За ограждением Женька подумал, что надо было Иришке все-таки позвонить. В частном порядке, и наплевать, что народ подумает, да вздумает ли хохмить. Канал связи с Москвой держали постоянный, из динамиков компьютера доносились голоса координационного центра Отдела. Смена была не Иркина, но подруга наверняка сидела в «Ситуационной». Даже голос ее, кажется, слышался. Пусть работает. Нет, правильно, что не позвонил. Девчонки у нас стойкие, но не железные. А от прилюдного рева и хлюпанья боеспособность подразделения однозначно падает…
– …Отсчет пошел…
Через мгновение земля толкнулась в подошвы сапог. Пахнуло сырой зеленью, и капитан Марчук прошептал:
– Уже, а?
Задача опергруппы «Ланцет»:
Оперативные мероприятия по выявлению и задержанию штурмбаннфюрера Карла Визе, подозреваемого в причастности к работе организации «Hopfkucuck».
Сроки по отсчету «Кальки»: 21–26 июля 1944 г.
Район оперативных действий: с. Пасеки – г. Львов. Взаимодействие с спецгруппой ГУКР СМЕРШ. Контакт с частями 10-го гвардейского добровольческого корпуса.
Расчет привлеченных сил и средств:
1. Командир группы – капитан Коваленко Валерий Сергеевич (ВС РФ)
2. Заместитель командира группы – капитан Марчук Сергей Николаевич (Повітряні Сили Збройних Сил України)
3. Специалист-переводчик, лейтенант Спирин Вадим Алексеевич (ВС РФ)
4. Специалист-переводчик, младший сержант Земляков Евгений Романович (ВС РФ)
Переброску осуществляет полевой пункт координации «Л-1». Старший стартовой группы ст. лейтенант Гавриков А. Р.
Оперативная обстановка:
13 июля 1944 года войска 1-го Украинского фронта начали Львовско-Сандомирскую операцию.
15 июля на Рава-Русском направлении оборона немцев была прорвана частями 3-й гвардейской и 13-й армии.
16 июля в прорыв введена конно-механизированная группа.
17 июля в сражение введена 1-я гвардейская танковая армия. Войска 1-го Украинского фронта вышли на территорию Польши.
На Львовском направлении бои носили более упорный характер. Под ударом немецкая оборона устояла, 15 июля силами двух танковых дивизий противник контратаковал. 16 июля советское командование ввело в бой 4-ю танковую армию. Активизировала действия наша авиация и артиллерия. 16–17 июля в узкий коридор у города Котлова вошли две советские танковые армии.
К исходу 18 июля немецкая оборона была прорвана на обоих направлениях. В районе Бродов в котле оказалась крупная группировка противника. В их числе была и 14-я гренадерская дивизия СС «Галичина»…
– Schneller! Schneller![42] – понукал немец-ротенфюрер.
Повинуясь приказу, Микола пытался бежать быстрее, но не выходило – сапоги от чуть подсохшей земли отрываться не хотели. Проще упасть и сдохнуть. Не, не дадут сдохнуть, бить будут.
Во всем были виноваты немцы. Подставили, на самый опасный участок загнали, под танки сунули, заткнули дыру прорыва. Ведь с самого начала дивизионники рассчитывали занять отлично оборудованные позиции на другом участке фронта. Нет, загнали сюда, к Суходолам[43]. Стояли батальоны, укреплялись, с селянами контакт налаживали. Многим стрильцам места были знакомы – не так давно хлопцы здесь порядок наводили[44]. Когда кругом свои, оно поспокойнее. Хоть немцы-командиры и орали, но в село заскочить, стопку махнуть, с женским населением поболтать украинские эсэсовцы успевали. Небось не Нойхаммер проклятый[45]. Наведывались к дивизионникам и хлопцы из местного УПА – неподалеку в лесах базировались две чоты. Вроде договаривались действовать сообща, но на чем именно столковались, Микола, понятно, не знал.
Шутце Грабчак числился в батальоне связи, но в последние дни был прикомандирован к артиллеристам. Оно и к лучшему – у связистов Вуттиг[46] зверствовал, украинцев за людей не считал, только на своих батальонных немцев рассчитывал. Вообще-то, у артиллеристов было не лучше, разве что в тяжелом дивизионе украинец командовал, своих хлопцев берег. Еще имелось два батальонных командира из украинцев в 29-м полку.
Бегал Микола с проводами: тяни, сними, перетяни, обрыв найди. На аппарате сидел старший вистун-ротенфюрер – по-немецки он куда лучше Грабчака понимал и даже слегка сам разговаривал. Налетали советские бомберы, мешали работам, но в целом дело было знакомое, – учили немцы крепко – под бомбами голова тупеет, сердце в брюхе от страха стучит, а руки работают.
Спокойная жизнь заканчивалась. Советы беспокоили все чаще, авианалеты становились все точнее. Окопы и блиндажи не спасали, в разы прибавилось раненых и убитых. Погиб командир III артдивизиона.
12 июня началось всерьез. Дивизию переподчинили 1-й танковой армии, и все сразу зашевелилось: полки снимались с насиженных мест, перебрасывались на новые позиции, вся артиллерия стягивалась в кулак…
Пока спешно шли навстречу канонаде, было жутко: на дороге сожженные немецкие машины, повозки, трупы – чуть ли не сплошняком. Авиация Советов отработала здесь безжалостно. Возились у дороги немногочисленные немцы из похоронной команды, собирали и сортировали куски конских и человеческих тел. Галичане смотрели на ряды тел и свертков разорванного мяса в молчании, шли, вслушиваясь в небо – но было еще слишком темно, обошлось…
Потом Микола бегал по околице Подгорец, сращивал нитку связи – клятые немецкие бронетранспортеры все время рвали провода. Батальоны и батареи дивизионников вновь спешно окапывались. Говорили, что у русских тысячи танков – лавами так и прут. Немцы отходили растрепанные, повозки ранеными плотно набиты. Уже в сумерках единственный цугмашинен тяжелой зенитной батареи, по очереди перетаскивавший 8,8-сантиметровые орудия, вырвал из двух линий куски метров по пятнадцать – Микола проклинал зенитчиков так, что тем точно икалось.
Ночью Грабчака подняли – приказано было идти в 30-й полк, там готовились контратаковать прорвавшуюся пехоту Советов и требовали обеспечить надежную связь с артиллерией. Чуяло сердце – дурной день будет. Микола командиру насчет ноги напомнил – ведь подвернул давеча, все же видели. Камрад штурмфюрер, может, толком и не понял по немецко-галицийски, но под зад врезал так, что Гробчак аж язык прикусил.
…Светало. Многочисленная русская артиллерия настойчиво кидала снаряды куда-то левее, дивизионные батареи им отвечали. Связисты, нагруженные катушками и аппаратами, рысили по лесу – вокруг копошились окапывающиеся дивизионники, но штаб батальона все не находился. Наконец, отыскались. Было около шести утра, от росы все отсырело, разгоралась пулеметная перестрелка, старший вистун озабоченно сказал, что где-то пробой замыкает, и двинулся по «нитке» в тыл. Микола не успел подивиться хитроумию старшего по команде, как его самого послали с штурмфюрером-подхорунжим в качестве связного…
