два вопроса. Змеёнышу было от силы недели две. Его жалкие крылышки ещё не отросли, шкура была очень тонкой, да и яд, слабоват. Тот, кто был хозяином этого места, перенёс малыша откуда-то совсем недавно. А значит, где-то есть гнездо!
Обычно самка аспида высиживает три яйца, сооружая тёплое логово где-нибудь в болотной топи. Выкармливает детёнышей до того, как они встанут на крыло. Чародеи всегда любили приручать опасную тварюшку. Охранник из него великолепный, лучше любого призрачного пса.
Вот только людскому поселению, где приживётся такая дикая гадина, завидовать не приходится. Слишком быстро змей понимает, что проще охотиться на овец и коз, а после и на коров из общинного стада, чем гоняться за добычей по лесам. А там и до людоедства недалеко.
И в свете этого, у него, Видана, появляется ещё одна задача – найти либо гнездо, либо самих аспидов, если здешний кудесник растащил их по своим заветным местам. А после этого, нет – всё же, именно сейчас – стоило задуматься – куда девать добычу и как, впоследствии, её переправить в бестиарий конклава.
Глава 7
– Нет, нет, нет, милчеловек, – отнекивался Трун, изредка отирая вспотевший от страха лоб рукавом вышитой рубахи.
Они стояли возле постоялого двора под взглядами ошарашенных жителей, впервые узревших такое чудо, как аспид, а главное, осознавших, что чудовище обитало буквально под боком. И если бы не погребальная церемония, отвлёкшая на себя значительное количество людей, толпа была бы значительно больше.
– Мне нужно всего лишь пристроить змея на пару дней в каком-нибудь подвале или леднике, – пытался по-хорошему договориться ведьмак. – Я хорошо заплачу. Золотом.
– Ну-у… – протянул Трун, уже не так отчаянно сопротивляясь. Слово «золото» имело на него поистине магическое влияние. Внутренняя борьба между страхом и алчностью, явно склонялась к меркантильным интересам.
– Змей погружён в глубокий сон и не проснётся, даже если его будут резать на куски, – добил его сомнения ведьмак. – Если всё пройдёт без происшествий, то прибавлю сверху ещё пару золотников.
– Ладно, ладно, – наконец-то решился хозяин постоялого двора, – есть у меня погреб…
Трун оглянулся на людей, отчего-то передёрнул плечами, как от озноба, и решительно повёл за собой ведьмака во двор, захлопнув ворота прямо перед носами самых любопытных, ринувшихся следом.
Но повёл ведьмака совсем не в ту сторону, где широкими валами тянулись погреба, а куда-то вбок за конюшни, где высились горы навоза и складировался всякий хлам. Там он ещё раз огляделся на предмет того, а не подглядывает ли чей-то дотошный взор. И лишь убедившись в уединённости, стал оттаскивать в сторону ящики и рассохшиеся бочки.
Видан не остался в стороне. Под конец, оттащив совместно остов от старой телеги, обнаружили крепко сбитый деревянный щит. Под ним оказался схрон. В яму спускалась шаткая приставная лестница. Ведьмак с интересом взглянул на хозяина.
– Вот так, вот как-то, – неопределённо развёл руками Трун и прищурился.
Незачем было расспрашивать его о предназначении сего места, хотя беспокойное любопытство и кольнуло – у торгового люда свои секреты. Поэтому, ведьмак аккуратно снял со своего коня поклажу и стал спускаться вниз, боясь в любой момент сорваться. Однако лесенка не подвела: она скрипела, прогиналась под тяжестью, грозя вот-вот обломиться, но выдержала.
Внизу было сухо и чисто. А в сторону соседского двора шёл достаточно широкий лаз, открывавший такую же чистую и сухую комнатку, пять на пять шагов. И, хотя, такому великану, по человеческим меркам, как Видан, передвигаться по ней можно было согнувшись в три погибели, обычному человеку потолок едва доходил до макушки. И когда ведьмак, оставив свой груз, поднялся наверх, Трун подтвердил его соображения по поводу назначения этого места.
– Это ещё мой дед рыл, – гордо заявил он, – уж больно лихие времена были: то ворог захватить пытался, то соседи шалили, а то и разбойники наведывались… От нечисти, правда, там не укроешься. А так, мало ли что! – То ли оправдывался, то ли делился тревогами хозяин, укладывая всё на место. – Берегу на всякий случай. Жизнь, она такая непредсказуемая …
Непредсказуемая – это да. Ещё ни одно пророчество, высказанное волхвами, не сбывалось именно так, как предрекалось. Провидцы и сами порой себе не верили. Вот ему, Видану, много чего было предначертано. И если бы всё свершилось, то уже давным-давно не было бы его на белом свете. Только простому люду об этом знать было не обязательно. Они получали надежду на будущее счастье или указание на беду дозировано, чтобы жили спокойно без ропота.
Ведьмака несколько озадачивал его недосмотренный сон. И какое отношение он имел к его нынешнему заданию, и имел ли вообще? Прозвучавшее в разговоре с Труном имя Анка, так похожее на Аника из видения, не давало ему покоя. Он то и дело, возвращался к нему. Но спрашивать пока что, заостряя интерес на этом имени, не стоило. Надо как-нибудь исподволь вызнать.
– Слушай, Трун, – обратился он к хозяину, а нет ли у вас в городе какой-нибудь знахарки или травницы.
– Неужто, эта змеюка тебе навредила? – ужаснулся хозяин.
– Нет. Мне помощь не нужна. А вот коню досталось, – доверительно посетовал ведьмак.
Гром сильно прихрамывал, но усердно тащил врага на спине, пока они возвращались. И даже теперь основательно припадал на правую ногу. Яд отступил, но рана теперь будет заживать несколько дней. Травы ему, и впрямь бы, не помешали, но знахарка интересовала его и по другой причине.
– Есть, как не быть, – засуетился хозяин, – тётка Улита. Она и травница и знахарка. Раньше они вдвоём с сестрой народ пользовали. Сама-то она больше по травам промышляла, зелья готовила. А теперь, вот, как Сурия к богам отправилась, так всё сама.
Они уже пристроили в конюшне Грома и шли к дому. Видан оглянулся. В дверях с вилами в руках стоял Возило на своих козлиных ножках и горестно качал лохматой головой. Хозяин скотного двора и рад бы отругать ведьмака за то, что не уберёг своего коня, только не смеет.
– А говорят, что ведьмы три века живут! – горестно вздохнул Трун. – Очень уж хорошая была лекарка Сурия…
– Ведьмы, как и ведьмаки, обычно живут, пока их не убьют, – усмехнулся Видан.
– Не-ет, – протянул хозяин, – шутишь, ведьмак? Кому ж, понадобилось лекарку убивать, тем более тёщу тиуна? Себе такое действо дороже! Да и дочь её сама ведающая, она бы просто так это не оставила бы… Агата она немного не того, – понизил голос, – от настроения зависит. То остановится сбитня отведать и одарить готова, смеётся, а то – как зыркнет глазищами своими – так сам
