине города. Новый владелец пытался придумать городу название, но ни одно из них не прижилось.
Верные Графу старожилы продолжали называть по-старому. Остальные просто называли его городом Под Скалой.
И проникнуть внутрь города оказалась до смешного просто.
Когда он находился под властью Кондоров, его защищала крепость и королевская власть. Маркиз же не собирался заниматься постройкой стен, его больше интересовало выкачивать деньги, а не вкладывать их в развитие. Единственное, куда он вкладывал деньги — так это в свой роскошный особняк в западной части города.
Ранним утром, под прикрытием тумана несколько сотен человек вдруг появились в пригороде. Все они были по-разному одеты, имели разное телосложение, возраст... Но каждый из них тащил при себе странное железное копьё. Ботинки чавкали по сырой земле, капли тумана оседали на шляпах и странном оружии. Вышедший на улицу с ведром в руках, одинокий горожанин запнулся и упал. Он завороженным взглядом провожал колонну, что не обратила на него никакого внимания.
Грунтовая дорога сменилась брусчаткой, а дома стали выше и богаче.
Шедший впереди колонны командир махнул рукой, и отряд разделился на три равных части. Центральная, во главе с ним — направилась к главной площади Города. Остальные же две исчезли в глубине улиц.
Туманная дымка скрыла фигуры и лишь отпечатки сотен ботинок на дороге доказывали, что это не видение.
Горожанин поднялся, отряхнулся и поспешил обратно в дом.
Почему-то он не был удивлен тому, что возглавляющий колонну человек носил цвета Кондоров.
* * *
Утренний туман еще не рассеялся, но толпа уже собиралась на звон колокола. Деревянный помост охранялся десятком солдат. Больше не требовалось, ведь в центре на позолоченном троне сидел Казимир. Его сил вполне хватило бы, чтобы перебить всю собравшуюся внизу толпу черни... было бы на то настроение. Взмахом руки он стряхнул капли воды с малиновой, латной перчатки. Покрытый ярким лаком доспех не боялся влаги, но погода... Погода была дерьмовой и портила настроение. Быть может, он в самом деле убьет парочку тех, кто будет недостаточно громко хлопать предстоящей казни.
— ...также этот человек возводил хулу на правителя нашего города, достопочтенного, щедрого и справедливого Его Сиятельство Шорта, а также на его уважаемого и благородного сына Казимира, что лично пришел засвидетельствовать обвинения! — Вещал пухлый человек, чей малиновый костюм явственно указывал на то, что он из людей Маркиза. Бургомистр города.
— В гг’обу я видал и Шог’та и его кг’овожадного сынка! Пг’идет спг’аведливость и вы все сдохнете! — Уличив момент, прокричал избитый мужчина, что стоял на помосте, с веревкой на шее. Его бородка и усы были заляпаны кровью, а на лысой, яйцевидной голове красовалось свежее, еще сочащееся кровью клеймо.
Казимир нахмурился, больно уж наглый был этот бунтовщик. И ведь точно знает, что в его власти отложить быструю и легкую казнь и наполнить жизнь этого негодяя страданиями.
Как они с отцом наполнили страданиями жизнь его старшего брата.
— Заткните его. — Приказал Казимир палачу и поднялся с трона. Пластины доспехов, что были ему чуть не по размеру, предвкушающе зазвенели.
Мускулистый детина попытался засунуть в рот приговоренного тряпку, но тот отчаянно кусался, прикрикивая что-то про рабочих и крестьян.
Казимир прокашлялся и улыбнулся во все тридцать два зуба.
— Я обращаюсь ко всем собравшимся! Чернь и холопы! Зарубите себе на носу — порядок требует безоговорочного и полного подчинения! Сегодня любой бунтующий, агитатор или подстрекатель подвергнется примерному наказанию!
— Отлично сказано, господин! — Угодливо подхалимничал толстяк, но вдруг встрепенулся, когда встретился взглядом со мной. — Ты? Ты еще кто такой?
— Казимир, ты ошибся с датой для таких речей. Сегодня не пятое ноября. — Усмехнулся я, запрыгнув на помост.
— Кондор! — Чуть отпрянул аристократ, но тут же улыбнулся и обратился к приговоренному. — Ты! Если признаешься, что тебя послал вот этот человек — я пощажу твою жалкую жизнь!
— Земля должна пг’инадлежать кг’естьянам! — Крикнул мужичок вместо ответа, умудрившись при этом пнуть палача, что не оставлял попытки засунуть ему в рот тряпку.
— Я просил Тила найти мне не только самых крикливых, но и самых быстроногих. Как же ты попался, Лен?
— Пг’остите, атаман. Догнали....
— Ну ничего, посадим тебя на броневик — тогда никто не догонит. — Пошутил я.
— Ага! — Вскрикнул Казимир и указал на меня пальцем. — Так и знал, что за этими крикунами стоишь ты!
— Ну да. И что?
— Отец узнает об этом!
— Нисколько не сомневаюсь. А теперь отпусти моего человека.
— Что? И не подумаю! Палач, приказываю привести приговор в исполнение!
Палач сделал шаг к рычагу, но прогремел выстрел и он повалился навзничь.
— Кто посмел? — Крикнул Казимир, с ужасом наблюдая, как в толпе появляется всё больше и больше хищного блеска стали. Может, он не знал, что такое мушкет, но примкнутые штыки не оставляли сомнений, что это оружие.
— Неважно кто. Слушай предложение номер два, ты убираешься из города, и я к тебе даже не прикоснусь... Хотя, как я вижу, целители вернули тебе все зубы. Ты поверить не можешь, как мне хочется вновь исправить эту несправедливость!
— Ты не посмеешь! Управляющий, сигнал!
— Сейчас, господин! — Пухлый человек вдруг приложил правую руку к груди, и под костюмом что-то засветилось. Накрываю его антимагией, но поздно. Свечение уже закончилось.
— Вот и всё. — Ухмыляется аристократик. — Пусть ты и сильнее меня, но я вызвал подкрепление. Скоро тут будет сотня солдат из казарм и мой отряд рыцарей из поместья. Уноси ноги, пока можешь!
— Ты в самом деле думаешь, что оттуда могут еще прислать подкрепления? Тебе стоит подумать еще. — Бросил я и подошел вплотную к толстяку. Тот отшатнулся на край помоста.
— Господин, спасите меня! — Заверещал бургомистр, но
