class="p1">— Сегодня я случайно услышал разговор вашего брата с начальником безопасности Порфирием Юкиным. Он недавно занял пост своего предшественника, погибшего в результате последнего покушения на вашего отца.
— Да, я знаю его. О чём они говорили?
— Не смогу воспроизвести дословно, но мне показалось, что ваш брат… упомянул смерть отца как удачно осуществившийся план. И сказал, что Юкин вполне заслужил награду. Не берусь утверждать, что правильно его понял… Я не слышал всего разговора. Но…
— Мой брат подкупил начальника охраны, чтобы убить отца и получить его титул.
Матвей удручённо склонил голову.
— Боюсь, это возможно, господин.
Поднявшись со стула, я прошёлся по комнате. Так-так… Князь, конечно, не был мне отцом в полном смысле слова, да и восторга от того, что один из его сыновей не унаследовал Дар, не испытывал, однако убивать его ради титула — слишком. Он заботился о нас, как умел, и не заслужил такого вероломства. Признаться, не ожидал от Павла подобной подлости, но в то же время не удивлён. Правда, сам он не решился бы. Уверен, им руководила мать. Её выдали за отца против воли — только ради союза между семьями. Я всегда чувствовал, что она так и не смирилась с этим и ненавидела супруга. Зато своего сыночка обожала. И вот теперь он князь!
Но это ненадолго. Я ещё вернусь в Россию и напомню родственничкам о том, что такое верность и возмездие. Но не сейчас. Ещё рано. Сначала нужно найти Вождя. Вот только я не уверен, что его стоит убивать. Он может послужить мне гораздо лучше живым. А что касается приказа императора… Плевать мне на него, если честно. Планы изменились.
— Господин, кажется, о вас говорят! — окликнул меня Матвей.
Вернувшись к телевизору, я увидел кадры дороги, в которой с трудом узнал ту, по которой мы ехали из аэропорта.
— По предварительным данным, поверенный российского посла в Китае господин Платонов встречал прибывшего в страну помощника русского атташе. До здания посольства оба дипломата не добрались, застигнутые землетрясением. Считаются пропавшими без вести. Возможно, работа спасателей, разбирающих завалы, прольёт свет на их судьбу.
Я медленно откинулся на спинку стула.
Если не объявлюсь, меня сочтут мёртвым. Вот братец обрадуется! Но главное — это даст мне свободу действий. Нужно хорошенько всё это обдумать. Поистине: не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь. Одни дороги для меня внезапно оказались закрыты, зато другие открылись и звали в путь.
Вечером, около десяти, в дверь гостевого домика робко постучали. Матвей поднялся с дивана, на котором сидел, глядя в телевизор, и потащился открывать. Иногда он любил поизображать дряхлого старика, хотя я-то отлично знал, что камердинер полон сил и энергии.
Когда открылась дверь, я услышал женские голоса.
— Господин, к вам гостьи! — крикнул Матвей. — Прошу, дамы, входите. Добрый вечер. Не могу вас ничем угостить, к сожалению.
Я увидел двух очень симпатичных китаянок в облегающих платьях с высокими разрезами, в которых мелькали белые гладкие бёдра. Обе дружно поклонились мне в пояс.
— Нас прислал господин Ма, — сказала одна. — Мы будем рады составить вам компанию.
— И на вечер, и на ночь, — добавила вторая. — Пожалуйста, не прогоняйте нас.
— С чего бы мне вас прогонять? — удивился я. — Садитесь. Расскажите, кто вы такие.
Девушки с довольными улыбками расположились на диване. Матвей, усмехнувшись в усы, выключил телевизор и ушёл в другую комнату. Понял, что обе девушки предназначаются мне. Я бы поделился, но едва ли господин Ма это поймёт. Ещё решит, что одна из них мне не понравилась. Для девушки это может закончиться плохо.
— Меня зовут Киан, — представилась одна из девушек.
— А меня — Лан, — сказала другая.
Коммутатор подсказал, что оба имени означают цветы.
— Константин. Жаль, у меня ничего нет, чтобы вам предложить, — я развёл руками. — Так что, боюсь, нам придётся коротать вечер за приятной беседой.
— Это ничего, — сказала одна из девушек. — Разрешите?
Я понятия не имел, о чём она, но кивнул. Китаянка грациозно поднялась, прошла к стене и нажала кнопку, которую я до этого момента не замечал. Через пару секунд в дверь постучали. Девушка поспешила её открыть, и в комнату вошла с подносом Джу. Она поставила явно заранее приготовленные еду и напитки на стол, поклонилась мне и поспешно вышла.
