— Ты что, обижаешься?
— Нет. Можешь хоть все сожрать за один присест.
— Э… Погоди, Кать!
— Отвали! — она насупилась и скрылась на кухне.
Но что я мог сделать? Точнее, что бы она делала в сфере взаимодействия, когда я сам еще представления не имел, что буду делать? Хотя если так, то какая в данном случае между нами разница.
— Слушай, — донесся с кухни ее голос. — А там трахаться можно? Ну, в сфере взаимодействия? Может, у тебя там свидание?
— Блин, ты нормальная? — я собирался всерьез разозлиться, но тут меня осенило.
Опасности ведь нет никакой! Ни для меня, ни для нее! Ведь если с нами там хоть что-то случится, то здесь мы можем повторить тот же фокус, какой после пробуждения провернули с Ириной. Да в общем-то и оружие нам не нужно, а нашу вылазку можно считать не боевой операцией, а чем-то вроде похода для сбора недостающей информации. Так почему бы и Кате не принять в нем участие?
— Слушай! — я обрадованно окликнул ее. — Ты меня натолкнула на одну замечательную идею!
— Ну? — она с недовольным лицом высунулась из кухни.
— Там ведь с нами ничего не может случиться! Мы же на Ирине отработали меры по обеспечению безопасности!
— Ах вот как? Так это, значит, твоя идея?
Я прикусил язык, поскольку именно она нашла способ спасения, когда я тупо бился в истерике и выключал телефон, чтобы не услышать голос Цуцыка или Ирины.
— Нет, я не это имел в виду.
— А что?
— Ну… Короче, я погорячился. Нет никаких причин, мешающих нам обоим смотаться в сферу взаимодействия.
— Это уже ближе к истине, — Катя улыбнулась. — Что с этой гадостью делать? Нюхать?
— Нет. Грибную дурь нюхают, а это едят. У меня была возможность выяснить все у рыжего досконально.
Конечно, я не знал, как действует «вонь». Представлял со слов рыжего, но ощутить на себе — совсем другое дело. К тому же вонял порошок гадостно, так что организм сопротивлялся любым помыслам о том, что это можно принять внутрь.
— Нас что, сразу вырубит? — поинтересовалась Катя, когда мы уселись на диван с дозами в руках.
— Да. «Вонь» действует как сильное снотворное,
— Не люблю я жрать наркоту…
— Никто не заставляет, — пробурчал я.
— Да, сейчас, — Катя глянула на меня косо. — Погоди-ка… А не получится так, что мы с тобой окажемся в разных местах?
— Не получится. Рыжий сказал, что «вонь» всегда приводит в одно и то же место, не очень далеко от дороги. А по дороге можно выбраться к Базе.
— Ладно. Ну что, поехали?
Вместо ответа я зажмурился и слизнул порошок с бумажки. Почему-то я ожидал прихода, похожего на приход от грибной дури, но сильно ошибся.
Едкий запах моментально забил нос и горло, опустился до желудка, и весь организм от него свело тяжелой болезненной судорогой. Меня бы вывернуло наизнанку, но мышцы и жилы так сильно стянуло, что я выдохнуть не мог, не то что упустить завтрак на пол. Помимо воли из горла вырвался еле слышный хрип, и я ощутил, что меня затягивает вниз чудовищным водоворотом. Ощущение падения было столь сильным, что замерло сердце, но в следующий миг тело содрогнулось от немилосердного удара обо что-то твердое, с оглушительным треском лопнувшее под натиском тела. В полной темноте я, словно снаряд из пушки, прошиб эту преграду и вырвался на оперативный простор. Однако свободный полет тоже продолжался недолго и закончился еще менее приятным ударом. Причем на этот раз я определенно шлепнулся в грязь, ярко ощутив все прелести такого падения.
Некоторое время глаза открывать не хотелось — хватало других ощущений. Ну, перво-наперво ливень, конечно. Он хлестал тяжелыми струями, моментально промочив одежду до нитки. Одежда, кстати, на мне была та же самая, что и дома, — свитер и брюки. Но холодно не было, наоборот, несмотря на избыточную влажность, было очень тепло. Гораздо теплее, чем в другие разы, когда я оказывался в сфере взаимодействия. Даже душно.
Только я об этом подумал, как спохватился, что в кармане лежат сигареты и, если немедленно что-то не предпринять, они неминуемо намокнут и я снова останусь без курева. Пришлось открывать глаза, вскакивать и искать хоть какое-то укрытие. Хотя какое укрытие я мог найти в мире вечного ливня? В общем, о сигаретах можно было забыть — за пару минут размокнут в кашу. Другое дело Катя — я ее не видел, и это меня сильно обеспокоило. Хотя с того места, где я находился, сложно было что-то увидеть. Кругом росли густые кусты, а ветви толстых, вековых, наверное, деревьев спускались так низко, что кроны нависали почти вплотную к кустарнику. Дремучий, в общем, лес. Мрачный.
— Эй! — выкрикнул я, надеясь услышать отклик Кати.
— Ау! — донесся издалека ее голос, приглушенный листвой и шумом дождя.
Однако направление угадать было можно, так что я немедля начал проламываться через кустарник, оставляя ветками зацепки на свитере. Никогда раньше я не видел в мире сна такого густого леса. Также у меня не было ни малейшего представления о том, где может находиться дорога, так что затея с разведкой все больше казалась эфемерной.
— Ау! — снова крикнула Катя.
— Иду, иду!
Я пробирался через кусты и проклинал собственную горячность, поспешность и недальновидность. Конечно, надо было взять у рыжего карту здешних мест, запастись компасом и ножом. А я даже водонепроницаемую коробку для сигарет не прихватил. Шляпа! Совсем расслабила меня гражданская жизнь. Будем теперь тут мыкаться, как слепые щенки, вместо того чтобы проводить разведку.
Я зацепился штаниной за обломок корня и чуть не растянулся. Пришлось присесть, чтобы высвободиться. Однако, опустившись на корточки, я с удивлением обнаружил, что зацепился не за корень, а за железку, проржавленную до дыр, причем форма этой железки не оставляла сомнений в том, что из земли торчит обломок старого сабельного клинка. Не такого клинка, какой бывает у привычных сабель, а тяжелого, изогнутого, вроде монструозных орудий убийства, какие рисуют на обложках к фэнтезийным романам. Но еще больше меня удивила почва. Под ногами оказался не дерн, как я думал сначала, а присыпанные мокрой землей и поросшие мхом плиты из черного камня. В некоторых местах углы плит, приподнятые травой и грибами, так выпирали, что их было хорошо видно.
Ржавый клинок, когда я его потянул на себя, вылез из грунта очень легко. В том месте, где он торчал из земли, каменных плит не было. Это меня удивило еще больше, я примял кусты, осмотрелся и пришел к выводу, что из реальности я вывалился в центр старой, почти сровнявшейся с землей воронки, какие остаются от попадания одиночных плазменных бомб. Заинтересованный этим открытием, я несколько раз копнул грязь обломком ржавой железки и почти сразу наткнулся на не менее ржавый шлем с узким рудиментарным забралом.
