Грейсон повторил его жест и почувствовал жжение потревоженной под бинтом раны. Он вспомнил автоматический пистолет, наведенный ему в лицо, и подавил дрожь. Тот человек выстрелил, вероятно, один раз и удовлетворился этим. Если бы он выстрелил из этого маленького смертоносного оружия очередью…
— Я положил тебя на сани, которые нашел на складе, и переправил сюда. Дэмис сказал, что у тебя легкая черепная травма, но мозг цел и ты поправишься.
— Спасибо, — сказал Грейсон, чувствуя, как неискренни его слова.
Клейдон опять пожал плечами.
— Я не мог тебя бросить просто так. — Он отвернулся от окна и подошел к кровати Грейсона. — Как я уже сказал, если ты хочешь отблагодарить нас, то поспеши со своим выздоровлением и потом уматывай отсюда. Если обнаружится, что мы держим тебя здесь…
Грейсон вспомнил мятежи, пожары, оружие, толпы людей, когда по городу расползлись слухи о предстоящей передаче Треллвана Хендрику VI.
— Да, я представляю.
— Неужели? Сомневаюсь в этом. — Желчь уже явно слышалась в словах Клейдона. — Этот город, целая планета распахнуты сейчас настежь для пиратов Хендрика… И в этом твоя вина!
— Эй! Не моя. Мне ничего не приходилось делать…
— Значит, твоих людей, какая разница! Послушай, я думал, Треллван — протекторат Федеративного Содружества! Зачем покидать нас? Зачем передавать нас этим чудовищам?
— Они такие плохие?
— Я помню немногое об их последнем налете, — сказал Клейдон. — Только отдельные эпизоды… люди бегут… ночное небо в огне… пещера, набитая перепуганными и вопящими людьми… Я был тогда еще мал. Но помню мать. Она погибла, когда они сожгли Саргад… Погибла или была взята в рабство. — Он покачал головой. — Я предпочитаю думать, что она погибла.
Грейсон зажмурился и долго молчал. Он и понятия не имел, что такие злые, жгучие чувства бродят в умах людей Саргада. Потом он открыл глаза.
— Тогда зачем ты помог мне, Клейдон?
Тот помедлил, прежде чем ответить.
— Я не знаю. Может, из-за Риверы. Если бы не он, я до сих пор работал бы в ларьке на улице Торговцев, мечтая, что когда-нибудь стану, как мой отец, преуспевающим саргадским коммерсантом. На время… на время… подвернулось кое-что получше. Я не могу выразить это в словах. Сейчас это прошло… все прошло. Но думаю, что обязан Ривере хотя бы этим.
— Ты ненавидишь меня… за то, что случилось?
— Ненавижу тебя? Лично? Нет, я так не думаю. Я не испытываю ненависти даже к Федеративному Содружеству за то, что случилось. Я действительно думаю, что ваши люди сглупили, пытаясь поладить с этими дьяволами.
Поскольку ответ на эти слова в голову не пришел, Грейсон решил сменить тему.
— Долго я провалялся без сознания?
— Семьдесят часов или около того. Врач вводил тебе снотворное.
— Семьдесят? — Это было три стандартных дня. — Это первое утро после нападения?
Один неторопливый день на Треллване длился 30 стандартных дней. Он вернулся в Замок, пожалуй, за десять часов до рассвета, что означало, что сейчас должно быть раннее утро.
Клейдон кивнул.
— Третий день, четвертый утренний период. Ты понимаешь наш счет времени?
— Довольно хорошо.
Коммандос Карлайла придерживались собственного шаблона, основанного на 24-часовом дне, разбитом на три вахты. Суточные циклы на Треллване были несколько сложнее, каждый 32-часовой день разделен на ночные и дневные сегменты с тремя днями и ночами и был равен двум планетарным годам. Каждый сегмент делится на 12 периодов, по 15 с четвертью часов в каждом.
Грейсон все еще с трудом переводил стандартные часы в треллванское время, но все же делал это достаточно хорошо, чтобы согласовать свое расписание с расписанием Мары. Треллванцы чередовали рабочие периоды с периодами для сна и отдыха, но каждый выбирал сам, когда он будет спать или работать. Город Саргад всегда бодрствовал, в любое время.
Цифры зацепились за нужный рычажок. Три дня!
— Господи! Что случилось с Коммандос? Ты говоришь, что видел, как они двигались на космодром?
— Это верно. Большинство из них сели в шаттл и отчалили еще до рассвета.
— Они… они улетели? Ты уверен?
Треллванец кивнул.
— Уверен. Я нес вахту в порту. Я знаю, как выглядел ваш шаттл — громадный, тупоносый, короткие крылья, с мостиком, вздернутым над носом. — Он вытянул сжатый кулак, имитируя графический символ Дома Штайнера. — Я видел, как люди лепились на выходных панелях боевого робота. Хорошо, что под рукой не оказалось громил Хендрика. Пираты постреляли с земли, но, я думаю, ни в кого не попали. Они пронеслись почти прямо над нашими головами, реактивная струя чуть не поджарила нас, а звуковая волна, когда они врубили ускоритель, чуть не оставила меня без зубов. Стрельба в порту прекратилась, хотя я видел, как бандиты бегали и тушили огни после этого.
Грейсон опустился на подушку. Он почувствовал трепет облегчения, когда узнал, что шаттл улетел. Вероятно, лейтенант Хаупман организовал довольно хорошую защиту, чтобы не пустить врага к шаттлу, или, может, Рама Хианг сумел удержать периметр, пока к нему не подошло подкрепление.
Облегчение быстро сменилось подступающим отчаянием. Если Клейдон прав, то Грейсона бросили, посчитав мертвым. Хотя и живой, он был одинок и далеко не в безопасности в этом враждебном, Богом забытом мире.
Город Саргад располагался на краю пустыни, похожей на набор концентрических кругов с неравномерно выложенными спицами, которые вытягивались за пределы города и вонзались в охранные пески. На севере зубчатые, покрытые ледяной шапкой вершины Крайсанденской гряды втыкались в красноватое небо. Туман легкой кисеей висел над Грохочущим Ущельем, в то время как на равнине к югу в дрожащем зное тускло мерцал космопорт. С каждым часом набухшее багровое солнце все выше вскарабкивалось над горизонтом, и сухой ветер с юга становился все горячее. Замок притаился на западной стороне Гайельской горы, нависая над городом и портом.
Становилось жарче, хотя в зените солнце окажется только через 150 часов. Палящее прохождение периастерона случалось в середине третьего дня, и время нарастающего зноя сопровождалось гулом недолговечных ледников, которые обрушивались в узкие трещины и расселины. На севере отдаленные вулканы обкуривали небо.
Улицы Саргада были частично выложены массивными железобетонными или каменными плитами и укреплены арками на случай землетрясений; изобилие фонарей позволяло людям продолжать свою деятельность даже долгой планетарной ночью. Солнцем планеты был красный карлик, настолько слабый в ультрафиолетовом диапазоне, что треллванцы могли смотреть на него без всякого вреда или рези в глазах, даже несмотря на то что его диск был в три раза больше, чем у солнца Земли. Единственная опасность местной звезды крылась в редких, но периодических вспышках, когда отдельные участки на испещренной красной поверхности раскалялись добела и опаляли поверхность Треллвана светом, теплом и потоками высокоэнергетических атомных частиц.
