печатей, а мы бы пришили там несколько демонов и зарядили её.
Тут он запоздало сообразил, что вряд ли Белочку приводит в восторг от идея поубивать её сородичей ради подзарядки артефактов и уже собирался извиниться, как обратил внимание на заинтересованное выражение на её лице.
— Тебе, наверное, неприятна мысль об убийствах сородичей? — уже не уверенный в своём предположении, поинтересовался Лёха.
Он распахнул дверь и вошёл в комнату, мысленно наречённую «командным пунктом».
— Зависит от того, каких именно убивать, в каком количестве и с какой целью, — отозвалась Белочка. — Вот ты бы серьёзно расстроился, забив стадо коров? А завалив медведя? Или разумного, но врага? И при этом, получил бы неплохую выгоду.
Демоница с интересом уставилась на Стрижа, словно никогда не жила в его голове и не представляла, что же он может ответить.
— Сама знаешь, — отмахнулся тот, подойдя к столу с фигурками. — Но я раньше как-то не задумывался, что в вашем мире тоже не все разумны и вы тоже враждуете.
Повинуясь какому-то детскому порыву, он передвинул одну из них и напрягся, подспудно ожидая какой-нибудь пакости.
Ничего не изменилось.
— Мы — демоны, — снисходительно фыркнула Белочка, усаживаясь на край стола. — Высшие хищники. Вражда — путь к развитию и совершенству.
Слова о высших хищниках вызвали в памяти другой разговор и породили новый вопрос.
— Ты так легко говоришь об убийстве себе подобных, — сказал он. — О том, что вы поедаете друг друга, враждуете, что эльфы превращают вас в силовой фарш, но стоит завести речь о них…
Он выдвинул вперёд фигурку дракона, до того таящуюся в тени крупной ступенчатой пирамиды. Завидев её, демоница оскалилась и шарахнулась прочь.
— Почему ты так боишься драконов? — прямо спросил Стриж, уставившись в жёлтые глаза с вертикальными зрачками. — Чем они хуже всего того, что я описал?
— Хуже! — выпалила рогатая с перекошенным от страха и гнева лицом.
Вид у неё был такой, что Лёха даже посочувствовал своему кровожадному симбиоту. Вот только ясности её ответ не внёс.
— Чем хуже? — настойчиво спросил он.
— Не знаю! — в голосе Белочки звякнул металл. — Я не помню! Просто знаю!
Облик демона стремительно менялся: кокетливая рогатая девица обращалась в могучего монстра с угольно-чёрной чешуёй. От него веяло такой ненавистью, что Стриж невольно отшатнулся. Даже зная о том, что перед ним просто сложносочинённая галлюцинация, он не мог унять бешено колотящееся сердце.
— Ладно, ладно! — он примирительно выставил ладони. — Вопрос закрыт.
На фоне зубастой громадины жест выглядел беспомощным и смешным, но Белочка, кажется, успокоилась. Во всяком случае, она вновь обратилась в рогатую красотку.
Намереваясь перевести тему разговора на более нейтральную, Лёха подошёл к нише с крылатой бронёй и задумчиво спросил:
— Интересно, а они могли дозаправляться где-то в пути? Потому что как только батарея иссякнет, хрен такой доспех на себе допрёшь до ближайшего зарядного устройства.
Ответа Белочка не знала, но всё же подошла и встала рядом с умным видом.
Лёхе бы следовало проверить ловушки у зеркала, по второму разу, уже внимательней, осмотреть все помещения, посидеть на террасе, высматривая каких-нибудь местных орлов со страстью к полётам на столь впечатляющей высоте, но… Но совершенно детское желание примерить эдакую штуковину зудело где-то внутри, лишая покоя.
Останавливало только воспоминание о невольном знакомстве с Белочкой. Оно тоже началось с того, что он беспечно потрогал незнакомый золотой предмет.
— Ты случайно не знаешь, активирую я что-нибудь эдакое, если примерю этот доспех? — без особой надежды спросил он у демона.
— В нём не осталось магии, — уверенно сказала Белочка. — Пуст, как твоя голова.
— Не правда, в ней же есть ты! — возразил Лёха, осторожно касаясь золотых чешуек нагрудника.
Ничего не произошло.
Осмелев, он попытался приподнять чешуйки, чтобы разглядеть, к чему они крепятся. Увы, те не шелохнулись, словно кузнец-экспериментатор сперва создал чешуйчатый доспех, а потом решил сплавить его в монолит.
Зато шлем удалось снять без всякого труда. Повертев трофей в руках, Лёха напялил его на себя. Сидел этот золочёный горшок намного удобней, чем выданный когда-то Дараном в замке Кречетов. Да и обзор в нём был куда лучше.
— Гондор зовёт на помощь! И Рохан явится! — пафосно провозгласил он.
Белочка прикрыла рукой лицо и обречённо покачала головой.
В ответ Лёха лишь пожал плечами и процитировал бессмертные строки Александра Твардовского:
Жить без пищи можно сутки,
Можно больше, но порой
На войне одной минутки
Не прожить без прибаутки,
Шутки самой немудрой [5].
— Почему тогда почти во всех ваших фильмах военные вечно серьёзные и с брутальными харями? — поинтересовалась демоница.
— Потому, — ухмыльнулся Стриж, вспоминая сослуживцев, — что их придумывали придурки, никогда не видевшие ни войны, ни настоящих военных.
— Почему же тогда эти фильмы так популярны? — недоверчиво прищурилась Белочка.
— Потому, — отозвался Лёха, прикидывая, как надевать и снимать крылатую броню, — что большинство людей предпочитает сказки, а не правду.
На изучение креплений чудо-доспеха ушло какое-то время. Эльфы обошлись без привычных ремешков и застёжек, выдумав какой-то хитрый, скрытый от глаз механизм крепления. Снаружи крылатый силуэт казался цельным, словно владелец телепортировался сразу внутрь брони.
— Покрути вот тут, — неожиданно посоветовала демоница, указывая на диск с рельефным символом.
— Зачем? — удивился Стриж, уставившись на Белочку.
— За шкафом! — раздражённо буркнула та в лучших казарменных традициях. — В моих отрывочных воспоминаниях есть такая штука. Эльф что-то повернул здесь и доспех раскрылся.
— В смысле, раскрылся? — не понял Лёха, но всё же последовал совету.
Поворот по часовой стрелке ни к чему не привёл — диск остался недвижим, а вот когда Стриж надавил в противоположную сторону…
Рельеф неожиданно легко поддался и броня с тихим шелестом раскрылась на манер железной девы. Вот только шипы тут были не внутри, а в раскрывшихся краях лат.
— Охренеть… — зачарованно пробормотал Лёха, разглядывая пазы, в которых и утопали эти самые «шипы».
Хотя, с «шипами» он поторопился. Скорее они напоминали ключи — тонкие рельефные пластины явно входили в какие-то механизмы внутри пазов.
Не веря глазам, Стриж прикинул толщину лат. Она едва превышала сантиметр, но при этом вмещала в себя достаточно сложное устройство. Сама броня, при этом, настолько тонка, что вряд ли выдержит серьёзный удар.
Почесав затылок, Лёха направился к другой нише, где стоял закрытый доспех, и от души ударил по нему чешуйчатой стопой, стремясь сплющить наколенник.
— Твою ж мать! — выругался Стриж, прыгая на здоровой ноге.
Ощущение было, что он пытался пробить пяткой стену в лучших традициях боевиков, а ушибся в лучших традициях суровой реальности. И стойка, и закреплённая на
