Рассказывая, Толик завелся; пританцовывая передо мной, со свирепым лицом то тыкал воображаемому противнику в лицо стволом, то бороздил по воображаемому лицу, добавляя левый хук в челюсть, — производило впечатление, ага. Что Толик зверье еще то, — я давно понял, и сейчас была задача перенять у него полезные для выживания приемчики. В лесу выживают только звери, черт побери, а мы сейчас практически в диком лесу по взаимоотношениям…
— Если попал противнику стволом в лицо, и он за лицо схватился, — добей! Ударь по голове, — но не рукояткой, а вот этим местом, — спусковой скобой. При этом удар сильнее получается, так как ты еще и кистью доработать сможешь, да и вообще так сильнее, — пробуй!
В заключение Толик заверил:
— Знаешь, Серый, наган в умелых руках, — отличная вещь! Главное — по надежности и неприхотливости, и всегдашней готовности к выстрелу. Пистолет нужно снять с предохранителя, дослать патрон в патронник, — это по идее. Но если даже ты носишь пистолет с патроном в патроннике, и со снятым предохранителем, — все одно это не айс. У буржуев есть на пистолетах автоматические предохранители, которые выключаются, только когда обхватываешь рукоятку рукой, — это все здорово, и все такое, — но это есть усложнение конструкции. Да и не водятся у нас современные западные модели, вон даже к древнему олегову люгеру хрен патроны достанешь. А наган без предохранителя… Впрочем, я уже говорил. Есть и еще плюс револьвера. У пистолета патроны в магазине, поджаты пружиной. Пружина — она того… Имеет свойство слабнуть со временем, если постоянно в напряжении. То есть если набитые магазины пролежат у тебя, скажем год, полтора, два, — то потом есть шанс, что на последних патронах будет неподача. А заряженный наган можно хранить вечно, — нихрена у него пружине не станется, она у него не поджата.
— Так что будь это реальный наган, и изобилие патронов, а не твово бати изделие на коленке, — я бы еще подумал, отдавать ли его тебе… Но раз так, — на, владей, пользуйся!
И он с видом графа, дарующего вассалу пару крепостных деревенек, подал мне револьвер. Сам он достал и стал любовно поглаживать свой новый АПБ. Вещь, конечно, отличная. Емкость магазина в 20 патронов, возможность стрелять очередями, глушитель, приклад… Ладно, будет и у меня такой! Со временем.
С этого дня я и спал с наганом под подушкой, не только что ходил с ним весь день. Давно прошли те времена, когда батя строго наказывал носить с собой нож, — а я над ним смеялся. Здорово времена изменились. И приоритеты. Сейчас смешно вспомнить, что я по новому айфону тащился. Что айфон! Какой с него толк? Вот толковый ствол, — вот это да!
Как- то батя на своем маленьком компе, где у него чего только не было, включил песню старого какого-то автора; кажется, по фамилии Высоцкий. Совсем, как я понял, древнего автора; я про него и не слышал никогда, и пел он только под гитару, — но меня поразила его песня «про оружие».
— И вот идет ханыга,
В кармане денег нет
Но есть в кармане фига
Взведенный пистолет!
Мужик писал как в точности про наше время: если на кармане ствол — ты король! Ну, пусть не «король», но настолько уверенней себя чувствуешь!..
— А маленькие люди
Без оружия — не люди!
Все маленькие люди
Без оружия — мишени!
Видно знал, про что писал, хотя и древний. Вообще батя прав, когда говорил, что раньше люди были ближе к правде жизни, а правда жизни всегда была в том, что кто силен — тот и прав! А оружие — это сила в чистом виде и есть! Даже смешно, как я раньше не понимал таких простых вещей! С батей еще спорил…
— К тому ж мы люди скромные
Нам нужен пистоле-е-ет!
Теперь припев из этой древней, практически неизвестной песни частенько, вместо рэперских напевов, звучал у меня в голове:
— С плохими даже дружен я
Они берут оружие
Оружие, оружие — насилие!
— И с ним пройдусь охотно я
Под вечер налегке
Смыкая пальцы потные
На спусковом крючке!
Весь вечер Белка что-то шила на маминой ручной швейной машинке, потом обметывала вручную; ночью же, как я понял, так благодарила Толика, что он появился у нас, когда мы уже закончили завтракать; заспанный, с засосом на шее и расцарапанной спиной, что я четко засек, когда в ванной поливал ему воду. Батя, как мне показалось, со скрытой завистью рассматривал помятую физиономию брата, потом тяжело вздохнул, и пошел кормить пеонов.
Чуть позже появилась Белка, уже причесанная и накрашенная, как обычно. Белка — теперь эта кликуха к ней приклеилась прочно. Мы переглянулись с Толиком, — вот что она вчера шила! Она сбацала себе кобуру под обрез, причем довольно удачно, — видно, что не зря столько времени смотрела вестерны да боевики на нашем компе. Хорошую, плотную кобуру из кордуры; она вешалась на широкий пояс и прихватывалась к ноге около колена ремешком, типа кобуры для здоровенного ковбойского кольта. И сейчас оттуда выглядывала рукоятка обреза.
Делая вид, что не замечает наших взглядов, она походкой манекенщицы, покачивая бедрами, прошлась по гостиной туда-сюда. Толик не выдержал и заржал, мама фыркнула, я едва сдержался.
— Мо-лод-ца! Лара Кравт, расхитительница гробниц! — вспомнил Толик какой-то старый фильм.
Польщенная Белка присела за стол. Ишь ты, — я обратил внимание, — обрез прихватывался специальным ремешком на кнопке, так, что не вываливался при сидении. А я теперь уже мой наган ношу за поясом… У меня сразу созрела мысль раскрутить Элеонору на пошив кобуры и мне — полезная штука!
Толик опять ходил «в город». Вернулся и между делом рассказал за ужином:
— Потратился я. На почти что ПМ-овскую обойму. Там базарчик небольшой, неохраняемый — всякой малоценной фигней торгуют; я подошел посмотреть — мало ли, бывает и там что ценное, — если нашли или, скажем, сперли. Опять же — поспрашивать как и что в округе. И тут — прикинь! — какая-то чумазлайка вдруг как заорет: «Я узнала, узнала его, это он мне тогда зубы выбил!» — прикинь? И в меня пальцем тычет, вся такая на нервах… Во, паскуда!
— Это та, наверное… Помнишь? Не помнишь уже… И что?
— Два каких-то мужика за нее впряглись… Идиоты.
— И?…
— Чо «и?…» Драться с ними, что ли? Не те времена. Ушел я. Обоссал их только.
— А. Ясно. То есть неясно — как «ушел»? Как это «обоссал»? А мужики? И причем тут «потраченная обойма»?
Толян с удивлением посмотрел на меня:
— Ну я ж и говорю. Ушел. Положил этих двоих — и ушел. Джентльмен никогда не вызовет другого джентльмена на дуэль, если его можно просто пристрелить… И девку. Тоже. Чтоб не орала.
