Сами же Кланы считают, что начало им было положено несколько раньше, и ведут свою летопись с того момента, когда Николай Керенский покинул Пять Миров, отправившись на планету Страна Мечты. Обосновавшись там, Николай Керенский разделил сопровождавший его отряд на двадцать групп, или Кланов, по сорок человек в каждом. Каждый Клан Николай в свою очередь разделил на группы по пять человек. Называли такое подразделение «звеном», поскольку пять человек символизировали крепко выкованное кольцо единой цепи. И одновременно — пятиконечную звезду. Впоследствии, когда Кланы разрослись до нынешних размеров, в их структуре по-прежнему сохранялся все тот же пятичастный принцип, начало которому положил Николай Керенский. Но мнению Керенского, со временем Кланы должны были вобрать в себя или уничтожить всех аутсайдеров. Кроме того, клановая система, по замыслу Керенского, была эффективным оружием в борьбе с традиционалистами и националистами. Национальное деление заменялось клановым. Аналогично и старые традиции, как считал Керенский, в скором времени должны были вытесниться новыми, плановыми. (Говоря о клановых традициях, Дерворт возвысил голос. Последние строфы он уже не говорил — рычал, очевидно стремясь придать своим словам особую значимость.)
Когда Дерворт дошел до перечисления кланов, кадеты подхватили и стали скандировать их названия. Эйден машинально орал что было мочи вместе со всеми, а сам вспоминал, вспоминал…
Когда до отлета на Железную Твердыню оставались считанные дни, Эйден с Мартой пошли в последний раз навестить дорогие им могилы. Сначала они отправились на могилу Забияки, которого Эйден похоронил сразу же за кладбищенской оградой, воткнув рядом в землю палку, чтобы легче было находить это место. До обидного глупо и бездарно погиб Забияка. Один сиб-чужак вообразил, что принесет своей группе почет и славу, сбив камнем сокола конкурентов. И не потеряй Забияка в свое время глаз в жестокой схватке с диким сапсаном, он конечно же с легкостью ушел бы от камня, заложив знаменитый вираж, который только Забияка и умел делать. Но он не заметил камня, и тот поразил цель. Эйден увидел, что его любимец, который только что описывал круг за кругом, вдруг будто споткнулся в полете, а затем стал падать. Когда Эйден подбежал. Забияка неподвижно лежал с нелепо подвернутой шеей. Вне себя от ярости Эйден нашел убийцу и забил его почти до смерти. Из-за этого инцидента между двумя сиб-группами долго сохранялись неприязненные отношения, то и дело выливавшиеся в драки. Война между двумя группами окончилась внезапно, когда пришло известие, что убивший Забияку сиб сам погиб в драке между своими.
Теперь же, придя сюда, к кладбищенской ограде, Эйден неожиданно для себя обнаружил, что не может найти нужное место. Палка по-прежнему торчала из земли, но вокруг все изменилось. Раньше по тысяче мельчайших примет Эйден с легкостью находил маленький клочок земли, где он зарыл птицу. Сейчас он не мог обнаружить ни одной из них. Кроме того, все вокруг густо заросло травой. Это еще более затрудняло поиски. Когда он хоронил Забияку, никакой травы здесь не было. Каждый раз, приходя к нему на могилу, Эйден мелкими шажками обходил место захоронения — глупый детский ритуал, который он сам придумал. Но на этот раз, похоже, исполнить ритуал не удастся. Эйден стоял и задумчиво смотрел на землю: могила точно была здесь, но где именно? Он провел пальцами по отвороту своей кожаной куртки. Забияка почему-то любил хватать клювом за это место. Следы остались и по сию пору.
— Не расстраивайся, — сказала ему тогда Марта. — Мы все равно улетаем отсюда и, быть может, никогда не вернемся. А если и вернемся, то кладбище к этому времени уже разрастется и ограду перенесут. Рано или поздно, мы все равно бы потеряли могилу Забияки. Мы ведь все время что-то теряем, воут?
Потом они зашли за ограду и отправились к могиле Глинн. Дав, наиболее художественно одаренный в их группе, вырезал на стандартном могильном камне стилизованный меч, так что найти место, где покоилась Глинн, труда не составило. Над могилой росло раскидистое дерево. Дав изобразил меч лезвием вверх так, будто тот, кто покоился в земле, пытался вытолкнуть меч на свет, отдавая его живым.
Стоя в молчании подле могилы, Эйден вспоминал, как погибла Глинн. Погибла глупо, как и Забияка. Однажды их сиб-группа проходила очередной тест на выживание, который проводился в глухой и дикой местности. Группа разместилась на ночлег в старом лагере, разбитом в свое время другой сиб-группой. Для ночлега приспособили брошенный геодезический купол. Уже под вечер к их стоянке подобралась бродячая шайка бандитов. Старый Гонн решил на всякий случай — стратег он все-таки был никудышный — поставить ограждение по всему периметру лагеря. Именно ограждение и привлекло внимание бандитов. Не будь его — и они прошли бы мимо: лагерь был хорошо замаскирован.
Эйден вспоминал, как он тогда лежал на земле, сжимая маломощный лазерный пистолет, который входил в стандартный комплект и выдавался каждому сибу по достижении им десяти лет. Убить из такого пистолета нельзя, но доставить уйму неприятных ощущений — очень даже возможно. Эйден испытал это на собственной шкуре. Однажды, когда они играли в войну. Пери — в их группе она была самая маленькая и слабая, ее еще дразнили «недокормышем» и она имела привычку ябедничать, — так вот, Пери взяла и выстрелила в него. Луч угодил Эйдену в шею. Незабываемое ощущение. Головная боль, мышечный спазм и все вместе, усиленное стократно. Из глаз Эйдена брызнули слезы, и он упал. Пери, увидев это, испугалась и бросилась к нему. Убедившись, что Эйден жив, она залилась ликующим смехом. Она всегда стремилась показать побежденному, насколько рада победе. Правда, победы доставались ей не часто. Вот и в тот раз Эйден превозмог боль и, схватив Пери за ноги, свалил на землю, где и разоружил. Он был так зол, что приставил ствол ее собственного лазерника ей к виску и уже готов был нажать спусковой крючок — пусть Пери сама испытает действие этой игрушки, но его вдруг пронзила острая жалость. Он довольствовался тем, что продержал ее пять секунд на земле, как этого требовали условия игры, после чего Пери мрачно поплелась к группе побежденных ждать следующего тура. Победу он все-таки у нее отнял.
И вот Эйден лежал и смотрел, как приближаются бандиты. Слой грязи покрывал их лица, черты которых были почти неразличимы. Казалось, что бандиты специально вывалялись в грязи. Одеты они были в обноски, но на некоторых Эйден заметил еще относительно новые и незатрепанные вещи, очевидно захваченные в недавних грабежах. У того, кто шел во главе отряда, волосы были заплетены спереди в три косички, наподобие поросячих хвостиков, и тряслись при каждом шаге. Эйден понял, что перед ним антихан. «Поросячие хвостики» указывали на то, что их обладатель объявил войну всей воинской касте. Вне всякого сомнения, это был либо отчисленный кадет, либо офицер, изгнанный из Клана и объявленный вне воинской касты. Сам титул «антихан» подразумевал неприятие политической структуры Кланов, чьи вожди титуловали себя Ханами. Тот же, кто стоял во главе всех Ханов, носил титул ильХан.
