- Не-е... – нужно, хотел сказать Рамзес, я сам заплачу, но поперхнулся иссохшим горлом.
- Воды побольше, - посоветовал врач, скрываясь за дверью, и Рамзес с ним был абсолютно согласен.
Девушка села у изголовья и протянула Рамзесу кружку.
- Плохая вода, - сказала она, будто извиняясь. – Из... как это?.. земли. Из колодца.
Вода и впрямь оказалась не очень, уж Глеб разбирался в таких вещах. Впрочем, где здесь, в Зоне и окрестностях, здоровая вода? Рамзес цедил питье строго по науке: смачивал язык, небо, и только потом глотал, наслаждаясь холодной щекоткой в пищеводе.
Девушка разглядывала его без какого-либо стеснения. В здешних краях сказали бы: вылупилась, бесстыжая, но в местах не столь консервативных такой взгляд назывался открытым. Правда, не очень дружелюбным. Было что-то в этих огромных глазах, чего Глеб не мог понять. То ли прищур, то ли пристальность, совершенно нехарактерная для совсем молодой женщины. Акцент и заминки на самых простых словах подсказывали, что девица приехала издалека, и русский для нее не родной язык. Или основательно подзабытый. Видимо, дочь эмигрантов, изучавшая родные напевы на примере родительских ссор. Из того, заграничного бытия открытость. Из другой, родительской жизни оценивающий прищур и жесткость.
Многое читал Рамзес в этом взгляде, что мог прочитать мужчина, не обделенный женским вниманием. Девочка интересная, как говорится, с перчиком. С тайной, загадкой, которую неплохо бы разгадать, хотя опыт подсказывал, что загадка та высокого уровня сложности.
Напившись, Глеб вытянулся на скрипучей раскладушке и провел ревизию организма, напрягая поочередно мышцы от пальцев ног и выше. Что ж, бывало и хуже, решил он и сел в кровати. Кружилась голова, нужно было вставать, но – пикантный момент – Рамзес понял, что не одет. Совершенно. Он покосился на девицу.
Девушка, хмыкнув, откуда-то вынула и положила рядом с Глебом стопку чистой одежды. Отвернулась, пока Глеб одевался.
- Ленка стирала, - сказала девушка в пространство. – А это - дом ее матери. Можешь быть им благодарен.
И ни слова, ни аха, мол, лежите, больной. Девица определенно начинала Глебу нравиться.
- Я благодарен.
Глеб попробовал встать. Голова закружилась сильнее, несколько мгновений сталкер боролся с обмороком. Он дождался, пока разлаженный организм мобилизуется, и сделал первое упражнение. Тело подчинялось неохотно. Глеб выполнил второе, третье и, наконец, вошел в ритм.
Разминаться учил опять таки Мишка Ворон, два года назад. Перед упражнениями ветеран обычно медитировал, рассуждал о потоках энергии, точках силы и прочей мутной философии. Разминал язык, так это называл сугубый материалист, иногда, по обстоятельствам, верующий, Рамзес. Насколько Мишка верил в свою философию - вопрос темный, Глеб подозревал, что не особо и верил, но комплекс собрал толковый. Обманчиво простые движения подстегивали не хуже иного энергетика.
Девушка сидела, опершись подбородком на кулак, а кулаком на спинку стула, и смотрела как Глеб, который позавчера наладился умирать у ее ног, разминается.
- Ух ты! – удивилась она. – И на шпагат можешь?
- Я много чего могу, - не стал скромничать Глеб.
- Уважаю! Мышцы должны быть сильными, но… как это?... компактными. Большие мышцы нужны только в спорте, а в жизни их кормить приходится и на себе таскать. Хочу тебя спросить: ты, часом, не дурак?
- Не замечал, - признался Глеб. – А что?
- Ну... – девушка неопределенно повела рукой. – Когда ты вскочил и начал размахивать ногами, я удивилась и решила уточнить. Значит, ты передо мной… как это?.. выпендриваешься?
Рамзес смахнул со лба нездоровый пот.
- Ты кто, прелестное дитя? – начал он и сразу же понял, что взял неверный тон.
Сталкер привык, что женщины млеют от его самцовости, наработанной многочисленными ходками за Периметр. Ему приелось когда-то любимое занятие – азартная борьба за подругу. Возраст и Зона сменили приоритеты, и теперь Глеб общался исключительно с девушками сильно моложе себя. С которыми проще. Которые не напоминают жену до спазмов в горле. До желания напиться вдрызг и подраться вкровь.
С этой проще не получалось, у этой характер блестел в глазах.
- Меня зовут Инга, - ответила девушка, едва заметно раздувая крылья носа. – Инга Порывай. А ты?
Инга?! Сталкер помнил озеро и бесстрашную пловчиху, а вот лица не помнил. Не смотрел в лицо, если честно. Как пацан, ей-богу.
- Глеб, - представился Рамзес после секундной заминки. – Я не выпендриваюсь. Правило такое - не разогретые мышцы могут подвести.
Не объяснять же, что это физическая потребность где-то на уровне рефлекса.
Инга кивнула.
- Штаты? Европа? – спросил Глеб. - Выговор у тебя нездешний.
- Штаты. Но родилась тут… неподалеку.
Интересно! Глеб поставил галочку против этого пункта в воображаемом списке. Нужно обдумать.
- Спасибо тебе. Это ведь ты меня вытащила?
- Да, - абсолютно без рисовки подтвердила девица. – Ты что-нибудь помнишь?
- Автобус, - неуверенно сказал Глеб.
- Тебя хотела арестовать полиция… то есть милиция. Я дала пятьсот долларов, потому что ты отнял у копа автомат.
- Автомат не помню, - растерялся Глеб, утирая полотенцем лицо. – Но я хотя бы пристрелил вымогателя?
- Нет, но собирался, - девушка вдруг улыбнулась, и улыбка оказалась чудо как хороша. Западал Глеб на девичью улыбку, имел слабость. Никакие прелести не цепляли его, как уголки губ и ямочки на щеках.
- Обычно, они берут триста, - Глеб не мог отвести взгляда. - И велят проваливать с их территории.
- Тебе тоже велели, - девушка стала серьезной, - но ты был… как это?.. не-транс-пор-табелен. Я думала, ты умрешь.
- Я живучий, - Глеб вспомнил завистливые шепотки за спиной.
- Ты сталкер! Говорят, все сталкеры живучие.
Глеб неопределенно повел головой.
- А ты здесь какими судьбами?
Инга протянула визитку.
– Фонд защиты экстремальной природы, эксперт и директор в одном лице.
Она не стала упоминать, что еще состоит в попечительском совете на пару с папенькой, который меньше чем на председателя не соглашался и денег давать не хотел. Других единиц штатное расписание Фонда не предусматривало.
Глеб принял картонный прямоугольник. Легкомысленные виньетки, красивый логотип. В углу длинный телефонный номер, хорошо запоминающийся, и ничего более, ни имен, ни должностей. Таких картонок и Глеб мог наштамповать сколько угодно. С самыми вычурными и бессмысленными названиями.
- Это понятно. Фонд, природа, ага, - осторожно сказал Рамзес. – Но я не об этом спрашивал.
- Хочу сходить в Зону, - пожала плечами Инга. Мол, откровенность за откровенность.
