от
куда?
— Да подрезал из сумки того козла, пока он Кислого ебашил, аха-ха-ха.
Послышались мощные занюхивающие звуки. Только сейчас я заметил, что наверху воцарилась тишина. Больше не слыхать ора визгливой шкуры, не скрипели пружины и не качались плафоны под потолком. Наверно, тот чувак тоже услышал гопников? Блин, да скорей всего, они его и ищут! Сейчас тот ебатель свалит через какой-нибудь черный ход, а Саньку разгребать все дерьмо…
***
С топотом, гамом и гнусной матершиной вся шобла ввалилась в помещение. Я отломал вилкой кусочек голубца и отправил в рот. Да уж, столь мерзких рож мне даже в банде Сергеича не попадалось.
— Ты чо, эй! Ты чо, ты чо? — обратился вновь ко мне тот, первый гопарь.
Остальные бегали по залу, опрокидывая стулья. Кто-то залез в бар, кто-то молотил по двери в кухню и орал:
— Выходи, мразь, сука! Ааа!!! Аха-ха-ха!
Так понимаю, на помощь хозяина рассчитывать не стоит…
— Слы-слы, братиш, а ты откуда, ебать, такой, ы? — Дегенерат в «адидасе» уселся напротив меня.
— В Питер еду, — сказал я. — А что?
Палец уже капец как чесался на спусковом крючке, но я решил не спешить. Послать пулю в лоб всегда успеется.
— Слы, братиш, братиш, ебать… ты ж не против с пациками выпить? — Гопник швырнул на стол свой поганый кепарь. — Меня Диса звать. А че, тя как?
— Санек, — представился я без пяти минут покойнику.
— Эй, пацы, пацы! — заорал Диса. — Бля, гоните сюда! Санек угощает, ебать, аха-ха! ха!
«Пацы» слетелись к столу, как гребаные коршуны. Был бы я один, непременно занервничал бы, но со мной мой верный дружище. Револьвер. Снова я не стал его доставать, хоть и мерзкие ублюдки безнадежно испортили мой вечер.
Один из упырей скинул со стула мой рюкзак. Я хотел подхватить, но тот бросил его другому имбецилу. Этих вальну следующими. Диса гнусно загоготал и, схватив мой коньяк, надолго забулькал. Волна холодной ярости прокатилось по спине. Давайте, давайте, ублюдки…
— Ебать, он, сука, тяжелый, — сказал мудозвон в шапке-пидорке.
— А ну, Костыль, дай сюда, нахуй! — велел Диса.
Тот перекинул мой рюкзак вожаку.
— Слы-слы, братиш, ты не против, если мы позырим чо там?
— Против.
По толпе говнюков пронесся негодующий вздох.
— Ебать, Санек, ты че, пациков не уважаешь? Аха-ха!
— Почему это? — спросил я.
— Во, глянь на него, — Диса показал пальцем на гопника с разбитым ебалом. — Это корефан мой, Кислый. Беда у него, ебать. Че ты не выручишь кента денюжкой? Аха-ха!
— Нет.
— Ебать, ты, сука, дерзкий!— протянул гопник и мерзко усмехнулся.
— Верни рюкзак, — сказал я.
— Аха-ха, нахуй! Мы, бля, с тобой бухаем, как с нормальным кентом, — продолжил Диса, — а ты, ебать в рот, нихуя не по-пацански поступаешь.
И принялся возиться с застежками моего рюкзака. Я дернулся от гнева. Гопник справа положил на плечо свою лапу, насмешливо наблюдая за мной.
— О, бля, нихххуя… се… блять! — заорал Диса, засовывая рыло в рюкзак. — Да эт же…
— Верни мои вещи, ублюдок!
— Нихуя-нихуя! Он ваще попутал! Ебааать! — галдели со всех сторон.
— Последний раз предупреждаю, — сказал я сквозь зубы. — Верни. Мои. Вещи.
— А то чо-чо-чо, хуила? Аха-ха! — Диса перегнулся через стол, кривляясь и выпучивая свои упоротые шары. — Че смелый, ебать? Ты че, смелый, тя спрашиваааааАААААА!!!
