отлично знаешь, это Сталис. Выберешься с Ледяных земель, и ни то что не избавишься от частей прежнего короля, но и вовсе помрёшь, снова. Кому такое нужно?
– Поэтому, мне стоит торчать здесь, оберегая твой седальник? Если я валяюсь уже восемнадцать лет, почему Магна не заявилась раньше?
– Ну, она дамочка осторожная, да и не так просто отыскать Зимний замок. Я изначально давал ей на это лет пятьдесят, если не смогу перебраться в Империю, – пояснил кукловод. – Раз всё сложилось именно так, могу предложить взамен на помощь мне, новое тело тебе. Вэн уже послал пророчество, с обещанием вернуться, примерно через двести лет. Поможешь мне дожить до того момента, и как только Вэни вдохнёт жизнь, получишь обещанное им бессмертие. Сталис кстати, уже получил, – дружелюбно плёл свою сеть кукольник.
– Да ты врёшь чаще, чем меняется погода; с фига тебе верить? – вознегодовал бывший король.
– Ну хотя бы потому, что мои слова даруют надежду. А это ведь лучше, чем возврат в Ментальный мир, – под человеческой улыбкой, затаился мрак.
Вайдэр призадумался, остудив разгорячённый пыл. Он строго посмотрел в глаза мальчишке, несгибаемо стоявшего напротив.
– Дьявол с вами, в Зимнем замке ты настоящий; предашь – сам повидаешь мёртвый мир. По рукам! – протянул нэогар стальную длань. Кукольник с улыбкой пожал массивную десницу…
Время страшное оружие; помимо лечения, оно неизбежно убивает. Время может бежать вперёд, менять судьбы, людей, но оно не властно заставить измениться бессмертную плоть. Многое в Евразии пережило перемены, но они обошли стороной начальника научного развития. Давний друг великого революционера вот уже четырнадцать лет бился над своим последним подарком людскому народу. Эта цель, была рубежом его постоянства; он давно пообещал кардинальную перемену своей жизни, как только инструмент раздела «двух миров», будет завершён.
Мужичок с недлинной бородой вернулся в свой кабинет, на втором этаже центра научного развития. По коридору вместе с ним проходили сотрудники последнего бессмертного; их не слабо удивляло умиротворённое лицо технолога; обычно, он был угрюм и задумчив. В его правой руке крепко держался продолговатый кейс, очень непривычной формы. Он напоминал объёмный прямоугольник, длиной около полутора метров. На верхней крышке была ручка, на внешней грани замочек с вставленным ключом; в общем, нечасто встретишь такую кладь.
Кабинеты второго этажа научного центра изобиловали окнами; собственно, только они и ограждали комнатки от коридора. На всех рамах крепились жалюзи, ограждавшие внутреннее пространство от чужих глаз.
Профессор, наконец, переступил порог своего кабинета. Мягко закрыл за собой дверь, подступив к столу, аккуратно поставил на него удлинённый кейс, и развернувшись к двери, тяжело выдохнул. Направившись вначале к левому окну, дабы закрыть жалюзи, он наполнил офис словами:
– Одним и тем же делом, вечно заниматься невозможно. Особенно, если давно утратил к нему интерес, и лишился последнего смысла, продолжать делать. Одно и то же блюдо, вечно есть невозможно. Особенно, если оно пресное, и голода больше нет. Также с жизнью, – закрыв жалюзи на последнем окне, он развернулся к столу. – Вечно жить невозможно, особенно, если радости жить давно нет, а смысл – утрачен с воплощением мечты. – Мужичку хватило времени осторожно отодвинуть рабочий стол к центру кабинета, не позволив кейсу упасть. Его рука приоткрыла верхнюю шуфлятку, где лежал один единственный револьвер. Герд поднял его, умилённо попятившись к стулу, почти упёртому спинкой в стену. – Мне остаётся только завидовать Джаину, познавшему старость в кругу семьи; императору, что до последнего не желал смерти; семнадцати бессмертным солдатам, чью жизнь оборвало стремление к великой цели, – «растаяв» в кресле, начальник учёных погрузил дуло пистолета в раскрытый рот. – Они не познали тлена бесконечности, их души не связала гниющая пустота. Мой конец иной. Но он мой.
