— Это пока мы такие добрые, — озабоченно пробормотал капитан Кокрелл, пересчитав плотно упакованный груз. — Пока с повстанцами по мелочи грыземся, можно и пленных отпускать, и спать ночами спокойно. А вот как корпорации посчитают расходы, да в затылке почешут, тогда сюда двинут наемников. Для короткой победоносной войны. И мы столкнемся уже не с крестьянами, а такими же битыми волками, как сами. И наши детские шалости закончатся… Слушай сюда! Если хоть горсти недосчитаюсь, найду урода и заставлю в одиночку такое же поле разведать и новый караван пригнать! Мне только обкурившихся идиотов на постах не хватает… Зато сколько добра махнем на эту гадость…
Для того чтобы избавиться от навязчивого внимания принимающей стороны, ротный пожертвовал мне две бутылки коньяка, и сразу по прилету организовал "братство родов войск". Собрав в кучу всех болтавшихся рядом "господ офицеров", меня напутствовали крепким толчком в спину, и я отбыл в составе целой делегации ценителей халявы в местный клуб, куда позже подтянулся и командир полка. Мои две жалкие склянки послужили лишь запалом к пирушке, и скоро на стол уже выставили шоколад, шпроты, различные разносолы и остро пахнущую канистру с напитком местного производства. И пока мои сослуживцы сновали между ангаров и наводили коммерческие контакты, я провозглашал бесконечные тосты, слушал ответные здравницы и надеялся, что груда заранее выпитых препаратов хоть чуть-чуть спасут мою печень от гибели, а голову от чудовищного похмелья.
Уже поздно ночью застывший под неестественным углом полковник предложил мне побеседовать с глазу на глаз, и сразу взял быка за рога:
— Лейте…нант… Зачем вы залезли в этот паршивый лес? Да… Ни здоровья, ни продвижения по службе, да… И стреляют, сволочи, как чуть пониже пойдешь, так обязательно дыры в пилонах… Да… Вот я и говорю, бросайте этот гадюшник, лейтенант… У нас здесь отличная медицинская служба, а без хорошего хирурга… Да… Повторю, без хирурга — тяжело… То баллон с кислородом на ногу уронят, то пиропатроном руки сожгут… А в город не малый крюк… Да…
— Извините, господин полковник…
— Без чинов, лейтенант!.. Все же мы свои, одно дело… Да…
— И все же… Я лучше с парнями. Хотя бы пока… Мне спокойнее, когда сто вооруженных до зубов мужиков охраняют мою спину. Они за меня глотку порвут, а я для них вывернусь, но заштопаю в лучшем виде…
— Ну и дурак, — икнул командир полка и загрустил. — А что мне прикажешь делать? С пересылки лишь дуболомы-санитары поступают, да и тех еще в городе перехватывают. А у меня некомплект. И за каждого болвана, что травму получит, приходится в госпиталь кланяться… Да… Был бы свой костолом…
— Местных возьмите, — предложил я, незаметно пихая в плотно набитый мешок очередную банку шпротов. — Наверняка кого-то найдете.
— Ты что, идиот? — даже протрезвел на миг мой собеседник. — Потенциального врага и на аэродром, поближе к горючке и летному составу?
— Ну, я же не технаря предлагаю нанять. Врачи обычно аполитичны. Поэтому найдите кого-то с рекомендациями из мирной жизни, семейного. Супругу с детьми сюда же, на базу. И пообещать, что как заваруха закончится, он сможет выехать на материк. Или еще лучше — когда заваруха начнется… Думаю, за такой шанс местные драться будут…
— А ты что, не хочешь?
— А я, господин полковник, пока вернусь на "кладбище". К моей четвертой роте сводной бригады спецназа. Как мне сказали, младший лейтенант в этих войсках растет быстро. Быстрая карьера и выслуга год за два…
— Как хочешь… Младший… Но смотри, если передумаешь, дай знать…
И я вернулся домой. Утренним рейсом, вместе тяжело гружеными парнями, сумевшими в суматохе добыть мне еще один запасной генератор. Который занял свое законное место в "склепе номер два". А разносолы с офицерского стола мы прикончили в первый же вечер, не забыв отсыпать часть добычи часовым, настороженно слушавшим хрупкую тишину.
* * *
Но как не странно, налаженные первые контакты с расквартированными рядом "летунами" не прервались, а наоборот, переросли в подобие дружбы. Щедро поделившись на неделю строительной техникой и материалами, бравые "потрошители неба" помогли нам оседлать соседний холм, выстроив крошечную площадку "подскока" в распадке между оплетенными колючей проволокой окопами. И теперь при первой возможности своих пострадавших забрасывали к нам, не делая долгий крюк на вечно загруженный аэродром в столице. С него еще нужно было тащиться через весь город до госпиталя, а я смотрел незадачливых бойцов прямо на месте, рядом с остывающими двигателями легких авиеток.
Потратив несколько дней на быстрое обучение чужих санитаров, я в качестве благодарности разграбил их запасные боксы, и теперь наш крошечный смешанный госпиталь щеголял портативным диагностом и крошечным примитивным авто-хирургом. Вместе с добытыми в городе инструментами, это позволило начать оказывать первую неотложную помощь на месте, а заодно перетряхнуть и довести до ума все понапиханное в парней оборудование.
Теперь наша "вольница" под руководством мудрого капитана медленно приобретала вид действительно боеспособной единицы, жестко контролирующей прилегающую территорию. Это никак не афишировалось на уровне бригады, но на выделенном нам участке мы перекрыли все тропы, законопатили все норы и заставили безалаберную вражескую партизанщину держаться подальше. Что тут же благотворно сказалось на количестве обстрелов, шальных ранениях и расходе лимитированных боеприпасов. Мы аккуратно вступили в полосу затишья перед "большой заварухой", тратя каждый спокойный день на отращивание клыков и накачку мускулов. Пробурив холмы насквозь, рота вцепилась в чужую землю мертвой бульдожьей хваткой. А "летуны" тут же отреагировали на относительную безопасность окружающих джунглей и сунули наш квадрат в свой хитрый план полетов. И теперь зудящие в поднебесье "Барракуды" и "Анаконды" стали частыми гостями над головами спецназовцев.
А вот с парнями с центрального аэродрома и группы тяжелой авиации мы так и не сошлись. Их интересовали лишь препараты, чтобы снимать похмелье, а к "червям из джунглей" они относились просто погано: даже до разговоров старались не снисходить, и лишь цедили что-то презрительно сквозь зубы. Пару раз столкнувшись с таким обращением, ротный тихо завелся и побеседовал с многочисленными знакомыми, заставив целый вечер радиста трудиться и устанавливать связь с рассыпанными вокруг многочисленными опорными пунктами. После чего какая-то добрая душа не поленилась подбросить на склад гнездо муравьев-листорезов, и печенью с шоколадом пришел конец. А следом на доске приказов появился желчный листок, где аршинными буквами было написано: "Просим прощения, покойнички, но ваше место падения не входит в нашу зону патрулирования".