Вопль перешел в пронзительный визг, потому что секундой раньше моя рука с вилкой выстрелила вперед. Целился в глаз, но столовый прибор застрял в щеке. Гопота опешила. Я рычагом вывернул и со всей силы дернул, выдернув с мясом и, кажется, с парой зубов.
Зачем я это сделал? Почему просто не выстрелил в подонка? Куда делось мое железное хладнокровие? Я успел только заехать с локтя в шапку-пидарку, опрокинуть стол. Слева подлетел Кислый, тот, что с разбитым еблом. Не знаю уж, кто его расквасил, но мой тактический ботинок оставил на нем еще один кровавый след.
В следующий миг кто-то подскочил сзади. Удар по голове. Вокруг сыпались щепки, обломки стула. Блять! Я так и не успел выхватить револьвер. Гопники с воем налетали со всех сторон. Мои блоки не в силах были остановить многочисленные мясистые кулаки. Надо упасть. Тогда есть шанс дотянуться до кобуры…
— Держи его, пацы! Ыыыгггххх!!! — страшно хрипя и булькая, рычал Диса.
Крепкие лапы блокировали мои боевые конечности. Вращая глазами, глава гопников явился в поле моего зрения. Одной рукой он зажимал хлещущую кровь из разорванной щеки, а в другой — та самая вилка.
— Ебааать, ты, — бульк-бульк, — попал, сучара! Ты попал, стопудово, нахуй!
— Тебе, бля, пиздец!
— Охуеть, Диса, он те полебальника разворотил!
— Ща я ему очко, — буль-бульк, — разворочу, блянах, этой, сука, вилкой! Ыргх-кха, сска!
— Хуясе! Да те в больничку надо, Диса!
— Заебали пиздеть, нахуй! Тащите его на улицу, бля!
Я дергался, пытаясь освободить хотя бы ноги. Тяжелый удар под дых, а следом в ухо заставили обмякнуть мое тело. Неужели это все? Неужели не доберусь до Питера? Не увижу «Аврору», Петропавловскую крепость, Казанский собор, «Эрмитаж»? Я, переживший термоядерные бомбардировки, погибну забитый до смерти сельской гопотой?! Уроды поволокли меня к выходу.
В этот момент громкая тяжелая поступь раздалась сверху. Мерзавцы замерли. Руки, держащие меня, разжались. Бамс! Грязный пол с силой ударил по спине и затылку.
— Ебать! Ебать, нахуй! Диса, это он! Тот сучара! — верещали гопники.
В ноздри шибанула адская вонь. Я увидел, что Кислый пятится к дверям, придерживая сзади портки. Остальные принялись отступать, нервно переглядываясь.
Бух. Бух. Бух. Шаги все ближе. Кто-то спускался со второго этажа. И этот кто-то заставил уебанцев нехило подобосраться.
— Ну че, ребятишки, — раздался рокочущий бас, — вам че, епта, не хватило что ль? Ну, айда, выйдем-погутарим, нахой!
В поле зрения могучим утесом возник десантура. С одной стороны, я, конечно, обрадовался неожиданной встрече. Но с другой, получается, что этот громила опять во что-то ввязался, натворил какую-то лютую дичь, а мне пришлось расплачиваться за его выходки целостью своего сурового ебальника.
— Ебать мои колеса! — радостно проорал Вован. — Тя где носило, братка? Заебался тя тут ждать, нах!
— Как ты узнал, что я приду сюда? — простонал я, пытаясь подняться с пола. Безуспешно.
— А куда ты, нах, мог припиздошить? Гы… Я, хуль, прикинул зону выброски, в один квадрат должно было снести, нах. Дорога здеся одна, нах.
Очевидно, улетевшему ВДВшнику не пришло в башку, что я едва не погиб.
С улицы раздался гнусаво-булькающий крик:
— Выходи, пидорас! Ща ебало тебе выломаем нахуй!
Я снова попытался встать.
— Гы-гы… ты погодь, братка, полежи малость. А я пока побеседую
