— Ты уедешь?.. — тихий вопрос будто вырвался сам собой, и Оз попытался поднять голову, но не смог: руки девочки напряглись, не давая пошевелиться. В любой другой момент он ответил бы: «Да, конечно, как только вернутся Пятая и твоя мама, а что?», но сейчас что-то помешало ему это сказать. Наверное, интонация девочки.
— Придется.
— Не хочу. Не уезжай!
Оз почувствовал, как на затылок капнуло, и все же заставил Дарью разжать руки. Девочка плакала. Она только после этого разговора осознала, что Оз действительно уедет, несмотря на то, что не поняла ни слова: Эмма-01 не переводила. Дарья знала, что «когда-нибудь» парень вернется домой, но совсем не думала, что так скоро. Факты срочного ремонта Первой, изначально обозначенных сроков обошли ее стороной. А теперь осознание свалилось внезапно, ударив прямо под дых: Оз уедет домой, куда-то так далеко, куда даже не простирается ее воображение, через пять дней. И никогда не вернется.
— Не уезжай…
— Я не могу! — возмутился парень. — Я должен. Там мой дом, Дороти. И там моя цель, которую я должен выполнить.
— Но ты говорил, что ты мой друг! — Дарья зажмурилась и замотала головой. — Друзей не бросают! Раз сказал, что мы друзья, то должен остаться!
Оз непонимающе развел руками и начал спорить. Он понятия не имел, причем здесь это. Да, он говорил, что она его друг — его первый друг. И это было чистой правдой. Но он не говорил, что останется. Он даже мысли об этом не допускал и теперь не понимал, что происходит.
Но Дарья уже не хотела его слушать. Он оттолкнула парня и закричала:
— Обманщик!
И бросилась бежать, не сдерживая плача. Она была маленькой девочкой, которая не могла и не хотела понимать, что расставание неизбежно. Выскочила из трейлера, и хромой Оз, не успевший схватить ходулю, не поймал ее. Он звал Дарью, но та не обернулась. Убежала из гаража, пересекла улицу и, не обращая внимания на оклики женщин-механиков и прохожих, бросилась домой, в свою комнату, к своим игрушкам, которые никуда от нее не денутся и не предадут.
— Да что такого я сказал?.. Эмма, я разве обещал остаться? — Оз был в недоумении. Поведение Дарьи никак не укладывалось в его голове.
— Не знаю. Я не сохраняю записи ваших разговоров. Но, думаю, тебе стоит извиниться.
— За что? Я же ничего такого не сказал!
— Но она заплакала. В конце концов, она же твой друг. Так что лучше поговори с ней, если хочешь им остаться.
И Оз, который впервые столкнулся с подобной проблемой, растеряно развел руками. Он и не предполагал, что дружба может преподнести такие сюрпризы. И это ему не нравилось.
В тот день Диана не приехала за ним, и Оз решил, что не стоит идти в дом самому. Ему пришлось питаться своими консервами, и после нескольких дней нормальной еды Оз еле заставил себя проглотить водянистые овощи и серую кашу, отдаленно отдающую запахом рыбы. Он старался не думать о Смотрителе, о Дарье, о том, что придется ждать еще пять дней, но мысли раз за разом возвращались к одной из этих тем. Ночью Оз не спал. Он много и обо всем думал, смотрел на портрет Дарьи, который недавно нарисовал, и отгонял от себя хмурую, но такую логичную и грустную мысль.
«У нее совсем нет друзей».
Оз ни разу за две недели пребывания в этом городе не видел, чтобы Дарья куда-то уходила или с кем-нибудь общалась. Он видел других девочек и девушек, старше и младше Дарьи, но ни разу не видел ее рядом с кем-нибудь из них. И чем больше он об этом думал, тем грустнее становилась нарисованная улыбка девочки. На душе Оза разливалась все большая и большая тяжесть.
* * *
Иногда Смотрителю казалось, что он что-то забыл нечто важное. С кем-то поговорить, когда обещал, что-то сделать, когда просили, куда-то заглянуть, когда откладывал на потом. Это чувство время от времени возвращалось и заставляло его судорожно пытаться вспомнить. Он ничего не мог делать — все валилось из рук. Ни о чем не мог думать — все казалось чем-то не тем. Незначительным, не вовремя. И сейчас, когда Смотритель, выезжая вперед ногами из комнаты Юко, куда его поселили на первое время после падения, столкнулся с порогом, который не мог преодолеть самостоятельно, он вдруг вспомнил. Он забыл, что такое общаться и поддерживать с кем-либо отношения. Жить не ради своей работы и мечты, а для себя и друзей.
Смотритель озадаченно нахмурился, поймав себя на этой неприятной мысли, и развернул коляску обратно. Старая, скрипящая и готовая развалиться — когда ее в последний раз доставали и смазывали? Смотрителю казалось, что после того, как он закрылся от всего мира, поселившись в Лабораториях, никогда. Последним на этой коляске ездил Юко. Впадавший в детство карлик именно на ней испытывал двигатели платформ Эмм и радостно гонял по всему городу. И Юура гонял, и даже сдержанный Михель. Будто тогда они были пятнадцатилетними подростками, а не взрослыми не-людьми, которым за пятьдесят. А вот Смотритель никогда себе такого не позволял. Слишком взрослый, слишком серьезный и ответственный. Слишком замкнутый. Немо говорил, что именно поэтому с ним никто не хочет общаться. И сейчас Смотритель склонялся к тому, что глупый наивный Немо был прав. Хоть он и жил в бараках не-людей уже две недели, отношения между ними все еще были натянутыми. Даже очень натянутыми.
— Эй… — несмело позвал он, гадая, как это выглядит со стороны. — Кто-нибудь!..
Он прикусил язык. Сказать «кто-нибудь, помогите мне отсюда выехать» оказалось чертовски сложно. Ему было проще вызвать Четвертую из Лабораторий и пригнать сюда только для того, чтобы она его выкатила. Четвертая-то не будет ворчать или проявлять недовольство. Она беспрекословно подчинится. Смотритель к этому привык. А вот не-люди такого не принимали.
— Ну? — послышалось с конца коридора. — Давай. Продолжай.
Эрик, который не ходил уже лет сорок, подъехал ближе на своей специальной коляске, сложил руки на груди и с ехидной улыбкой уставился на Смотрителя.
— Помоги мне сейчас же, — буркнул тот, и Эрик демонстративно приложил ладонь к уху.
— Что-что? Не слышу!
— Хватит ребячиться и помоги мне, черт тебя подери! — старик в сердцах стукнул кулаками по подлокотникам и залился краской. Он чувствовал себя едва ли не униженным. Эрик вздохнул и наигранно грустно покачал головой.
— Годы тебя только портят. Я сейчас обижусь и уеду, а ты сиди и жди, пока кто-нибудь вернется и поможет тебе.
И не-человек, старательно пряча улыбку, развернулся и поехал прочь. Его коляске, которую он сделал на пару с Юко, пороги были нипочем.
— Ладно, ладно! — донеслось сзади. Плохо замаскированный под раздражение страх в голосе Смотрителя стал для Эрика чуть ли не песней. — Помоги мне. Пожалуйста.
