И о мире Древних в том числе.
— Их жизнь удивительна. Я не уверен, что все понял верно, но если так, то они сами были равны богам. И тогда правильно, что средь них не было рабов. Боги равны меж собой.
Боги.
Снова боги.
— Не спеши, — голос Маски прорезался, закрыв остальные. — Им пока так понятнее. Со временем… изменится.
Изменится ли?
— Если сохранишь желание изменить. Но не быстро… быстро не получится. Смирись.
— Но пока-то, — Ицтли Маску не слышал. — Пока рабы нужны. Даже вот явимся мы в город. Если отец мой держит его, то нам откроют врата. И мы принесем добрую весть…
Он чуть нахмурился.
Тоже опасается, что врата не откроют?
Что отец его, могучий Владыка Копий, не удержал город? И что те, кто сокрыт за стенами его, больше не готовы склонить головы пред Императрицей?
Сомнения.
Сомнения разрушали душу. И не только душу Верховного, выходит.
— Но даже если все… хорошо… нас примут… и будут рады…
Не будут. Тут сомневаться не приходится, но примут.
— … как скажешь ты им, рожденным под старым Солнцем, что надлежит им отпустить на волю всех рабов?
— Мальчик дело говорит, — вклинился Карраго. — Люди готовы будут славить вас, но сомневаюсь, что возлюбят достаточно, чтобы просто так отдать свое имущество.
— Да и сами рабы? Куда они пойдут?
— И снова он прав. Найдутся, конечно, те, кто будет рад свободе. Но большая часть уже привыкла жить по правилам. Иметь хозяина, который даст и кров, и пищу, и работу. И решит-то все проблемы…
Почему-то вспомнился Акти.
И другие…
Те, кого Верховный и за людей-то не считал. А теперь стало тошно. Старость изменила? Близость к смерти?
— Думаю, там и без того хватит несчастных, которых выгнали из дома, чтобы не делиться пищей. Вот их и объяви свободными… — Карраго задумался. — Все одно на станциях нужны будут работники. Те, у кого своя земля, особенно, если она не пострадала, не рискнут уходить под землю. А вот рабы — дело иное. Можешь объявить налог… брать его рабами. Потом объявишь их свободными…
— В принципе, — вклинилась в разговор Маска. — Можно создать проект постепенной социальной эволюции, которую будем направлять с тем, чтобы происходил постепенный добровольный отказ. Чтобы рабство стало невыгодным… но да, резкие перемены сейчас опасны.
— Жертвоприношения тоже оставить?
— А думаешь, если ты их запретишь, тебя возьмут и послушают? Вот так сразу? Попробуй заменить на скот… скажем, новым богам милее скот. Цветы там… в концепцию цветы впишутся просто отменно. Зерно. Придумай. Люди не сумеют, чтобы сразу и без жертв. Это же основы. Я тебе, ты мне… чем богаче жертва, тем больше удача… а там потихоньку и забывать станут. Поколения два-три и все изменится.
Хотелось бы верить.
Во все и сразу.
Встреча состоялась.
Честно говоря, Верховный ожидал… иного? Он и сам не знал, чего.
Войска, что выстроиться ровными рядами. Стяги? Полководцы в сияющих доспехах? Императорское знамя, злато которого, отражая солнечный свет, слепило бы глаза?
Повозка.
И люди подле нее.
Императрица встает, сжимая руку Ксочитл. И Верховный слышит, как быстро-быстро стучит её сердце.
Ицтли выходит первым.
И помогает выбраться из повозки женщинам. Верховный же качает головой. Он слаб, но не настолько, чтобы принять помощь.
А там, снаружи…
Зеркало?
Зеркало… два отражения глядят друг в друга. И кто настоящее? Белые одежды… одежды и те одинаковы.
И судорожно выдыхает Ксочитл, стискивая руку. Она тоже потерялась? Растерялась? Ицтли замер. И взгляд его встревоженный мечется меж двумя Императрицами.
— Удивительное сходство, — голос Владыки сущего нарушает тишину мыслей. — Вот уж вправду мастер заклятье плел… хотя, подозреваю, не обошлось без общей крови.
Они смотрят друг на друга, две девочки.
И делают шаг.
Одновременно.
И столь же одновременно тянут друг к другу руки. Их пальцы касаются, и это прикосновение что-то меняет, если к Верховному возвращается способность дышать, утраченная давно, забытая даже будто бы.
Они обходят друг друга, не разрывая прикосновений. Они столь одинаковы, что даже улыбки их — отражения.
— А которая из них наша? — тишину нарушает долговязый юноша с железным обручем на голове. В центре обруча, в основании единственного зубца его полыхает ярким цветом камень.
— Понятия не имею, — отзывается его спутник. — Потом разберемся.
Он невысок, да и обличье имеет довольно странное. Плоское лицо с круглыми глазами. Кожа, пусть и тронутая солнцем, все же слишком светла.
Хотя темнее, чем у юноши.
И Система послушно приходит на помощь, открывая имена. Не только имена…
— Рад приветствовать вас на земле мешеков, — Верховный первым подходит к гостям и кланяется, ибо Система не обманывает. А если так, то поклон — меньшее, что он может сделать в знак уважения.
— И я вас, — парень повторяет его жест, хотя не хватает ему должной мягкости в движениях. И по всему видно, что не привык он кланятся. — Вы же Верховный жрец, верно?
— Верно, Владетель… барон, — Верховный все же решил использовать тот титул. — И также приветствую вашего благородного наставника. Позвольте представить…
Ицтли нахмурился.
И выражение лица стало упрямым. Но поклонился, когда Верховный назвал его имя. Ксочитл же чуть склонила голову. И выдохнула, сказав:
— Теперь у меня две дочери.
Тон был таков, что возражать желания не возникло. Во всяком случае, у Верховного.
— Ну да… это проблема, — заговорил старший из варваров. — Как мне кажется… две Императрицы — это на одну больше, чем нужно.
— Они могут править вместе, — подал голос Ицтли. — И никто не посмеет…
— Посмеют, — Дикарь не позволил договорить, чем заработал полный гнева взгляд. Правда, к нему остался равнодушен. — Не сейчас, если правильно представить… богизбранность и все такое… но через некоторое время с богоизбранностью пообвыкнуться. Девочки позврослеют. Замуж выйдут. И поверь, потенциальный император из числа не мешеков… не обрадует.
— Значит, надо выбрать из числа мешеков, — Ицтли мотнул головой.
— Поздно, — юный барон вздохнул. — Да и не хочу я в императоры.
— Потом, — Верховный перехватил руку Ицтли, который явно собирался сказать что-то, о чем все после пожалеют. — Я расскажу тебе позже…
— Даже если вдруг… эта проблема решиться, — а вот Дикарь смотрел Ицтли в глаза. — Останутся другие… два мужа. За каждым своя партия.
