Выдержав разрозненный встречный огонь, крейсеры вошли в орочьи построения. Черные звездолеты разлетались, поверженные плазмой и лазерами, сметенные мощными бортами. Протаранив в стене звездолетов огромную дыру, передовые части Пограничного флота вышли на свободное пространство. Перед ними раскинулись бескрайние Нижние миры, на территории которых еще не ступала нога человека.
Серафима была бледна и настолько слаба, что не могла поднять руку. На ее шее багровели следы от укусов. Но все равно она оставалась несравнимо прекрасной, и Даймон по-прежнему ощущал легкое безумие, когда смотрел на нее.
Он склонился над девушкой, и она узнала его. Улыбнулась и потянулась пальцами к его щеке. Он нежно поцеловал эти пальцы.
— Даймон, — слабо произнесла она, — не отпускай меня больше.
— Нет.
Когда он склонился над девушкой, Нина Гата коснулась его раны. Даймон испуганно отстранился.
— Не дергайся, — строго сказала наставница, накладывая затягивающую мазь и пластырь. — Чего испугался? Или я страшнее демона, которого ты зарубил?
— Я не предатель, — тихо произнес он.
— Нет, — сказала Нина Гата задумчиво. — Не предатель. Ты мистический лидер человечества.
Во внутренних помещениях орудийного форта стояла небывалая тишина. Коридоры и залы, сквозь которые они проходили, были пусты. Центральная галерея выглядела захламленной и брошенной. Но все изменилось, когда Даймон, несущий на руках Серафиму, и Нина Гата вышли из центральных врат.
Мир вокруг был наполнен движением. На вытоптанные фермерские поля один за другим опускались транспортные суда, прикрывающие их истребители кружили над долиной и Мохнатыми горами. Сотни две пленных орков покорно сидели на дне опустевшего пруда под присмотром взвода штурмовиков. Солдаты собирали раненых и убитых, на бронетехнике перевозили их к бортам эвакуации. Догорали дома Гарнизонного селения. Посреди всего этого метались растерянные животные, не понимающие, зачем они здесь оказались.
Юноша отнес Серафиму к ближайшему транспорту с красным крестом на борту, приземлившемуся возле развалин церкви. Солдаты молча расступались перед ним, уважительно шептались о чем-то за его спиной, но Даймон не слышал чужих слов. Возле трапа, по настоянию доктора в синем комбинезоне, он уложил девушку на носилки.
— Куда пойдут транспорты? — спросил Зверолов.
— Под прикрытием крейсера вслед за флотом, — ответил доктор и добавил шепотом: — Говорят, пойдем в Нижние миры. Но мы не боимся. Нас поведет Михаил Ганнибал!
Двое санитаров подхватили носилки, собираясь занести их в салон. Серафима неожиданно схватила Даймона за руку.
— Не оставляй меня. Ты же обещал!
— Я ненадолго. — Он склонился над сиятельной дочерью и бережно поцеловал ее в губы. — Но ты должна понять. Мне нужно найти брата.
— Я буду ждать.
Даймон провожал ее взглядом, пока носилки не исчезли в проеме посадочного люка. Прежде чем отправиться за Серафимой, Нина Гата протянула ему руку. Даймон осторожно пожал сухую ладонь.
— Может быть, — сказала она.
— Что?
— Может быть, ты, как никто другой, достоин ее. Даймон смутился, стал теребить рукоять Могильщика.
— Но вы говорили, что наша связь не пойдет на благо Союзу?
— Я думаю… — Наставница возвела очи к небу, глядя на бесчисленные потоки кораблей. — … Что сейчас это неважно. Союз больше не будет таким, каким был прежде.
Транспорт приготовился к взлету. Врач в синем комбинезоне собрался взойти на трап, когда Даймон взял его за плечо.
— Пожалуйста! — он показал на гряду Мохнатых гор. — Там беженцы из селения. Прошу вас, заберите их!
Врач подозвал штурмана, и тот попросил Даймона указать это место на карте.
Когда молодой человек возвращался к стенам форта, двигаясь навстречу веренице носилок, в глаза бросился знакомый серебристый блеск.
— Шахревар? — удивился Даймон и кинулся к лежавшему на носилках паладину.
— Будьте осторожнее, — предупредил санитар, — у него сломан позвоночник.
Телохранитель семьи Морталес лежал на гравитационной подстилке, не касаясь спиной поверхности носилок. Он узнал голос Даймона, но голову повернуть не смог и лишь скосил глаза в его сторону.
— Жив?
— Я больше рад тому, что жив ты, Шахревар!
— Неужели сделал?
Вместо ответа Даймон снял с пояса обрубок косы и показал его паладину. Шахревар умиротворенно закрыл глаза.
— Ты феноменальный юноша, Даймон. Твою силу нужно изучать…
Паладин тяжело вздохнул, отчего реанимационный монитор тревожно загудел.
— Нужно поторопиться, — сказал санитар.
— Подожди… — Паладин скосил глаза на Даймона. — Где твой брат?
— Он пал. Я ищу его тело.
— Обидно. Найди Думана.
— Обязательно… Я нашел Серафиму. С ней все в порядке.
— Значит, моя миссия завершена. Телохранителя из меня не получилось…
Монитор загудел громче.
— Простите, — сказал санитар, — его нужно немедленно доставить в госпиталь.
— Даймон, я не знаю, поднимусь ли когда-нибудь на ноги, — быстро заговорил Шахревар. — Поэтому ты должен сделать это.
— Что?
— Спаси паладинов. Пока не поздно. — Как?
— Иггдрасиль должна знать. Обещай мне. Даймон положил ладонь на рукоять Могильщика.
— Клянусь своим отцом!
Транспорты, похожие на больших стрекоз, повисали над поверхностью. Они забирали оставшихся людей и спешно уходили в небо. Под стенами крепости посреди разрушенного селения Даймон сидел на камне и отрешенно наблюдал, как розовеет небо на востоке.
Он так и не нашел тело брата.
Времени для поисков больше не оставалось. Нужно забрать Гончего с серой планеты в системе Диких, затем вернуться на окраину галактики, где между нейтронных звезд находится заброшенная космическая станция. Иггдрасиль знает все. Она должна знать, как освободить паладинов. Она скажет ему… если еще жива.
Посреди дыма и развалин он увидел одинокую фигуру. Утомленно перебирая ногами, она медленно двигалась к нему, и Даймон вдруг узнал в ней подругу детства.
— Лола, девочка моя! — Даймон обхватил птицу за пушистую шею, когда она приблизилась к нему. — Ты жива? Как ты?
Лола посмотрела на хозяина голодными глазами. И, раскрыв клюв, ответила голосом, при звуках которого он ощутил дрожь, перемешанную с блаженством.
Голова птицы напоминала мусорный контейнер, набитый подслушанными фразами. Но эта речь была заложена в нее специально, как в диктофон.
— Если ты слышишь эти слова, Даймон, значит, я погиб. Значит, не справился с охраной границы, которую стерег тысячу лет…
