— В бейсбольной команде не надо каждому по бите.
— Ну… А мы правила поменяем! Э, орлы! — пинок в живот главарю, — Вы точно сюда с битой в бейсбол поиграть шли, я не ошибся?
— Отпусти-и-тя…
— Ща отпустим! — сделав страшное лицо, рявкнул Толик, мгновенно переходя от благодушной болтовни к дикой ярости, — Быстро, бля! Сколько вас? Где ваше логово?? Из чьей банды?? Где хабар прячете??
Но побитые гоблины, мало что соображая, только таращили глаза и ныли:
— Мы не хоте-е-ли… Отпусти-и-те…
Не получив ответов на свои вопросы, Толик, казалось, взбесился; он подскочил к главарю, и присев около него на корточки, схватил его за горло:
— Ты, падла, сюда убивать шел!! Меня убивать, и вот их! Или ты ща отвечаешь на мои вопросы, или я вас всех здесь на части разделаю! Ну?? Сколько вас? Откуда вы?…
Но гоблин с разбитым носом только тяжело дышал и выдувал носом кровавые пузыри. Казалось, он просто не соображал, что от него хотят. Так же бессмыссленно-испуганно таращились и двое его подельников.
Тогда Толик с криком «Быстро отвечать, сволочи!!» рывком встал, шагнул к так и не пришедшему в себя гоблину с вмятиной на затылке, и рубанул его топориком по колену. Смаху, во всю силу; так, что лезвие топорика вошло в ногу наполовину. Тот только дернулся. Мне стало нехорошо. Элеонора негромко ойкнула и опять скрылась в глубине квартиры. Батя молчал.
— Я-ска-зал-отвечать!!! Сколько вас? Как зовут?? С чьей банды? — с каждым вопросом он рубил гоблина топориком по ноге, рубил всерьез, как мясо. Мне замутило, и я отвернулся к окну. Зверье, бля. Хотя чего их жалеть. Но… Зверье.
За спиной раздавались полные яростной злобы вопросы Толика, сопровождаемые сочными ударами в мягкое, и теперь гоблины отвечали буквально наперебой. Я так и не поворачивался, меня тошнило уже от одних только звуков ударов топором в живое мясо и кость.
Однако допрос такими методами оказался действенным, через несколько минут гоблины наперебой изложили всю нужную информацию: что их всего четверо, что навел их на нас пацан «во-он из того дома, с третьего этажа», что навел уже не первый раз. Сами они замки ломать не умеют или ленятся, и потому подстерегали таких вот мародеров, — удобно, и квартиры вскроют, и все ценное упакуют. А что делали с самими мародерами? Тут они несли что-то уклончивое, не то «отпускали», не то «а они убежали», — но судьба наших предшественников в этом доме была, в общем, ясна. Обрез и патроны отняли у какого-то селянина, привезшего в город продукты менять на городские шмотки и видеотехнику. Продукты тоже отняли. Больше они ничего не конкретизировали, но почему-то складывалось впечатление, что отняли у колхозника и жизнь. Ребятки оказались вполне отмороженные. Все соседи, с одного дома. Сначала тусовались с командой некоего Ди Джей Иней, потом начались внутренние разборки, из-за баб, как я понял. Да еще похужело с хавкой и пойлом; разодрались с бригадой, кочующей по соседству; и вот неделю назад Бруцеллез, — это у них главный, решил с корешами типа отделиться и зажить самостоятельно. Ну и… Вот.
Закончив допрос, Толик, свирепо вращая глазами, сообщил гоблинам, что он каждого из них порвет как пупса, если только хоть один приказ будет выполнен не точно, уж неговоря про невыполнение. С этим словами он саданул изрубленному гоблину, уже и не подававшему признаков жизни, топориком в голову — и оставил его там торчать. После этого по первой же негромкой команде, гоблины, несмотря на ушибы, шустро стали вставать и потянулись по лестнице вниз, неловко оступаясь со стянутыми за спиной руками.
