— Отковыривать, как ты выразился, искру на глазах у всех тебе не придётся. Вокруг систем трансляции энергии находится так называемое «чистое» пространство, куда никто не суётся. Ради собственной безопасности.
— А я, значит, сунусь.
— А ты сунешься. Человек, живший в немагическом мире, никогда магией не занимавшийся, не проходивший преобразований своей естественной энергетической системы, является «чистым». Ему влияние высококонцентрированной чистой энергии по барабану. И по бубну тоже. Если ты, конечно, и в самом деле «чистый».
— Я ходил в «гармошку» и потом долго отлёживался. Влияние фона на меня было значительным.
— Это другое. Совершенно, — она смотрела на меня, нетерпеливо притоптывая ногой. — Речь не о демоническом фоне, а об энергии высокой концентрации, которая, если не найдёт, за что в тебе зацепиться, просто пройдёт сквозь тебя. Если найдёт — размажет. В смысле, обратит в себя. Так что тут важно лишь, «чист» ты или нет. Потому что в первом случае ты потом сможешь спокойно отлежаться.
— Я вообще-то не горю желанием куда-то идти. Так что лучше считайте меня «грязным».
В палатке воцарилась полнейшая и чрезвычайно напряжённая тишина. Присутствующие в недоумении воззрились на меня, затем живо перевели взгляды на Аштию. Одно, зато кристально ясное свидетельство, кто тут на самом деле ходит в главных — никто не собирался осаживать меня, предоставляя госпоже Солор это право и эту обязанность.
Лицо женщины не дрогнуло, лишь слегка исказилось улыбкой. Улыбка получилась сдержанной, любезной, и лишь промелькивающая в глубине невозмутимая твёрдость давала понять — что-то тут нечисто.
— Вот как. Но в твоих интересах, знаешь ли, оказаться «чистым». Ибо в противном случае тебе придётся искать способ вернуться к себе на родину.
— Если верить вашим же магам, это невозможно.
— Я имею те же сведения. Но ведь это тебе нужно, а не нашим магам, не так ли? Твоё присутствие здесь будет благополучным лишь в том случае, если я и мои советники правы. Впрочем, следуя логике, касательно тебя мы не ошиблись, так что попробуем. Тебе объяснят, куда идти, а уж как пробраться мимо войск и охраны, ты соображай сам, охотник. Если принесёшь мне искру, можешь считать своё положение в этом мире упроченным. Оно ведь у тебя пока — сам знаешь — до сих пор чрезвычайно условное.
Она смотрела на меня прямо и спокойно, явно не пытаясь давить взглядом или просто хотя бы выдержать мой. Не в духе женщины сходиться напрямую, испытывая силу в откровенном противостоянии. Всем своим видом она как бы давала мне понять: ну да, я могу первой опустить глаза, первой сморгнуть, уступить тебе в волевом поединке, но что это изменит? Ситуация останется прежней, такой, какая она есть, изменить тут уже ничего нельзя.
Намёк был прозрачен. Я уже достаточно долго жил здесь, чтоб знать, что такое люди вне касты, вне социальной группы. Оказаться в их числе у меня не было никакого желания, потому что подавляющее их большинство составляли рабы, а помимо того — всевозможные вариации на тему неприкасаемых, занимавшихся самой опасной и мерзкой работой. Вроде ухода за людьми, больными лепрой. Ни себя, ни свою жену я не желал обрекать на такую участь — это, конечно, если госпожа Солор не имела в виду чего-нибудь худшего.
Впрочем, отойдя от шока, я в глубине души был вынужден согласиться с ней. Если уж я решил укорениться в этой почве, причём не гордым одиночкой, живущим в лесу и ни от кого не зависящим, а человеком общественным, то поневоле вынужден принимать местные правила игры. В этих краях вышестоящие могут что угодно приказать нижестоящим, и последние имеют лишь одно святое право — выполнять приказ с восторгом и богатейшей инициативой.
И это понимание лишило меня воли к дальнейшему сопротивлению. О чём спорить, если и так всё понятно?
— Вы хотите от меня невозможного.
— История подсказывает нам, что невозможное очень часто оборачивается реальным. Было бы желание, — женщина мягко развела руками.
— Что ж, допустим, я желаю, чтоб невозможное обернулось возможным. Что я для этого должен сделать?
Она улыбнулась уже мягче, хотя взгляд не терял своей незыблемости.
— Это тебе лучше знать. Кто из нас имеет охотничье прошлое? — И, отвернувшись, кивнула одному из своих людей: — Разворачивайте следующие карты. Иди, Серт, тебе всё расскажут и объяснят.
И меня увели вежливо, но настойчиво, в соседнюю палатку, прилепившуюся к стенке штабной палатки чуть поодаль. Там, усадив на скамейку, вручили два каких-то просторных листа бумаги с двуцветным рисунком. Несколько минут я рассматривал разводы и линии, потом поднял глаза. Офицер, терпеливо ждавший, пока я насмотрюсь, был уже в летах и одет не в цвета воинов, а в цвета магов.
На листках можно было разобрать очертания коридоров и переходов — должно быть, внутренности пещеры. Благо опыт общения с картами на родине помогал мне и здесь выпукло представить себе всё то, что изображено плоско. Зато местные условные значки я пока знал очень плохо, разбирался лишь хорошо если в десятой их части. Поэтому, старательно рассмотрев искусную чью-то работу, в аккуратности с которой мне было не поспорить, вздохнул и развёл руками.
— Ничего не понимаю.
— Я постараюсь всё объяснить, — офицер присел на соседнюю скамейку, взял у меня один из листов, разгладил на колене. — Начнём с того, что ты едва ли представляешь себе, как выглядят системы по ретрансляции магической энергии. Ну, наши тебе представлять и не надо, что же касается демонических, то у них есть свои специфические особенности. Исходный ретранслятор ты и не увидишь, он глубоко в исходном мире нашего противника. Твоей целью является выходной, конечный ретранслятор. Как правило, он располагается глубоко в тылу войск противника. Ну да, добраться до него не так просто, но попробовать можно. Видишь ли, ни в нашем, ни в том демоническом мире, откуда пришёл наш враг, не найдётся человека вроде тебя. «Чистого».
— Хм… Значит, надо как-то обойти армию… И обоз — у них же есть обозы?
— Обозы есть практически у любой армии. Да. Мы сейчас с тобой покумекаем, как тут лучше всего составить маршрут, чтоб и не слишком долго, и по минимуму столкнуться с врагом. Ты ведь понимаешь, всю армию не перережешь. Тебе нужно целиться не на то, чтоб драки затевать. А чтоб уходить от чужого внимания, прятаться, просачиваться. Ты же охотником был, ты должен это уметь.
— Должен. Но не умею. Моего охотничьего опыта на полный год не наберётся.
— Как так? А мне сказали — ты опытный. — На меня посмотрели взглядом разочарованного и поставленного в тупик школьного учителя, по натуре добрейшей души человека, однако ставящего работу прежде всего. — Очень жаль. Тогда я даже и не знаю.
