Неудобства, кажется, испытывала даже Падме. Она привыкла постоянно находиться среди нас, общаться «вживую», а сейчас приходилось прятаться, подглядывать через контрольные голокамеры и пользоваться для связи с нами беспроводными гарнитурами. Зайдя в рубку, я обнаружил её сидящей с ногами на диване и листающей какой-то файл на экране голопроектора. Зрелище забавное, с учётом того, что она могла открыть любой документ перед «внутренним взором», не пользуясь ни проекторами, ни экранами.
– Кофе хочешь? – спросила она.
– Откуда? – изумился я.
– Неужели я да не придумаю? – засмеялась голограмма. Поднявшись с места, открыла узкую дверцу рубочного санузла. Ах, да, конечно, я и забыл, что воду в кранах можно нагревать до любой температуры! А сам гранулированный кофе Падме, очевидно, забрала в камбузе заблаговременно. Через минуту по рубке поплыл характерный аромат, который ни с чем не спутаешь. Конечно, «правильный» кофе нужно варить, но и растворимый с Земли заметно лучше, чем галактический аналог, приготовляемый из совсем другого растения.
– А где же передник? – пошутил я, вспомнив тот день, когда Падме впервые своими голографическими руками внесла в рубку поднос, сразив наповал и Рийо, и Осоку.
– Сюда не подойдёт, – улыбнулась она. Что правда, то правда. Сегодня Падме нарисовала на себе нарядную блузу с баской и узкую юбку, отделанную по подолу и разрезам широкой узорчатой полосой. Фартук официантки на таком вряд ли был бы уместен. Вообще, с того момента, как она обнаружила, что может быть не просто бесплотным изображением, отношение к себе у нашей «хозяйки» заметно переменилось. Раньше на ней всегда было одно и то же строгое платье, изначально чёрное, потом – меняющее цвет вместе с электрохромным покрытием корпуса корабля. Теперь совсем другое дело. Утром, например, Падме предпочла спортивный стиль, сейчас – элегантно-деловой. А вечером, может быть, захочет появиться снова в брюках или в чём-нибудь классическом, вроде тех архаичных платьев, что считаются «формальными» на большинстве планет. Не забывала она и про волосы, благо вручную завивать локоны и плести косички не требовалось, и произвольно меняла не только укладку, но и длину, и оттенок, от естественного тёмного до яркого каштанового. Вызывая этим белую зависть у Рийо.
– М-м, какой запах! – восхитилась, входя, панторанка, легка на помине.
– Тебе тоже сделать кофе? – с готовностью предложила Падме.
– Да, пожалуйста.
– Наш дорогой гость присиделся в гостиной, как я погляжу, – заметил я.
– И не говори, – махнула рукой панторанка. – Каталоги изучает.
– Какие каталоги?
– Аукционов. Мне показалось, антиквариат.
– Не показалось. Он самый, – Падме подала панторанке кофейную чашку. – Не это ли везёт Крефей?
– Возможно. Но, думаю, не предметы искусства, а что-то более ценное – книги или артефакты. Иначе бы он так не трясся за свою жизнь, – Рийо поморщилась, оттянула пальцем тугой воротничок жакета. – Конспиратор… hrenov, правильное слово? Нет бы сказать с самого начала, что летим на Тарис. Можно было попросить сестёр Вао навести справки, что там сейчас творится.
– Да, точно, они же оттуда родом! – вспомнил я. – Алема говорила.
– Более того, их клан – самый влиятельный в диаспоре и всегда в курсе обстановки.
– Что ж, придётся лезть без разведки.
Ночью нас с Осокой разбудила Падме. Лицо её выражало крайнюю степень тревоги.
– Ребята, извините, что беспокою, – сказала она, – но в моём компьютере копается злоумышленник.
– Наёмники? – мгновенно подскочила Осока.
– Нет. Железный адвокат ботанского торгаша.
– Отключай замок двери в его каюте!
Я схватил подругу за плечо:
– Только без мечей. Иначе он поймёт, кто ты.
– Не волнуйся. Я знаю, что я делаю.
В каюте было темно, лишь прямоугольник света упал на покрытие пола, когда открылась дверь.
– Ах ты, ведроид поганый, – прошипела Осока, выбрасывая вперёд правую руку. Тускло блестящий силуэт мистера Скрайджела дёрнулся, посыпались искры, дройд замер в неловкой позе… и с грохотом завалился на журнальный столик. В темноте кто-то истошно взвизгнул.
– Свет! – скомандовал я, неловко пытаясь прицепить на ухо наушник. Мягко осветился потолок каюты. Борск Крефей сидел, забившись в угол, и таращился на нас выпученными от страха глазами.
– Что… Что вы себе позволяете?? – голос его сорвался на фальцет.
– Тот же вопрос Вам, мистер, – мрачно произнесла Осока. – Как это понимать?
Она указала на живописно развалившегося поперёк каюты обездвиженного дройда. От его солнечного сплетения тянулся к вскрытой панели на стене оптический кабель.
– Не знаю! Это не я! Я не знаю, я спал!
– Да, Вы не лжёте, – Осока вздохнула и безжалостно прибавила: – Похоже, Вас кто-то использовал, как безмозглого щенка. Ладно, будем разбираться. Этого дройда мы временно забираем.
– Конечно-конечно! – уже нормальным голосом вскричал ботан. – Раз он шпион, нужно детально исследовать его память.
– И попрошу сдать все имеющиеся у Вас носители информации.
– Безусловно. Вот. Вот и вот. Вы должны понимать, я тут совершенно ни при чём…
– Что я должна, а что нет, я решу сама, – перебила Осока. – Вы не отдали один носитель.
– Да-да-да, я позабыл, он вот здесь, в кармане сюртука.
– Благодарю вас, – почти промурлыкала Осока и тут же снова произнесла резким, отрывистым тоном: – Теперь быстро: кто посоветовал нашу компанию?
– Одна важная особа. Заместитель имперского министра.
– Имя, имя!
– Фема Бааб, – выдавил Крефей.
Я, признаться, ожидал услышать совсем другое имечко – смазливого Осокиного Знакомца. Впрочем, моим дамам, как оказалось, было хорошо известно и это имя тоже.
«Подлиза Бааб, информатор Палпатина в Сенате ещё во времена Республики», – прокомментировала для меня Падме. Осока просто кивнула, ясно, мол, и спросила:
– Дройда тоже она Вам подсунула?
– Нет-нет, мистер Скрайджел давно работает у меня. Ума не приложу, кто и когда мог его перепрограммировать.
– Разберёмся. Бета! Отнеси эту груду железа в мастерскую. Да проверь, нет ли там дублирующего контура питания вроде твоего. Утром механики выпотрошат ему память.
– Как ты его обезвредила? – поинтересовался я, когда мы вернулись в каюту.
– Да элементарно. Вырвала из креплений батарею и оборвала шины питания. У меня есть уже опыт экстренного отключения психованных дройдов. Так что меч и не потребовался, – с этими словами Осока закинула руку назад, отодвинула кожистый «башлык» на спине и извлекла выключенный меч из-за резинки топа. Положила на столик у кровати рядом с другим: – Ты ложись, ложись, надо выспаться, завтра в системе Тариса такой дурдом будет, только держись.
