— Зачем вы мне все это рассказываете, фалет Тимаренис? Эльфийский взгляд на окружающий мир меня мало волнует. Знаете ли, предпочитаю жить своим умом! — презрительно бросил К'ирсан, подавляя в себе желание молча вскочить и уйти.
— О, все просто. Я знаю о вашей чистой и незамутненной ненависти к моему народу. Говоря по правде, я ее даже понимаю и, переживи такое, вполне мог бы и сам отдаться ярости без остатка, — неопределенно взмахнув рукой, произнес эльф. — Но, видите ли, капитан, от вас просто смердит трупами! Заключив договор со смертью, вы повесили на шею множество не самых приятных врагов, жаждущих отплатить кровью за кровь. Все, кто рядом с вами, подвергаются нешуточному риску… И я не желаю Мелисандре участи жертвы в вашей борьбе.
Визирь замолчал и вытащил из кармана небольшую коробочку. Ноздри Кайфата шевельнулись, и он с отвращением ощутил аромат гарлуна.[44] С тонкой усмешкой капитан наблюдал, как эльф подхватывает щепоть наркотика и отправляет в рот. К'ирсан и раньше встречал любителей этой отравы, но чтобы Длинноухий…
— Впрочем, я легко закрыл бы глаза на ваши… натянутые отношения с Маллореаном и всеми прочими. Ралайят нейтрален, и мне плевать на дрязги остальных! Но вы же не оставите свою ненависть за порогом дворца, вы же прямо сейчас полыхаете от жара ярости… — проникновенно проговорил фалет Тимаренис, медленно двигая челюстями. — Хотите ведь моей крови, а?
К'ирсан стиснул подлокотники, усмиряя бешенство. Черная пелена злобы не застилала ему глаза, он не испытывал к полукровке — все-таки полукровке! — тех же чувств, что и к его собратьям из Маллореана. Но и равнодушно воспринять подобное родство у него не выходило.
— Я не зверь, а вы не выродок Маллореана! Хоть в ваших жилах и течет их поганая кровь, — прошипел Кайфат. — И уж тем более мне наплевать на любителя мерзкой отравы из Запретных земель.
— О, это ерунда. Перворожденных и подобных мне… метисов этот вид гарлуна лишь бодрит и немного усиливает магические способности. Привыкания у нас не бывает! — Неожиданно лед в голосе визиря дал трещину, и он посочувствовал: — Вы ведь не сможете по-прежнему воспринимать Мелисандру как вашу женщину? Так ведь? Но и убивать ее не захотите…
Кайфат отвел горящие ненавистью глаза и медленно кивнул.
— Почему-то я так и подумал. — Губы Первого Советника тронула неприятная улыбка. — Потому я предлагаю вам, капитан, для начала покинуть дворец, а затем город и страну. Не стоит лишний раз тревожить девочке сердце. Что скажете?
К'ирсан провел рукой по изуродованной щеке, ощущая себя особенно мерзко на фоне совершенных черт Перворожденного, и на миг прикрыл глаза. Сердце воина-мага было готово разорваться от противоречивых чувств. За что, за что он прогневил проклятых богов этого мира, раз они каждый раз посылают ему такие испытания?!
— Предполагаю что, в случае моего отказа подчиниться вы одними словами не ограничитесь?
Теперь пришла пора молчать Длинноухому. К чему впустую сотрясать воздух, раз собеседник и так все понимает?
— Ясно, — скривился К'ирсан. — А не боитесь, что я решу избавиться лично от вас? Ведь вы не Мелисандра…
— Верно. Но вы у меня дома, а в этих стенах я не побоюсь схватиться даже с Архимагом Нолда! Я — Мастер инструментальной магии, здесь все пронизано моими чарами. Сейчас они спят, но достаточно мысленного усилия, чтобы один наглец получил по заслугам. Гарлун же усилил мои способности, вознеся полукровку на пик могущества, — отбросив в сторону вежливость, сказал Тимаренис. — Вы спокойно сидите здесь, капитан, лишь из-за моей дочери. Я не желаю причинять ей лишнюю боль, убив любовника. Да и дворец мне весьма дорог. Вряд ли вы будете покорно ждать смерти, отказавшись от сопротивления.
— А как же нейтралитет Ралайята? — с издевательской усмешкой спросил Кайфат. — О нем можно забыть? Как же постулат: «Нам все равно, кто вы и откуда, если законы Ралайята не нарушены»?
— Капитан, вы до сих пор верите в существование подобной ерунды?! Нейтралитет подобен песочному замку: он сохраняется лишь до первой волны, а потом надо принимать сторону сильного игрока!.. Итак, ваш ответ?
— Сегодня вечером я уйду с отрядом из города, — нехотя буркнул К'ирсан. Немного помолчав, он вдруг попросил: — Я могу написать Мелисандре письмо? Не хотелось бы убегать столь трусливо…
— Бумага и перо на столе, — равнодушно бросил эльф, сложив домиком пальцы и уставившись в одну точку.
Ощущая себя заключенным под надзором тюремщика, К'ирсан склонился над листком. Металлическое стило неприятно скрипело, точно эхо ложащихся на бумагу слов. О чем писал Кайфат? О вещах внешне простых, но донельзя тяжелых — о любви и ненависти, о боли и страхе не совладать с собственным гневом, о невозможности быть вместе… В сердце К'ирсана настолько все перепуталось, что он не понимал, какие чувства испытывает к женщине.
— Вот, — свернув листок и протянув его Тимаренису, сухо сказал капитан. — Я могу уйти?
— Конечно, — задумчиво кивнул эльф, сжав пальцами послание.
Двери за спиной Кайфата закрылись с едва слышным щелчком…
* * *
К'ирсан уже покинул кабинет, а советник все продолжал сидеть, недовольно хмурясь. Решение он принял еще вчера, но ничего радостного в том не видел. Политика и так не самое чистое дело, но, когда она задевает твоих близких, ощущение запачканности становится и вовсе непереносимым.
Перстень на левом мизинце Тимарениса сверкнул красным, и письмо К'ирсана тут же занялось пламенем. Огонь лизнул пальцы эльфа, и он с брезгливой гримасой подошел к рабочему столу и бросил листки в стоящую там глиняную посудину. Чем быстрее девочка забудет этого молодчика, тем лучше. Она сильная и справится с болью и обидой. Ни к чему ей все эти лишние слова!
Покинув кабинет вслед за капитаном, Тимаренис вышел в коридор и спустился по парадной лестнице на первый этаж. У одной из стенных ниш он задержался, шепнув пару слов, пробуждая спящего там голема. На его плечо тут же взобралась, поскрипывая металлическими чешуйками, небольшая ящерка. Теперь полукровке предстоял еще один, не менее неприятный разговор.
Завернув за лестницу и повернув потайной рычаг, он вошел в открывшийся проход, ведущий в подземелье. Через минуту Тимаренис уже стучался в тяжелую дубовую дверь, испытывая к себе едва ли не презрение. Он — хозяин дома — вынужден вести себя с гостями подобно слуге.
Внутрь его впустил чистокровный сородич из клана Чинталион. Кожей ощутив исходящее от него пренебрежение, Тимаренис прошел в потайную комнату, где уже вторые сутки жили две звезды воинов Маллореана. И среди них целых шесть чародеев, считая двух князей-магов!
