поблескивают от света фар. Закари останавливает машину.
– Они ждут нас, – шепчу я.
– Держитесь за что-нибудь, – говорит Закари и стартует с места, визжа шинами.
Вскрикнув, хватаюсь за руку Уилла и зажмуриваю глаза. Момент столкновения невозможно ни с чем спутать. Мы, как шар для боулинга, сшибаем кегли и ещё сильнее набираем скорость. Оборачиваюсь и вижу через заднее окно, как зараженные – те, что не были сбиты, бегут следом за машиной. Один прыгает с нечеловеческой силой и приземляется прямо в кузов пикапа, машину шатает. Зараженный встаёт в полный рост и, подняв голову вверх, начинает вопить.
– У нас гость, – говорит Закари сам себе, а потом бросает на меня короткий взгляд. – Сможешь ехать на этой машине?
– Да.
– Тогда перелезай.
– У нас есть ружье, – напоминаю ему я, и киваю в сторону Уилла.
– Ружье есть, но в нем нет патронов, – отвечает Закари. – Перелезай.
Бросаю взгляд на старика, он лишь пожимает плечами.
Твою ж мать!
– Хорошо, – соглашаюсь я, возвращая взгляд на Закари.
Перекидываю ногу через коробку передач и практически сажусь Закари на колени.
– Не стесняйся, устраивайся поудобнее, – говорит он и резко выруливает налево.
Я практически валюсь на него.
– Ставь ногу на педаль на счет три. Один, два, три. Бери руль.
Делаю, как было велено. Через несколько секунд Закари перебирается на моё место, берет у Уилла ружьё и бьет рукоятью по стеклу за нашими спинами.
– Не сбавляй скорость, – говорит он мне. – Отставшие не остановились.
– Откуда ты знаешь?
– Они голодны.
Отлично. Второй удар по стеклу, и оно разлетается вдребезги. Закари вылезает в кузов, и я тут же бросаю взгляд в зеркало заднего вида. До слуха доносится вопль зараженного. Замечаю, как мелькает Закари и нежданный гость. Я не вижу, что там происходит, и от дороги лучше не отвлекаться, поэтому я полностью сосредотачиваюсь на асфальте. Несколько минут борьбы и наступает тишина. Интересно, если Закари погибнет, полковник отменит свой приказ и отпустит мою семью?
– Зак?
Тишина.
Снова бросаю взгляд в зеркало заднего вида. Если он умрет, то и Лекса с детьми тоже. От полковника и не пахнет адекватностью, так что на её благоразумие в случае гибели Закари Келлера рассчитывать не стоит. Твою ж мать!
– Зак?! – более громко зову я.
Он перелезает через окно и садится между мной и Уиллом.
– Твоё переживание – лестно.
Протяжно выдыхаю и сжимаю руль ещё сильнее. Живой.
– Куда дальше? – спрашиваю я.
– Прямо до самого конца, пока не закончится бензин.
Бросаю взгляд на Зака и вижу, как он смотрит на свою ладонь, на которой красуется достаточно глубокий укус.
– Тебя укусили, – на выдохе произношу я.
– Без сомнений.
– Что делать?
– Ехать.
В этот момент мы слышим достаточно громкий гул, а после в небе загораются огни самолета.
– А что, если твои люди уже улетели? – спрашиваю я, стараясь не отвлекаться от дороги.
– Исключено.
– Почему?
– У них приказ.
На этом наш разговор заканчивается. Около часа едем в полнейшей тишине, а потом машина медленно останавливается. Топливо закончилось. Сворачиваю с дороги, и автомобиль замирает в метре от ближайшего дерева.
Ночь, туман, пустынная дорога и три путника. В течение минуты выбираемся из транспорта, забираю рюкзак, и мы продолжаем путь пешком.
О каком беге говорил Закари, если мы движемся со скоростью раненой улитки? Уилл с трудом передвигает ноги и слишком громко тащит за собой бесполезное ружьё, а я то и дело озираюсь по сторонам, готовая к новому нападению зараженных. Поправляю рюкзак, и ещё сильнее сжимаю нож Руби в правой руке.
Озноб пробегает по коже и заставляет ежиться. В таком темпе нам не дойти. Не настолько мы везучие. Старик не произнёс ни единого слова. Он в глубокой печали или в маразме. Удивлена, что Закари его ещё не убил и не прибавил тем самым нам скорость.
К счастью, нам удаётся преодолеть немногим больше километра. Уилл останавливается и садится прямо там, где перестал передвигать ногами.
– Извините, – хрипит он. – Я дальше не могу. Идите без меня. Я вообще не должен был оставлять… Руби.
Ожидаю действий Закари, он стоит над стариком и безмолвно смотрит на него. Спустя несколько секунд бросает безэмоциональный взгляд на меня и говорит: – Ты должна добежать до аэропорта, найди там Нео. Скажи ему, что ты от меня, передай – последний приказ отменяется. Он должен приехать сюда. Один.
– С чего он мне поверит?
– Ты скажешь ему, что ловеласа я выпущу сразу после прилета.
Чего? Ловеласа? Боже, даже не хочу вникать в странности граждан базы номер девять.
Перевожу взгляд с него на старика и снова возвращаюсь к Заку.
– Можно тебя на минуту? – спрашиваю я.
Зак кивает и отходит на пару метров от Уилла.
– Не уверена, что…
– Ты дойдешь, а точнее, добежишь. До аэропорта осталось не больше двух километров. Мне старика не дотащить, от укуса постепенно немеет тело. Я не смогу идти примерно через тридцать минут.
Этого я тоже не знала. Думаю, пребывание на базе Зака раскроет многие карты, касаемо зараженных.
– Почему ты убил Руби, а его…
У меня не хватает смелости договорить, но Закари понимает меня и без дальнейших слов. Он внимательно всматривается в мои глаза и серьезно отвечает:
– Девушка была хуже, чем мертвой, а он – жив. Жив и не заражен. Моя команда таких не бросает, только если это не изгнанник. Кто мы, если не пытаемся спасти даже самую хлипкую иллюзию жизни?
– Риторический вопрос.
– Нет. Практический. Если мы не будем спасать тех, кто ещё остался в живых, то мы вымрем быстрее, чем наступит Рождество.
– Я поняла.
– А теперь беги.
Разворачиваюсь, но голос Зака останавливает меня.
– Оставь рюкзак, он замедлит тебя.
С колотящимся сердцем скидываю рюкзак, стараюсь казаться максимально неподозрительной, но мысль о том, что рация с базы номер восемь сдаст меня куда быстрее, чем я сама, раззадоривает мои и без того хилые нервишки. Разворачиваюсь и бегу. Откидываю все лишние мысли и переживания. Мой бег легок, ведь до этого мы еле как шли. Прибавляю скорость, но не до своего личного максимума, силы мне нужны. Взгляд исследует ближайшие деревья. Из-за каждого из них могут появиться зараженные. Меня успокаивает одно, в последнее время зараженные сторонятся пустынных дорог, ведь тут практически нет еды. Основные их массы располагаются в городах и поселениях, там, где ещё могут быть выжившие.
Глаза устают самыми первыми, от разглядывания тумана начинает болеть голова. Пробежав примерно половину пути, останавливаюсь. Прислушиваюсь и, кажется, различаю шелест травы. Ветра практически нет, следовательно, там, на противоположной стороне