— Вам налить байцзю, господин? — предложила Киан. — Это рисовая водка. Почти не отличается от вашей. Вы ведь из России?
— С чего ты взяла? — спросил я.
— Так сказал господин Ма.
Наверное, понял по акценту. Или видел на дороге флажки посольской машины — ещё до того, как началось землетрясение. Если второе — то придётся сочинять новую легенду.
— Да, из России, — сказал я. — Наливай.
— У вас очень необычный цвет волос, — сказала Лан, с интересом разглядывая меня. — Я знаю, что в России у многих светлые волосы, но никогда не видела совершенно белых.
— Это от матери, — сказал я, беря из рук Киан керамическую чарку с байцзю. — Дело в генах. Это не болезнь, а просто особенность.
— Понятно, — кивнула девушка. — Вас не обидел мой вопрос?
— Нет, с какой стати? Выпейте со мной. За знакомство.
Киан тут же наполнила водкой ещё две чарки и отдала одну из них Лан.
— Будем, — кивнул я, чем вызвал у девушек хихиканье. — В чём дело? — спросил я, опрокинув в себя содержимое керамической посудины. — Разве я сказал что-то смешное?
— Простите, господин, — проговорила, кланяясь, Киан. — Просто это такой короткий тост…
— Жизнь тоже не особо длинная. Давайте присядем, и вы мне расскажете, что это за место. Мой слуга уверен, что оно принадлежит триаде.
Девушки переглянулись.
— Простите, господин Кос… Кона…
— Константин. Вам будет трудно это выговаривать. Подберите другое имя, китайское.
— Вы позволите называть вас Бэй? — спросила, взглянув на мои волосы, Лан.
— Почему Бэй? — удивился я. — Совсем не похоже на моё имя.
— Это означает «белый».
Я усмехнулся. Да, коммутатор так и сказал. Мог бы и сам догадаться.
— Хорошо. Мне даже нравится. Итак, я действительно в гостях у триады?
— Господин Ма — голова дракона, — проговорила Киан. — Это значит, что он руководит триадой.
Значит, прав был Матвей. Ишь, глазастый. А чуть что, врёт, что не видит дальше трёх шагов.
— И вы ему принадлежите? — спросил я.
Девушки кивнули.
— Да, нам повезло. Нас купили у родителей пять лет назад. С тех пор мы ни в чём не знаем нужды.
— И мы многое умеем, — добавила Киан. — Вы сами убедитесь. Нас учили очень хорошие наставницы.
— Иначе господин Ма не оставил бы нас у себя, — добавила Лан.
— Надеюсь, вы не его личные наложницы?
Девушки дружно покачали головами.
— Нет. Но мы тоже очень хороши.
— Не сомневаюсь. Что ж… Ещё байцзю? Позвольте на этот раз я сам налью.
Прежде чем воспользоваться гостеприимством главы триады, я намеревался узнать у девушек всё, что можно, о том, с кем мне предстоит иметь дело. Они не считали нужным что-то скрывать и легко щебетали, отпивая из своих чарок по маленьком глотку. Кажется, они даже гордились, что принадлежали такому уважаемому и могущественному человеку, как господин Ма. Должно быть, в родительских домах, из которых их забрали, чтобы сделать наложницами, жизнь была совсем не сахар.
Слушал я внимательно и старался всё запомнить.
Человек, которого я спас, именовался девушками то «господин Ма», то «Хозяин горы», то «Голова дракона». Очевидно, это были титулы высшей должности в триаде. Ему подчинялись Красный посох — командир боевиков, Соломенные сандалии — переговорщик и связной, поддерживающий отношения между кланами, и Белый бумажный веер — казначей. Также девушки называли этих людей различными числами, из чего я сделал вывод, что у одни и тех же должностей много различных названий. Вероятно, это нужно, чтобы запутать полицию и непосвящённых. Я даже удивился сначала, что наложницы так легко обо всём этом говорят, но затем понял, что в современном мире это давно не секрет. Да и откуда им знать что-то действительно важное?
Обычных членов триады девушки называли монахами. Когда я спросил, почему, Киан ответила, что дело в истории: оказывается, триады некогда образовались из послушников Шаолиня, разрушенного по приказу военачальника Ши Юсаня.
Выспросив у девушек всё, что они могли рассказать — не так уж и много, если подумать; уверен, всё это я мог легко почерпнуть из Интернета — я взглянул на часы и поставил пустую чарку на стол.
— Что ж,
