пишут…
— Ну мы так и будет здесь торчать, что ли? — возмутился Сергей. — Парни, хорош трепаться, а. Алик, езжай домой. Ты человек свободный. А нам на физкультуру опаздывать не резон. До начала занятия всего десять минут осталось. В общем, как хотите, а я погнал…
— Да куда ты ломанулся-то так, Серый? — уже на тротуаре Виктор нагнал первым сбежавшего по ступеням вниз друга. — Тут идти-то всего пара сотен метров. Стадион через дорогу, считай.
— Так-то переодеться еще надо успеть, — не сбавляя шага, откликнулся Сергей. — Не знаю, как ты, но лично я бегать-прыгать в шубе не собираюсь.
— Вообще, не понимаю: нафига ты ее из гардероба забрал. Мог бы и в рубашке одной до раздевалки добежать. Тамошние шкафчики лично мне не внушают никакого доверия. И я б такую дорогую вещь оставлять там поостерегся.
— Не боись, разберемся, — хмыкнул Капустин и, на мгновенье опередив приятеля, первым юркнул за стеклянную дверь спортивного комплекса…
— Тридцать восемь… Тридцать девять… — у сорокалетнего крепыша-физрука Василия Львовича Лаптева в очередной раз за занятие глаза изумленно таращились на Капустина.
Этот манерный флик, с розовыми ногтями и обесцвеченными какой-то химией бровями на лысой, как коленка, голове, по-девчоночьи одетый в кислотного цвета обтягивающие бриджи и такую же майку-безрукавку, с вырезом почти до пупа, и до кучи еще в розовых кедах со стразами, сегодня играючи побил все рекорды, установленные его сверстниками когда-либо в этих стенах. Да что там другие студенты и прочие спортсмены, сам Василий Львович, будучи восемнадцатилетним юнцом уже КМС-ом по гимнастике и перворазрядником по прыжкам в длину, основательно так не дотягивал до реально феноменальных физических возможностей этого щуплого на вид студента.
— Сорок три… Сорок четыре… — парнишка до сих пор подтягивался на турнике в таком же бодром и энергичном темпе, который задал с самого сначала. Руки его совершенно не дрожали от усталости. А на лбу хоть и появилась легкая испарина, но пот вовсе не катился градом, заливая его лицо.
— Сорок восемь… Сорок девять… Пятьдесят… Ну все, хорош, достаточно, — дал отмашку неутомимому Капустину заколебавшийся считать его подтягивания физрук. — Молодца, Сергей. Отлично отработал. Теперь отдыхай.
— Да я так-то и не устал совсем, — независимо пожал плечами спускающийся с матов необычный студент. — Только во вкус входить начал…
— Ну извини, — хмыкнул Василий Львович. — Ты, Капустин, на занятии у меня не один, и товарищи твои тоже все должны комплекс упражнений сделать.
— Так-то, нам не горит, — хихикнула Тома Зелина из очереди студентов, выстроившихся к турникету.
— А ну-ка разговорчики! — нахмурился физрук. — Кто там следующий? Живо к снаряду!..
— Да иду я, иду, — проворчал Витя Шипов, с очевидной неохотой ступая на маты под перекладиной.
— Эй, как там тебя… Капустин! — нагнал Сергея зов физрука уже в шаге от гимнастического бревна, которое, за неимением в зале скамеек, прошедшие турник студенты по-птичьи облепили на манер жердочки. — Ты вот что, парень: вечерком, после занятий, часиков, скажем, в пять, приходи сюда, ладно. Я с тобой индивидуально еще позанимаюсь.
— Не получится, у меня вечером дела, — обломал физрука Сергей.
— Но, послушай, с твоими природными данными, да при грамотной тренировке…
— Нет. Физкультура мне интересна лишь в рамках учебной программы, — отрезал Капустин.
— Парень, ты даже не представляешь: какие возможности могут открыться перед тобой, если…
— Да, блин! Василий Львович, че не считаете-то⁈ Я уже три раза подтянулся, — прохрипел багровый с натуги Виктор, спасая друга от набивающегося в тренеры физрука.
— Шипов, я слежу за тобой, не переживай… Ну давай, родной, поднажми, еще чуть-чуть… Эх! Ладно, сойдет за четвертое подтягивание… Давай, Шипов, удиви меня теперь пятым…
— Не могу-ууу, — простонал Витя, пытаясь снова затащить налившееся свинцовой тяжестью тело вверх на трясущихся с натуги руках.
— Можешь! Я в тебя верю! Дава-ааай…
— Сереж, не возражаешь: слегка потесню? — неожиданно обратилась к Капустину, только-только лихо заскочившему на бревно и аккуратно опустившемся на узкой опоре на корточки, красотка Маша Терентьева. И тут же, не дожидаясь ответа, бойкая девчонка, подтянувшись задним хватом на руках, хлопнулась роскошной пятой точкой рядом так близко, что навалилась даже слегка правой ягодицей на левую кеду Сергея.
