Меня он сразу спросил, не против ли я, если он будет называть меня не Римоном, а Романом, сказал, что так ему привычнее. Ну что ж, Роман, так Роман, как я могу противиться воле Небесного Посланника? Он заметил на это, что противиться его воле действительно не стоит, да он и не допустит такого никогда (он сказал это спокойно, как бы между прочим, но чувствовалось, что действительно – не допустит). Но в тех случаях, когда решение им ещё окончательно не принято, он разрешает и даже требует, чтобы я свободно излагал своё мнение, абсолютно свободно, не опасаясь при этом нарушить какие‑нибудь глупые приличия, не опасаясь даже прямых возражений.
Вот так, значит? Ну что ж, хорошо. И я заявил, что мне привычнее и удобнее, когда меня называют моим настоящим, а не исковерканным именем.
Олег вместо того, чтобы рассвирепеть, удовлетворённо засмеялся и сказал, что мы “споёмся”. В нём совершенно не было желания принизить своего слугу и за счёт этого возвыситься самому. В этом он был похож на Максима, хотя вообще‑то очень сильно отличался от него.
Святой Максим несмотря на свои Божественные качества выглядел как обыкновенный мальчишка, попавший в беду, растерянный и совершенно не представляющий, как из этой беды ему вырваться, все его действия были вынужденными, он всё время просто пытался отбиться от наваливавшихся на него напастей. Олег же вовсе не выглядел растерянным, это был зрелый, очень многое повидавший в жизни мужчина, расчётливый и решительный боец, уверенный в своей победе.
Он знал, что ему придется сражаться насмерть, но это вовсе не угнетало его, он спокойно и привычно, очень по–деловому готовился к этому сражению. И он вовсе не собирался действовать вынужденно, подчиняясь происходящим вокруг событиям. Напротив, он явно стремился предугадывать и опережать события, заставлять эти события происходить так, как нужно было ему, он собирался диктовать свою волю, а не подчиняться чьей‑либо чужой воле.
Я с радостью почувствовал, что мы действительно с ним “споёмся”, что Небесный Посланник, похоже, сможет всё‑таки изменить наш мир к лучшему, сможет то, чего не удалось даже самому Сыну Бога.
Когда мы поднимались из подземелья (Олег сильно прихрамывал, но шёл быстро), он попросил, чтобы ему сшили новые штаны, такого же странного кроя, как его старые, но только с узкими потайными ножнами в боковом шве, чтобы можно было прятать там стилет. Я удивился, зачем Небесному Посланнику нужно прятать своё оружие, тем более такое недостойное аристократа оружие, как стилет. Но я ничего не сказал, вызвал портного, который быстро снял мерку и немедленно приступил к работе.
Пока портной работал, Олег потребовал, чтобы я подробно “доложил” ему обстановку, все её изменения, произошедшие со времени Ухода Максима. И свои мысли по этому поводу.
Я, сильно разочарованный тем, что Небесный Посланник, оказывается, совершенно незнаком с последними событиями, принялся “докладывать”. Олег слушал внимательно, не перебивал даже тогда, когда я видел, что с моими мыслями по поводу окружающей обстановки он не вполне согласен.
Когда я закончил, он стал задавать короткие вопросы. И у меня опять полегчало на сердце.
Не хотел бы я оказаться на пути у Олега! И не позавидовал бы любому оказавшемуся у него на пути! По его вопросам мне стало окончательно ясно, что Олег вовсе не считает себя обречённым погибнуть в борьбе за Божественную Справедливость, он готовится к победе в этой борьбе, верит в возможность такой победы, и вера его основана вовсе не на пустом месте. Он мгновенно разобрался в сути происходящего, уже понял движущие силы, управляющие ситуацией. А сейчас просто кое‑что уточняет, ищет у врагов наиболее слабые места и готовит удар. Страшный, неотразимый удар, оправиться после которого враги уже просто не смогут.
Одним из вопросов, заданных мне, был вопрос о Леардо. Когда Олег узнал, что Чёрные Колдуны сделали с мальчишкой, выражение его лица внешне почти не изменилось, он умел владеть собой и ничем не выдал охватившего его бешенства. Только светлые глаза его сразу потемнели и зрачки расширились. Я знал, что это означает, когда у человека внезапно расширяются зрачки, и мне стало немного не по себе. Потому что прочитал в его потемневших глазах приговор, чью‑то неотвратимую смерть. Холодное дыхание смерти, пахнувшее от него в тот момент, было настолько явственным, что я даже поёжился внутренне, как от озноба, хотя направлено это дыхание было вовсе не на меня.
Я не удивился бы, если бы Олег тут же приказал готовиться к решающей войне с Чёрными Колдунами, к войне на полное истребление.
Но этого не случилось.
Он справился с собой, справился настолько, что задал мне ещё несколько вопросов, хотя я понимал, что ему сейчас совсем не до этого. Но он собрался, сумел вновь сосредоточиться на анализе ситуации, заставить себя продолжить разработку плана действий. Дерзкого и отчаянного, но безошибочно выверенного до мелочей. Плана, который должен был привести к безоговорочной победе над Злом.
Лишь закончив обдумывание, сделав выводы и приняв для себя основные решения о дальнейших действиях, он наконец прервал нашу затянувшуюся беседу. И начал отдавать приказы.
Одним из первых его приказов было – разослать во все уголки мира гонцов, глашатаев, которые должны рассказать всем о Пришествии настоящего Небесного Посланника. Рассказать о том, что этот Посланник Сына Бога объявляет решительную войну всем врагам пославшего его сюда Святого Максима и призывает всех, стремящихся к Божественной доброте и справедливости, встать под его знамёна. О том, что Святой Максим лично передал Олегу, Небесному Посланнику свой знаменитый Лунный Меч, побывавший на Небе, и этот Священный Меч сейчас находится у Олега. И о том, что Олег, чтобы избежать крови невинных обманутых людей, вызывает всех лжецов, называющих себя Небесными Посланниками, на смертельный поединок. О том, что доказательств того, что Олег настоящий Небесный Посланник – более, чем достаточно, но невзирая на это Олег готов, если найдутся сомневающиеся, доказать любому из них свою правоту с помощью поединка с ним на мечах.
Отдав первые свои приказы, Олег попросил отвести его к Леардо.
Мальчишка, услышав, как вошёл Олег, вскочил на ноги и замер, хотя до этого не обращал никакого внимания на толпы приходящих поклониться ему людей. Замерли, понимая, что становятся свидетелями нового Чуда, и находящиеся в приёмном зале паломники. Медленно подойдя к Олегу, Леардо осторожно ощупал пальцами его лицо (хотя до этого никогда с момента своего вызволения от Чёрных Колдунов не прикасался к другим людям), потом неожиданно обнял Олега и прижался изувеченным лицом к его груди. Из пустых глазниц Леардо потекли слёзы.
