— Намекаешь, что я параноик? Пусть так! Это лишь помогает мне в работе…
Глеб никак не мог собраться. Он с трудом понимал, о чем говорят собеседники, в черепе словно густая паутина раскинулась — и любая мысль, любая тень мысли вязла в ней, путалась, трепыхалась, обрастая коконом и слабея.
— …Потом пришло отрезвление. Я понял, что проблему надо решать совсем иначе. Создавать искусственное сознание, толком даже не зная, что есть сознание, — глупо. Разве не проще клонировать существующий разум? Создать его точную копию! Два года я разрабатывал концепцию уникальной системы, потом год строил ее скелет. Мне нужны были огромные вычислительные мощности, и я получил их. Небольшая самораспространяющаяся программа позволила мне управлять миллионами компьютеров по всему свету. Беспечные пользователи не подозревали о том, что я использую их зомбированную собственность. Кто-то, конечно, лечил насланную мной заразу, но таких было меньшинство. Лень и беспечность — разве не эти качества характеризуют нашу цивилизацию?!.
Белиал увлекся. Он словно с трибуны вещал. Он смотрел в лицо Глеба, а видел тысячи разных лиц: восхищенных, удивленных, разъяренных. Он обращался к ним ко всем:
— …Из верных старых друзей я создал команду соратников. Мы работали как средневековые алхимики: смешивали компоненты в разных пропорциях, не зная, что получится, но надеясь раскрыть тайну философского камня. Мы и сейчас так работаем: наугад, на ощупь. Да, это не наука! Это искусство! Мы учились на своих ошибках, оттачивали алгоритмы, улучшали модели, наращивали мощность распределенной системы, разрабатывали новые версии программ-червей. Мы скрывались ото всех, мы действовали тайно! И двигаясь от малого, в конце-концов мы пришли к великому! К тебе, Богоборец!..
Глеб вздрогнул.
Голова раскалывалась.
Струйки пота разъедали кожу.
Он мучительно пытался понять, что означают все эти слова. Какой следует вывод?
— Кто я? — спросил он, не зная, о чем еще можно спросить.
Громко щелкнув, лопнули ремни на руках. Отлетевшая стальная пряжка ударилась в стену, выбила сноп искр.
— Тебя нет, Глеб, — быстро проговорил Танк. — Но есть копия твоего сознания, существующая в этом мире. Ты умер, но Белиал сумел сохранить твой разум.
Глеб оперся на подлокотники, напрягся — и кресло развалилось.
Белиал вскочил, отпрыгнул к двери. Танк медленно поднялся, выставил перед собой руки ладонями вперед, шагнул к Глебу и тихо спросил:
— Что ты собираешься делать?
Это был простой вопрос, но Глеб не мог на него ответить.
В голове была вата. Множество плотных мягких комочков. Внутри каждого — кусочек разума.
— Я не знаю, — задыхаясь, шепнул Глеб и прикрыл глаза.
Плотный мягкий кокон свернулся вокруг него, вмиг отгородив от всего мира…
5
Резкий цветочный запах привел его в чувство.
На губах пузырилось что-то жгучее. Нечто жесткое больно давило на лопатки.
Глеб шевельнулся — и едва не упал.
Он лежал на скамье перед клумбой огненно-красных цветов. Под левой рукой была книга — он знал, что это «Магия для чайников», второй том. Нарисованное на потолке небо чуть колыхалось и потому вызывало тошноту.
«Заснул, — понял Глеб. — Сам не заметил, как отрубился. И приснилось — такое…»
— Отключился? — заботливо поинтересовался кто-то.
Глеб резко повернулся на голос — и вновь чуть не упал.
На вымощенной кирпичом дорожке, похожей на расстеленную кожу многометровой змеи, стоял хмурый Танк.
— Отключился, — повторил он уже без вопросительной интонации и… раздвоился.
— Твой отряд начинает просыпаться, Богоборец, — усмехнувшись, сказал второй Танк. — И мы решили, что пусть лучше они увидят двух Танков, нежели одного Белиала.
— Так значит… — Глебу почудилось, что на него рушится потолок, и он втянул голову в плечи. — Значит…
— Как себя чувствуешь? Наш разговор помнишь? Все теперь понимаешь?
— Да, — выдавил Глеб.
— Разговаривать можешь?
— О чем?
— Как жить дальше. Что делать.
— Я… Я не знаю… Не могу поверить…
— Я тоже, Глеб… Белиал сотворил чудо, а в чудо поверить всегда нелегко…
— Ну а вы сотворили кучу проблем, — сказал Танк за номером два и хмыкнул.
Они расселись на скамье: Глеб в центре, Танки — по краям.
— Ты хоть представляешь, Богоборец, какие у нас перспективы? — негромко спросил правый Танк.
— Нет, — честно признался Глеб. — Я с трудом соображаю… Как обухом по голове…
— Глотни, — сказал левый Танк и протянул медную пузатую фляжку. — Поможет.
Глеб открутил пробку, приложился к горлышку, запрокинул голову. Волшебное пойло, опалив гортань и вышибив слезу, чуть прояснило сознание и придало сил. Глеб откашлялся, вытер губы, помотал головой.
Кажется, таким же снадобьем Ирт и Горр отпаивали его в Черном Урочище.
— А перспективы у нас самые фантастические, — сказал правый Танк. — У меня имеется сорок патентов. Они поистине золотые. Но разве в деньгах дело? Ты только подумай: мы научились консервировать разум. Тысячи людей платят за то, чтоб их тела заморозили после смерти — без всякой гарантии на воскрешение. А мы — мы можем сохранять сознание! Личность! Смерти больше нет! Мы — величайшие благодетели человечества! Мы — самые могущественные люди на планете! Бессмертные люди! Включи фантазию, подумай как следует. Возможно, со временем мы научимся переносить сохраненное сознание в новые тела — но захотят ли люди вернуться в обыденную жизнь? Не предпочтут ли они жить в мире бесконечной игры? Мы создадим рай; вернее, множество райских мест — каждому на его вкус. У тебя, Глеб, не было выбора — ты возродился здесь, в Мире. Но у других людей выбор будет, и они сами решат, где провести загробную жизнь. Представь: люди листают цветные буклеты, смотрят картинки райских кущ, выбирают место для новой жизни. Кому-то по душе тропики и экзотические животные, другим нравится облагороженное средневековье, третьи хотят оказаться в комиксе, четвертые грезят миром будущего с его бластерами и космическими перелетами. Все эти люди сидят в наших офисах! По всему миру! На обложке буклетов, на дверях офисов, на рекламных щитах — всюду! — наш знак, наш символ. Он известен каждому. Круг, в который вписана звезда, в центре — закрытый глаз. Это твой знак, Богоборец. «Creatura Deus» — «Создание Божье». Слова мертвого языка на спине мертвого человека. Разве не символично? И символично вдвойне, что и язык, и человек продолжают жить искусственной жизнью. Твое имя войдет в учебники, Глеб Истомин, ты станешь знаменит, как, как… Как древние императоры, как величайшие ученые, как известнейшие политики! Ты понимаешь это? Ты понимаешь, как тебе повезло?..
