Стивен Стирлинг - Терминатор 2. Инфильтратор

Рон сложил статью и поместил ее обратно в конверт. Видимо, «потрясающая четверка» прислушалась к его советам. Это означало, что от них следовало ожидать и новых шуток.

Он встал и передал статью секретарше.

— Каким образом мы могли получить это письмо по почте, если на нем нет даже адреса? — спросил он ее.

Женщина взяла конверт, прочитала содержимое статьи, а затем рассмеялась.

— Позвольте мне позаботиться об этом, — произнесла она с искрящимися глазами. — Я знаю, кому следует позвонить.

То, что Дитер назвал «примитивным домом», представляло собой глинобитную хибару с земляным полом, покрытую соломенной крышей. С задней стороны от лачуги был пристроен односкатный навес, под которым зияла кое-как прикрытая зловонная выгребная яма. Колодец, располагавшийся прямо перед входом, уже практически пересох — в нем не набралось бы и ведра воды. Весь дом время от времени начинал шуршать, скрипеть, щебетать и гудеть. Заросли чако служили обиталищем для богатого ассортимента насекомых, которые ползали, прыгали, летали и жалили— по всей видимости, за последнее время здесь никто не бывал. Тем не менее, внутри было сухо и чисто выметено.

— Что ж, — произнесла Сара, бросая на пол свой спальный мешок, — ты выразился очень точно: этот дом действительно подходит только на одну ночь.

Дитер присел на корточки и зажег лампу — летучую мышь. Свет не сделал внутреннее убранство более привлекательным, если подобные слова здесь были вообще уместны. Джон вошел и брезгливо положил на лавку спальный мешок, а также рюкзак с полезными в походе предметами. Затем он вернулся к машине для того чтобы забрать все остальное.

Дитер увидел, как Сара выложила из мешка несколько пластиковых контейнеров.

— Прекрасная идея— хранить готовое к походу снаряжение прямо в амбаре.

Сара усмехнулась, но улыбка так быстро исчезла с ее лица, что агенту показалось, будто это был всего лишь отблеск мерцающего света.

— Никогда не клади все яйца в одну корзину. — Сара положила постельную скатку на прочную матерчатую подстилку и уселась сверху. — По всему Парагваю у нас имеются тайно припрятанные запасы. Порой я даже забываю точное месторасположение каждого из них.

— Ага, прямо как белка, которая прячет на зиму орехи, — подметил фон Росбах.

Сара что-то проворчала и сделала маленький глоток из походной фляги.

— Тебе придется дома расседлать Линду, — произнесла она, завинчивая крышку. — Моя лошадь просто ненавидит эти людские ухищрения. Удивлена, что она до сих пор не проявила признаков беспокойства.

В этот момент из прицепа, в котором находилась Линда, послышалось громкое ржание и стук копыт о заднюю дверь— будто бы лошадь только что услышала и поняла весь разговор своих хозяев.

Сара подняла брови и показала жестом в окно:

— А вот и она.

В комнату вошел Джон с несколько озабоченным лицом.

— Дитер, я не знаю, сказала ли тебе моя мама, но…

— Не беспокойся, — прервал его агент, поднимаясь с места. — Я все знаю. — Обернувшись к Саре, он добавил — Я вернусь через час.

Женщина кивнула и проводила его взглядом. Джон достал свою собственную матерчатую подстилку и уселся на пол. Он выглядел несколько нерешительным.

— Интересно, а в доме нет кружащих вокруг паразитов? — спросил он.

Сара вздохнула и легла на спину, перекинув ноги через походный мешок.

— Думаю, что так оно и есть. Однако зачем нам сейчас вспоминать о ленивых богатеях, правда?

Епифанио сделал небольшой глоток кана и вышел во двор, чтобы помочь своему сеньору расседлать лошадь. Он никогда не задавал лишних вопросов: во-первых, потому, что это была его работа, а во-вторых — он хотел всегда докопаться до сути происходящих событий. Длительный опыт работы лакеем показывал, что навязчивые вопросы, адресуемые хозяину, никогда не позволяли добиться интересующих подробностей. Епифанио был свойственен редкостный дар— постоянно оказываться в нужном месте в нужное время; стоит ли говорить, что главным праздником для него являлись минуты откровения своего сеньора. «Откуда он привез эту лошадь и прицеп? — подумал Епифанио. — Мариетта сообщила, что несколько часов назад сеньор фон Росбах отправился в гости к сеньоре Кригер. Конечно, у нее могла быть лошадь, но зачем ее отправлять в чужой дом, да еще так поздно вечером?»

Кобыла, по мнению Епифанио, который считался докой в лошадиных делах, была поистине несчастна. Об этом свидетельствовал нездоровый блеск ее больших черных глаз. Кроме того, небольшие остренькие ушки были полностью прижаты к стройной голове. Выходя из прицепа, она тихо жалобно заржала, и хозяйская лошадь Сита, находящаяся в этот момент уже на отдыхе в стойле, ответила ей громким фырканьем. Кобыла, встретив неожиданную поддержку со стороны своих сородичей, немного успокоилась.

Фон Росбах стоял, уперев руки в бедра, находясь в явной нерешительности по отношению к новой гостье.

— Позвольте мне заняться ею, сеньор, — предложил Епифанио. — Думаю, у меня это получится немного лучше.

Это было правдой — хотя бы потому, что по размерам своего тела лакей был втрое уже и ниже хозяина. Кроме того, Епифанио прожил вместе с лошадьми всю свою сознательную жизнь и знал их повадки и привычки гораздо лучше, чем характер собственной жены. По внешнему виду кобылы он сразу понял, что это была домашняя любимица, а вовсе не рабочий скот. На какое-то мгновение лакей даже расстроился сам— настолько несчастной выглядела их гостья, которой судьба предопределила покинуть родной дом в столь поздний час. Его интересовало только одно: что же случилось этим вечером, почему она здесь?

— Нашу гостью зовут Линда, — произнес фон Росбах.

Епифанио подошел к голове лошади без промедления, а это всегда свидетельствовало о том, что животное ему нравится. Он ласково погладил ее по морде и достал из кармана мятную конфетку, которую всегда носил с собой про запас. Кобыла деликатно взяла угощение и принялась нежно тереться головой о его грудь.

— Ты похожа на прекрасную леди, Линда, — ласково произнес Епифанио, почесывая ее за шеей. — Давай, мы поставим тебя в самое лучшее стойло, а? Там много овса, поэтому ты хорошо проведешь эту ночь, ладно? — Конюх повел ее в сторону амбара, осыпая комплиментами й гладя по спине. «Судя по всему, — подумал Дитер, — лошадь действительно успокоилась».

До тех пор, пока Линда не скрылась в сарае, он продолжал молчаливо стоять под тенью крыши, боясь спугнуть отчаянное животное. Несмотря на чувство огромной благодарности за помощь, оказанную лакеем, он все же ощущал досаду. То, что домашние стали свидетелями его позднего возвращения, было совсем некстати. Фон Росбах намеревался просто оставить Линду в загоне и покинуть дом, не говоря никому ни слова. А сейчас ему придется давать пространные объяснения.