Послушно сунув в рот загубник, Бука зажал пальцами нос и зажмурился. Вовремя: со всех сторон ударили тугие холодные струи. Напор был мощным, и казалось, его просто принялись избивать странными пенными кулаками. От неожиданности он едва не упал, заметался, поскальзываясь на гладком кафеле, пытаясь увернуться от едких, колких струй, но те находили его по всему пространству этой странной «душевой». Все кончилось так же внезапно, как и началось. Бука выплюнул загубник, схватился за лицо: как он не жмурился, эта дрянь проникла-таки в глаза и теперь жгла, словно норовя выесть их изнутри.
– Глаза не тереть! – прикрикнул голос. – Стоять на месте!
Со всех сторон ударили потоки раскаленного воздуха – и Бука нервно схватил загубник, чтобы не сжечь легкие. Едва эта пытка закончилась, и он стал сух и свеж, загубник с электрическим звуком ушел вверх, едва не вырвав ему зубы.
– Закрыть глаза ладонями! – велел голос.
Ошалевший от происходящего, Бука быстро выполнил приказ. И даже сквозь пальцы ощутил потоки нестерпимо яркого света, наполнившего помещение тревожным запахом озона. Тревожным – оттого, что в Зоне запах этот свидетельствовал о близости аномалии, связанной с высокими энергиями – вроде электры. Но кончилась и эта процедура, и задержанный, хорошо обработанный, вымытый и, как, наверное, здесь считали, обеззараженный, прошел в следующее помещение. Оно выглядело попроще – крашеные, все еще пахнущие свежей краской стены, лавки, узкие железные шкафы. И все те же двое конвоиров, брезгливо рассматривающих голого подопечного.
– Одевайся, – приказал старший, кивнув в сторону лавки. Там лежала плотно сложенная грубая серая роба. Бука напялил безразмерные штаны и рубаху, сунул ноги в какие-то, явно ношеные, кеды. Его одежду, надо полагать, отправили на уничтожение.
– Вперед! – приказал конвоир.
Миновав пост дежурного лейтенанта и сделав запись в его в толстом, потрепанном журнале, отправились по длинному коридору, до половины грубо выкрашенному синей краской, со стендами и бледными плакатами на стенах. Плакаты, как водится, призывали к бдительности и усердию в освоении средств радиационной защиты. Несмотря на обилие дверей по обе стороны, народу здесь практически не было. Может, дело было в позднем часе, а может, служащие сорвались отсюда по тревоге.
Вообще, на первый взгляд комендатура не производила того ужасающего впечатления, какое ожидал Бука, наслушавшийся рассказов сталкеров. Всякий раз рассказы эти велись раздраженным тоном и обильно разбавлялись нецензурной бранью. Ведь зачастую именно военная комендатура становилась для сталкера прямым трамплином на тюремные нары. По неопытности, Бука решил, что поскольку сталкером он не является, то и бояться ему, вроде бы, нечего. Оттого, проследовав мимо еще одного дежурного лейтенанта, он совершенно спокойно вошел вслед за конвоиром в просторный, заполненный табачным дымом кабинет.
Кабинет был довольно просторен, но поражал какой-то мертвой пустотой: из мебели был здесь лишь неказистый стол, сейф да пара стульев. На одном из них, навалившись локтями на стол, сидел капитан в общевойсковой форме. Точнее, в форменной рубашке при галстуке – китель висел на спинке стула. Капитан курил, изучая содержимое пухлой картонной папки.
– Здравия желаю! – неторопливо, с самоуверенной ленцой произнес конвоир.
– Здоров! – не поднимая головы, отозвался капитан.
– Принимайте задержанного, – сказал боец. – Бригада быстрого реагирования, вам должны были сообщить.
– Ага, – равнодушно сказал капитан, глядя на Буку красными, воспаленными глазами. – На посту оформили?
– Так точно. Вот это у него изъяли…
Старший конвоир положил на стол перед капитаном прозрачный пакетик с хабаром.
– Ага… – с удовлетворением произнес капитан, даже оживился немного. – Опасный? Финты какие-нибудь отмачивал?
– Да вроде, нет. Не сопротивлялся, попыток к бегству не совершал.
– Это облегчает дело, – кивнул капитан. – Ну, что же, тогда оставляйте его – и свободны.
Бойцы молча исчезли за дверью. Бука продолжал стоять, от нечего делать, наблюдая за капитаном. Тот, казалось, не замечал его присутствия, продолжал перекладывать бумажки и курить. Даже как-то неуютно становилось. Наконец, офицер потянулся к черному телефонному аппарату, снял трубку, подождал некоторое время, брезгливо раздавливая окурок в массивной, до краев заполненной пепельнице.
– Дайте «Сосну»! – вяло попросил капитан. – Кто на связи? Лыков? Да, я. Что там у вас? Лезут? Вот же сучье семя… Жертвы есть? Ох ты… Ну, да, в тот раз еще больше было… Ну, держитесь, что тут еще скажешь… Я что спросить-то хотел: нарушителей много задержали? Да, хотел узнать, сколько вы мне работы подкинете… Ну, да, и я о том же: удачно дежурство выпало, что б его… Ага… – он поднял усталый взгляд на Буку. – Да нет, одного пока… Ага… И на том спасибо. Ну да, на кой мне с ними возиться – что, мне премию за каждого дают, что ли? Ну, ты меня понял… Вот и ладненько.
Капитан положил трубку. И будто только сейчас заметил задержанного. На худом, изможденном лице капитана, появилась бледная улыбка.
– Вот и отлично, – сказал он. – Значит, один ты у меня сегодня. Так что поговорим спокойно, не торопясь, без нервов… А что это ты стоишь, как столб? Садись, садись, в ногах правды нет. Курить будешь?
– Нет, спасибо… – ответил Бука, присаживаясь на жесткий казенный стул.
– Это правильно, – с удовольствием закуривая очередную сигарету, заметил капитан. – Курить вредно. Правда, через Периметр лазить, говорят, еще вреднее, а?
– Я не знаю, я же не лазил, – сказал Бука, и даже сам ощутил, что фальшиво.
– Допустим, – добродушно согласился капитан. – А побрякушки эти откуда?
Капитан приподнял за уголок пакет с хабаром, поболтал им для придания своему вопросу весомости. К вопросу этому Бука успел подготовиться, а потому ответил незамедлительно, наверное, даже слишком быстро:
– Это не мое. Приятель меня на машине подвозил – когда тревогу объявили. Так машина по пути навернулась, приятель на мутантов нарвался, я сам еле успел сбежать… А это я на ходу, у него из бардачка подхватил. Ну, не пропадать же добру? Это же, вроде, денег стоит…
Капитан терпеливо внимал, чуть склонив голову на бок, и время от времени удовлетворенно кивал – как учитель, слушающий зазубренный ответ ученика. Стряхнул наросшую на кончике сигареты пепельную «колбаску», сказал:
– Ну, да, складно рассказываешь. Конечно, незаконное хранение артефактов – это не вынос их из Зоны, и даже не сбыт. То есть, не уголовщина, а всего лишь административное правонарушение. Будь я сталкером – такую же историю слепил бы, только более правдоподобную. Нет, не спорю – очень даже может быть. Здесь все промышляют этим дерьмом из Зоны. Не поверишь: однажды бойцы в детской песочнице пустышку откопали – так от нее фонило, как от атомной бомбы, квартал эвакуировать пришлось… Давай лучше о другом поговорим. Кто ты такой и откуда взялся?
