Полина была матерью двух детей, которые сейчас прибывали в детском садике. До прихода Песца работала продавцом в магазине, очень любила мужиков. Предложение общительной Нины восприняла положительно. Лучше валяться под кем‑то в тепле и сытости, чем лопатой махать и говно за больными убирать.
Даша была студенткой третьего курса престижного Московского ВУЗа. Она попала в форт практически одновременно с Олей, единственное, что Даша попала к нам вместе со своим бой–френдом. Они вместе прорывались из Москвы на машине, и попали к нам с заправки, впечатленные одной из наших колонн. Ее бой–френд пристроился к команде вояк и погиб в схватке с собаками. Знала она его всего две недели до прихода Большого Песца и особо близких чувств между ним не было. После его гибели партнера, Дашей овладел тоска и одиночество. Предложение Оли она восприняла безразлично, к работе в борделе относилась тоже равнодушно. Лишь бы не быть одной, а и так нормально.
Безутешную вдову снова оторвали от трупа коренастого. Девок заставили одеться, и повели в генштабовский гараж. В генштабе проштрафившейся ГБшной кадровичке было поставлено на вид, незнание контингента форта и упущение факта создания непотребного заведения на территории форта. Она краснела, бледнела и пыталась оправдываться.
К работе привлекли бывшего следователя прокуратуры Брусникина из команды Пантелея. Он должен был вытащить из проституток и тощего сутенера сведения о всех клиентах и источниках поступления всяких ништяков в публичный дом.
Тут меня вызвали в радиорубку. Меня и Пантелеева вызывал центр спасения. На связь вышел Козелец. Он сообщил, что пойманную нами при обороне дома главврача девку из избранных сегодня пытались освободить и вывезти. Дерзость и наглость ее побега просто вываливалась за всякие разумные пределы. В центр пробралась группа боевиков, которая вытащила ее из камеры изолятора, куда ее поместили после больнички. Группа с беглой девкой начала прорываться к забору, там их ждали подельники. Побег сорвало плохое знание нападавшими плана санатория. Они попросту заблудились и свернули не туда. Второй ошибкой было то, что ожидавшие их подельники начали обстреливать наблюдательные вышки. Первой уничтожили группу встречающих, потом уничтожили обнаружившую себя группу прикрытия. С группой вызволителей девки воевали практически два часа. Сражались они очень ожесточенно. Избранные засели в складе прачечной и отбивались до последнего, а когда в складе загорелось хранящееся там белье, они рванулись в контратаку. Девка орала благим матом угрозы и обещания отомстить всем. В ее проклятьях упоминался и наш форт. Атакующих встретили плотным огнем. Наша пленница бежала в руках с двумя гарантами. Взрывом ее разорвало в клочья. В плен не удалось взять никого.
Последствия были очень тяжелые. Много потерь. Против тридцати пяти нападавших погибло четырнадцать и ранено сорок два человека. Есть пятеро тяжело раненных.
Сегодня они занимаются устранением последствий боя, а завтра утром приедут к нам.
Новость была плохой. По передней стенке живота у меня прокатился холодный ком, и засосало под ложечкой. Предчувствие чего‑то нехорошего тягостным грузом легло в сознании.
Пошли навестить отряд Быни. Весь молодняк был возвращен из увольнительной. Четверо обожателей продажной любви стояли перед шеренгой своих товарищей в женской одежде. Точнее двое стояли, парень с порезанной спиной сидел на табурете, а ловелас со сломанной ногой и забинтованными руками лежал на носилках в женской одежде. Причем, насколько я видел, из декольте платьев и халатов штрафников виднелись и предметы нижнего белья. Скорее всего Быня их и в плавки женские одел, но лезть под юбку парням и проверять мою догадку никто не стал.
Быня орал так, что стекла звенели. Шеренга стояла, выпучив глаза и вытянувшись по струнке. Они по–моему даже не моргали. Штрафники выглядели такими раздавленными, что мне стало их жаль.
Мы не стали вмешиваться в воспитательный процесс, а вернулись в генштаб.
Из рейда пришла группа Георгия. Все какие‑то измученные и уставшие. Все в пороховой копоти и пятнах крови. С собой они ничего не привезли. Потерь среди них к счастью тоже не было.
После допроса, этим же вечером, девок из борделя отправили на сельскохозяйственные работы к баптистам. Может быть перевоспитаются. Знали они мало. Отношение к ним было негативное. Делать им в форте было нечего.
По мере того, как я в уме обсасывал все, что мне было известно про бежавшую из центра девку, во мне росло напряжение и страх. Мне действительно было страшно. Я с этим ничего не мог поделать. Обсуждение побега девки с Пантелеевым и Палычем вообще вогнало в тоску. Вслед за девкой направляли аж три экспедиции. Первую уничтожили мы, вторая была уничтожена караульными, а третья уже была уничтожена бойцами центра спасения. У меня возникло три вопроса. Во–первых, откуда избранные узнали о том, где она находится? Во–вторых, каким образом вооруженная группа оказалась на территории форта? В–третьих, откуда девка узнала про наш форт? Даже без ответов на эти вопросы можно было сделать вывод, что избранные — ребята упертые и от своего они не отступят, избранные — хорошо вооруженная и подготовленная группа от которой не приходилось жать ничего хорошего. Посоветовавшись со мной, Пантелей увеличил количество караульных, увеличили также количество ночных патрулей. Завтра решили съездить в центр и посоветоваться с тамошними вояками.
Вечером начался нудный подмосковный дождь.
Когда я пришел, в доме уже все спали. Я лег под бочек к Алене. Она что‑то нежно проворковала и обняла меня. Пасмурные мысли не шли у меня из головы. Это насколько нужно быть ненормальным, что бы устроить нападение на центр? По вооруженности, оснащенности и степени подготовки вояки из центра не уступали полноценной военной части. Охрана была поставлена на высоком уровне. Я по косточкам перебирал оба нападения на дом главврача, потом схватку с лазутчиками избранных. Мне было понятно одно, что в дом Бориса Михайловича лезли не просто так. И искали они не наркотики. Я помнил перевернутые книжные шкафы и разбросанные бумаги. Тут есть нечто большее, и от нас это скрывают. Опять же, не из желания нас защитить и не по доброте душевной в такое непростое время в форт направили БРДМ и бойцов вооруженных до зубов и с хорошей подготовкой.
Мне не спалось. Я тихонько снял руку жены со своей груди, встал, оделся и вышел. На улице было прохладно, сквозило сыростью. Я услышал, как на нашу вышку полез очередной сменщик. На крыльце Палыча вспыхивал огонек сигареты.