— У выхода из подъезда стоять и ждать! Кто захочет убежать, — пробуйте, епт! Сделаю из него дикое мясо!!
— Ну че, пошли? — как ни в чем не бывало, обратился к нам Толик.
— Ребятам можно бы это было и не показывать… — буркнул батя, подхватывая пару сумок.
— Ниче, полезно. Пусть привыкают.
Я спустился на площадку, осторожно перешагивая через лужу крови, натекшую из-под гоблина с торчащим в голове топориком; взял одну из сумок и пошел к выходу. По-прежнему немного мутило. Элеонора шла следом, старательно отворачиваясь от трупа, физиономия у нее стала явно бледная, что было видно даже в полусвете подъезда.
Гоблины, как миленькие, стояли у подъезда. Спускаясь первым, я уловил горячечный гнусавый шепот:
— …Куда-куда, в разные стороны, идиоты! Не побежит же он за всеми!.. — но видно было, что они слишком деморализованы только что увиденным зрелищем, чтобы тут же так рисковать. Это им не самим глумиться; когда предметно показывают, что ты сам такое же мясо, как и твой изрубленный товарищ, — это, конечно, самомнение вместе с инициативой здорово отшибает.
Следом вышла Элеонора, и батя с Толиком, груженые хабаром и инструментами. На выходе батя трофейное ружъе для подводной охоты вместе с гарпуном сунул в решетку ливневой канализации и свернул его буквой «Г», оставив там и торчать.
Уже возле джипа гоблины, уже понявшие что их «гонят в плен», сделали попытку садиться на заднее сиденье, но Толик со словами «Да вы очумели, уроды!» пинками выгнал их, и велел забиваться в багажник. Как они уместились — не знаю, все же три достаточно здоровых парня, да еще со связанными руками, — но Толик забивал их туда буквально пинками, и как-то они там уместились. Сложились как Тетрис. Сумки мы погрузили на заднее сиденье, и кое-как с Элеонорой устроились на них; но уж в любом случае с большим комфортом, чем гоблины в багажнике. А что? — выезд был не напрасный…
По дороге домой Толик все хохмил, вспоминая, как Элеонора разыграла отморозков.
— Да, красота плюс актерские данные, — страшная сила! — говорил он, подмигивая ей в зеркало заднего вида. Бледная Элеонора вымученно улыбалась. У меня же тошнота почти что совсем пошла.
Остановились около арки возле нашего дома, которую со стороны проспекта загораживал обшарпанный грузовик с надписью «Продукты» на кузове-кунге, почему-то стоящий прямо на тотуаре и загораживающий арку от проспекта. То ли он случайно тут оказался, то ли Толик его подогнал специально, но удобно он стоял.
Толик объехал его, и аккуратно зарулил в арку. Со стороны двора она была частично закрыта остовами двух сгоревших машин, и вся закопчена — да, горели тут неслабо машины пару месяцев назад, и никто не почесался ни тушить, ни убрать сгоревшие.
Из открытого багажника слипшихся, слежавшихся как шпроты в банке, гоблинов пришлось выковыривать «одним куском» — так они сплелись. Грохнулись на асфальт все втроем, приглушенно взвыли, — и уже там распались на индивидуальности. Елозили по асфальту, не в состоянии сразу встать, выли, плакали и матерились. Мы вытащили пока сумки, Толик запер машину, поставил на нее сигналку. Нет, не автосигнализацию-пиликалку, а батину самоделку, сделанную на основе безпроводного дверного звонка, который раньше стоял «на охране» подвала. Сейчас он жалел, что всего-то пару их купил в свое время, пожадничал; а штука оказалась полезная, нужная, — при попытке открыть дверцу у нас дома звенел звоночек. Можно было принимать меры. Полезная штука дистанционка, там хотя и заявлено 150 метров, — до нас хватало, мы проверяли.