— Так-то места рядом полно, — фыркнул Капустин, легко сохранив баланс на бревне, несмотря на чувствительный толчок от соседки.
— Да ладно те, не будь таким букой, — улыбнулась Маша, беззаботно болтая красивыми длинными ногами. — Я ж не просто так, у меня разговор к тебе.
— Слушаю?
— Капустин, ну хорош уже правильного включать.
— Терентьева, че те надо от меня?
— Короче, я тут понаблюдала за тобой со стороны…
— И че?
— Парень ты вроде норм. Опять же в моде шаришь, и точка у тебя, ваще, огонь… Короче, решила, вот, к тебе подкатить… Ну че скажешь?
— А это тебя не пугает? — Сергей продемонстрировал соседке свои безупречные розовые ногти (с большим трудом восстановленные ночью после вчерашнего вечернего участия в ликвидации прорыва). — Может я из этих?
— Вот за одно и проверим, — игриво пихнула его плечом в бок бедовая девчонка. — Короче, жду тебя сегодня на вписке. Подваливай, с друзьями познакомлю. Обещаю, будет не скучно.
— Вообще-то…
— Ну к восьми-то вечера с делами своими, по любэ, порешаешь, — перебила Маша. — Отказа не приму — не надейся. А не явишься — обижусь… Ну все, вон мамочка твоя уже, крылья растопырив, несется… Короче, до вечера, Сереж. Адрес я тебе потом по ватсапу скину. — И, спрыгнув, она тут же сбежала в дальний конец бревна к подружкам.
— Серый, че она от тебя хотела? — пропыхтел навалившийся рядом на бревно, дышащий, как загнанная лошадь, друг Виктор.
— Да ниче. Забей, — отмахнулся Капустин. — Скажи лучше: сколько подтягиваний из тебя Львович вытянул?
— Шесть, кажется… Фак, я ща точно сдохну!
— Ну тоже нормально.
— Издеваешься?.. Это после того-то, как ты тут снова шоу гимнастическое устроил?
— Некоторые и по разу подтянуться не смогли. На их фоне ты, Витя, просто мастер, со своими шестью.
— Давай-давай, смейся над другом.
— Не я серьезно…
— Серый, — перебил посерьезневший вдруг Виктор, — это, конечно, не мое дело, но от Терентьевой ты б держался лучше подальше. Она, я слышал, с Цыганом мутила, еще до поступления в институт.
— И че? Какое мне дело до какого-то там левого цыгана?
— Да прямое, блин! Цыган — это прозвище у Валерки Цыганова, который на пятом курсе в нашем Политехе учится. Этот крендель как раз-таки продажей травы в институте нашем и заправляет. И те два урода, которых ты в коридоре вчера завалил — это Цыгана шестерки. Теперь врубаешься: каким боком здесь может оказаться Машка Терентьева?
— Не ссы, Витек, разберемся.
— Ну, как знаешь, Серег. Моя совесть чиста — о возможных проблемах я тебя предупредил.
— Что ты можешь?
— Все, что ты захочешь! Любой каприз.
— Тогда, давай так…
На отдаленном экране перед моим мысленным взором снова демонстрировалась откровенная сцена животной случки. В этот раз оксанкин партнер оказался годков на пять моложе предыдущего, с достаточно подтянутой фигурой, без отвратительно трясущихся в так фрикциям жировых складок по бокам и комично свисающего живота. Потому наблюдать за этой нарочито выставленной передо мной камасутрой было уже далеко не так противно, как в прошлый раз.
Развивающийся по стандартному сценарию незатейливый сюжет на сей раз растянулся на долгие часы непрерывного совокупления, за которые парень смог благополучно излиться в лоно партнерши аж шесть раз. Но каждый раз умелые действия ни разу не простой девушки, не позволяя отстрелявшемуся члену партнера опасть, вынуждали «бойца» с новой неистовой силой бросаться на амбразуру неутолимой страсти. И беспрерывный сексуальный марафон, в итоге, завершился-таки предсказуемым сердечным приступом у измотанного до предела молодого жеребца.
На пороге седьмой эякуляции парень, схватившись за сердце, безвольным кулем рухнул на потную спину партнерши. Оксана тут же, действуя с нечеловеческими силой и проворством, ужом вывернулась по мокрым простыням из-под сомлевшего тела, играючи перевернула на спину массивную мужскую фигуру (вдвое больше ее самой), запрыгнула бедняге на живот и впилась отросшими клыками в беззащитное горло жертвы.
Болезненный укус вывел парня из забытья. И сквозь застилающую глаза поволоку сердечного приступа несчастный увидел кошмарную вампиршу, с окровавленной клыкастой пастью нависшую над его лицом.
Перехватив прояснившийся взгляд жертвы, Оксана загипнотизировала жертву, и в наступившем вдруг безвременье ее недавний партнер услышал слова, невероятным образом произносимые без движения окровавленных губ и языка:
Я могу спасти. Но залогом спасения станет твоя потерянная душа. Которую на остаток цикла ты добровольно пожертвуешь Хозяину…
Выждав положенные жертве
