1. Стихи Дж. Р.Киплинга
* * *
Вертолёт летел над полосой низкого бурана, в чистом небе с россыпями близких звезд и полным Адамантом, дававшим красивые алые отблески. Не так уж долго оставалось до утра, хотя еще было совсем темно.
Игорь вел вертолет сам — остальные спали в салоне, навеселившись. Он слегка ворочал управлением и думал, что зря не разобрал почту, потому что — сейчас он был в этом уверен — где-то там лежала весточка от Светланы. Не могла не лежать. Потому что, потому что… потому что Новый Год — это все-таки праздник.
Праздник — отдых перед новой интересной работой.
6.
Тяжелый минский фургон — такие чаще всего используют переселенцы — урчал лебедкой-самотаском. Выпряженные тяжеловозы, пофыркивая, стояли неподалеку, по их шкурам стекала вода, превращая кожу в атлас; рядом с конями стояли несколько женщин и девочек. Шестеро мужчин и подростков подкладывали под колеса фургона ребристые сетки. За плечами у них висело оружие.
Игорь стоял возле деревьев на тропе — там, где фургон сполз под откос. Ранец-вертолет заставлял его чуть нагибаться вперед, руки он держал на ИПП, висящем поперек груди. Капюшон куртки был откинут, по волосам, как по шкурам тяжеловозов, бежала вода. Типичный для этих мест зимний дождь хлестал по раскисшей земле, сёк деревья. Ручей под откосом распух и громко рокотал, подмывая берега.
Больше всего Игорю хотелось спать. Он ощущал, что опухли веки — первый признак злоупотребления спорамином. По таблетке каждые шесть часов уже четвертые сутки, и через полчаса закончится действие очередной таблетки; до них — четверо суток на чистой воле.
Уже больше недели, как он глаз не сомкнул. И почти не присаживался…
…Семнадцать тысяч переселенцев двигались тремя потоками — по четыре, семь и шесть тысяч человек, под охраной Алых Драгун и охраны Довженко-Змая. Первый поток двигался южнее Пограничной реки на север, к излучине Пограничной и Дальней, фактически через зону боев — там Игорь бывал чаще всего. Второй поток шел к Многоструйной с территории Прибойной губернии. Третий, огибая Пески, двигался с территории латифундии Довженко-Змая на юг, в совершенно еще неисследованные земли. Каждый из потоков делился на десятки ручейков. И каждый из ручейков был — люди, и с каждым из этих людей могло что-то случиться…
…- Сейчас вытянем, — Хлопов-старший подошел к Игорю. Он тоже был мокрый и измученный — Игорь вдруг с усмешкой подумал, что земляне — это все-таки раса безумцев. Ну что ему не сиделось в своем Усть-Илимске?.. А тебе, Игорь Вячеславович Муромцев, дворянин Империи?.. А всем остальным, черт побери?.. — Выпьете чаю, кофе или, если хотите, отдохните у нас… — Отдохну, — неожиданно для самого себя сказал Игорь и, тяжело шагая, пошел к фургону, чувствуя, что отрубается на ходу. Если честно, он не помнил, как снимал ранец и снимал ли его вообще…
* * *
— Ясно вижу, на контркурсе — два фрегата, боевой транспорт, двадцать истребителей! Повторяю, мостик! На контркурсе сторки! Два фрегата типа Хат, боевой транспорт — опознано! — "Сторра дан", скорость сорок махов… двадцать тяжелых истребителей типа шесть, скорость шестьдесят! Шестьдесят! Шестьдесят! Сторки! Расстояние…
"Ррррраа… ррррраа… ррррраа…" — захлебисто и страшно взвыли колокола громкого боя, наполняя истошным криком помещения эсминца, и люди, бросая сон, занятия, еду, неслись по местам боевых вахт, на ходу вскакивая в скафандры, врубая баллоны боевого питания. «Беспощадный», до той поры казавшийся щукой, в дремоте дрейфующей по течению, ожил. С его поста связи вырвался ослепительный луч и, меняя цвет, дал серию вспышек: белый, золотой, пропуск, белый, золотой, пропуск…
Я — Земля. Я — Россия.
Из космоса впереди, из неразличимой для человеческого глаза, но про низанной локаторами дали, вырвялись мечи голубого и алого пламени.
Я — Сторкад. Атакую!
На дальномерном посту 'Беспощадного", на экранах, сигналы преобразовались в изображение. Наваливался гигантский — не меньше километра — "Сторра Дан", переделанный из грузовоза боевой транспорт, с палубы которого стартовали еще не все «шестерки». Прикрывали его похожие на граненые наконечники стрел фрегаты. Далеко впереди мчались два десятка истребителей, до смешного похожих на детские самолетики из бумаги — в своем любимом строю, в «щипцах», привыкших с кровью выхватывать из боков неповоротливых конвоев корабль за кораблем…,
Игорю вспомнилось, как он сложил из листка с задачами такой вот самолетик, запустил его, и они с Риткой стояли у окна третьего этажа, смотрели, как тот кружит и кружит над школьным двором, под прозрачным небом, то снижаясь, то взмывая, но никак не желая падать — так было красиво, и Ритка смеялась…
Ее родители погибли именно в тот день, как позднее оказалось. Оба, сразу — сгорели со своим крейсером "Черная птица". В том же сражении погиб его, Игоря, отец, штурман эсминца «Разящий». А через полтора месяца, когда он заканчивал обучение на курсах дальномерщиков, ему сообщили, что Ритка осталась где-то в развалинах Сельговии…
— Ссссукии… — процедил Игорь, наваливаясь скафандровой маской на нарамник. — Семь, девять, семь, семь, семь, шесть!
Он не видел, но знал, что металлические пальцы мичмана Панченко сейчас бегают по клавишам — и главный калибр «Беспощадного» получает данные — разворачиваются длинные стволы плазменных пушек, нащупывают цель…
— Попадание! Попадание! — закричал старшина Шверда. Но Игорь и сам видел, как два истребителя разлетелись ослепительными брызгами, и засмеялся зло, слыша, как Панченко проревел:
— А-а! Это вам не Антарес! (1.)
1. В сражении у Антареса сторки уничтожили Шестой флот Земли, позднее зверски расправившись с почти двадцатью тысячами подобранных землян, чего раньше не отмечалось в Галактической войне ни за одной из сторон.
Орудия и ракетные батареи «Беспощадного» гремели дружными залпами. Но сторки не были трусами даже на кончик ногтя. Истребители разошлись «косой» — страшной, похожей на лезвие косы смерти — и продолжали атаку.
— Три, три, два, три, один, три! — кричал Игорь. — Три, два, один, один, три, три!
— Попадание! — откликнулся Шверда. — Стартуют еще!
— Игорь, на правый фрегат! — скомандовал Панченко. Мальчишка разогнал нарамник, с выворачивающим нутро сладостным чувством поймал зеркальный борт.
— Три десятки, девять, девять, восемь!
— А-а-а-а! — снова заревел Панченко. — Есть! — опережая Шверду, подтвердившего: — Попадание!
Экран расплылся радужным пятном. Игорь включил очистку, отражая атаку службы помех — наверное, со "Сторра Дан" — и продолжал давать цифры, мыча от наслаждения, когда борт фрегата расцветал вспышками, из которых белыми струями и пузырями брызгал воздух — главный калибр эсминца крепко поймал сторка, и тот вдруг начал проваливаться, падать в космос, вращаясь сразу по всем осям…