Прежде, чем палец сдавил курок, глаза мужичка крепко зажмурились. И наконец, раздался долгожданный выстрел, окрасивший кабинет последнего бессмертного кровавыми разводами.
Вздрогнул весь научный центр; в особенности испугались те, кто был близок к кабинету профессора. Кончина давнего друга Джаина, наделала много шумихи…
Не во всей Евразии дела были настолько громки и печальны. В Белом дворце, к примеру, стояла тишина и безлюдье; по светлым коридорам за раз проходило не больше двух людей. Один из двух, что двигался напрямую к тронному залу, был кудрявый паренёк, лет семнадцати. Одевался он без лишнего пафоса, хотя доля солидности присутствовала; единственным местом его внешности, где царил «бардак», была голова. Непослушные кудри рушили общий вид опрятности. А он, судя по всему, не противился.
Даже без стука подростковая рука открыла дверь в королевский кабинет. Но трон, на который пал первый взор, был пуст. На стуле, справа от престола – сидел кукольник, что-то чёркая на бумаге. Минуло столько времени, а он не изменился. Всё тот же капитан, которому скоро семнадцать.
– Капитан Фрай? А где отец? – с ноткой смятения, вопросил мальчик.
– Его минут десять назад снова забрали в больницу, – оторвавшись от работы, слегка удивлённо ответил кукольник. – У вас что-то срочное?
– Нет, просто, хотел позвать его на обед…– огорчённо выдавил заботливый сын.
– Я вскоре закончу здешние дела, и отправлюсь к королю. Не волнуйтесь, прослежу, чтоб он плотно поел, – учтиво пообещал кукольник, добро улыбаясь.
– Спасибо, но я лучше сам к нему съезжу. Если он в больнице, в этот раз, с ним что-то серьёзное…
– Вы правы, Алан. Компания родного человека пойдёт ему на пользу, – не уставал кукловод держать искрению улыбку. Её утёр открывший дверь человек – молодой, но одетый официозно.
– Простите, разрешите доложить? – спросил он у капитана.
– Что-то случилось? – несколько взволнованно молвил Фрай.
– Глава центра научных разработок, совершил суицид. Он выстрелил себе в рот, – не смея поднимать глаза с пола, доложил человек.
– Ничего себе, – выпалил кукольник, встав с места. – В его голове конечно жили таракашки, но к чему их разбрасывать? – недоумевал лучший в «Реокрацу».
– Мне сообщили, что его последней волей стал запрет на вход в посмертный кабинет любого, кроме короля. Мы не можем нарушить традицию последнего слова…– всё также прятал паренёк глаза.
Кукольник с понимаем покивал, загнув губу в недовольную ухмылку.
– Алан, – обратился он вдруг к кудряшу, – жизнь порой несправедлива, и конфузна. Наш лучший технолог перед смертью желал всего одного: визита короля, который, к сожалению, не может бегать по Евразии. Если и есть достойная замена твоего отца – это ты. Я не могу советовать, но считаю, так было бы правильней, – хлопнув мальчишку по плечу, покинул капитан тронный зал.
Алан остался в окружении лишь своих мыслей, что быстро склонились на строну кукловода.
Не только первая идея о человеке, но и сам первый человек некогда покинул левое крыло первого этажа замка императора. Сейчас – дом Чана, что он любил называть «Граалем науки», занимался сохранением здоровья последнего созданного им человека. Ежегодную общую проверку бессмертных людей проводил лично автор этого глобального проекта. Вот уже двенадцать лет, имперский технолог, чьё стальное лицо раскрашивали чёрно-белые узоры, числился среди мертвецов. Жива была только память о нём, и оживляло её его новое воплощение. Низкий, щуплый, с тонкими
