и обаятельного человека. Казалось, сам бог Санги поцеловал его в макушку при рождении. Скегги откинул лохматую золотистую косу за плечи и указал на женщину.
— Это наша спасительница. Отнесись с почтением.
— Одна из сотни, — проворчала Исгерд и с кряхтением откинула решётку в сторону. Нам под ноги тут же упала верёвка. — Поднимайся. Живо!
— Да, моя госпожа.
Скегги хрустнул пальцами и принялся карабкаться. Женщина подала ему руку и помогла выбраться. Я хотел было полезть следом, но верёвка внезапно выскользнула из моих рук.
— Идём! — раздражённо зашипела женщина. — Нет времени! Здесь слишком много воинов.
Скегги склонился над ямой с верёвкой в руках.
— Я предлагаю тебе договор, Хинрик. Если ты действительно начертатель, то идём со мной. Примкни к моей дружине — и получишь кров, сталь и ветер в спину. Сегодня мы отправляемся на Эглинойр, в Свергло. Поклянись быть мне честным братом, служить и помогать мне, и я тебя вытащу.
Это был мой единственный шанс.
— Согласен, — выпалил я. — Клянусь кровью предков.
— Обменяемся клятвами как подобает позже. — Скегги бросил мне верёвку. — Лезь.
Я полез наверх под неодобрительное ворчание женщины. Вдвоём они лихо вытащили меня и поставили на ноги. Рядом с решёткой лежал страж с перерезанной глоткой.
— Кто этот заморыш? — белокурая Исгерд с лицом, раскрашенным чёрной краской, окинула меня презрительным взглядом.
Скегги улыбнулся и достал что-то из-за пояса. Присмотревшись, я понял, что это был небольшой нож.
— Мой брат, — ответил он и огляделся. — Пора убираться отсюда. Думаю, вас здесь ждал не только я.
Исгерд пожала плечами.
— Сегодня твой отец потеряет много людей.
Я бегло осмотрелся. Оказалось, что яма располагалась во дворе чертога, но на отшибе. Путь к свободе лежал либо через дом короля, либо через каменную стену. Перед домом, судя по звукам, разгорался бой. Наверняка Элерих поймёт, что к чему, и отправит воинов защищать яму.
Скегги поднял с трупа топор и вооружился, мне же достался длинный нож. Неплохо для начала.
— Здесь есть потайной ход, — сказал брат и указал на тёмное пятно под стеной. — Подкоп выведет наружу.
Исгерд кивнула. Двор мог наполниться воинами в любой момент. Втроём мы метнулись к стене, стараясь держаться в тенях. Поздно я заметил, что Исгерд забыла возле ямы факел. По уму следовало сбросить труп и прикрыть решётку — по крайней мере издалека это бы не вызвало подозрений. Но все слишком торопились и хитрить не додумались.
Тёмное пятно оказалось раскидистым кустом можжевельника. Первым сквозь него проскочил Скегги, зашуршал, выругался, с усилием отодвинул камень, и я заметил невысокий проход. Следом шел я, замыкала Исгерд, постоянно оборачиваясь и торопя нас.
Потолок, если его можно было так назвать, оказался столь низким, что нам пришлось ползти на четвереньках.
— Это я ещё в детстве делал. Всё лето на него потратил, — усмехнулся Скегги. — Не учёл, что вырасту. Правда, и не думал, что однажды придётся им воспользоваться. Но мой отец тогда много воевал, и я хотел однажды его удивить. Так и не пришлось…
Скегги резко умолк, едва вылез. Царапая ногтями землю и глину, я вылез следом и понял, почему брат заткнулся.
Перед нами стоял отец Селвик со своими боевыми монахами, и острия их мечей были направлены нам со Скегги в грудь.
— Так и знал, что однажды ты им воспользуешься, сын мой, — сказал священник и кивнул своим людям.
За спиной зашумела, выбираясь, Исгерд.
— Чего встали? — раздражённо спросила она, но, увидев церковников, умолкла и тут же вскинула топор.
— Погоди, милая.
Скегги жестом остановил помощницу, не сводя глаз с вооружённых людей. За спинами Селвика и двух монахов с мечами стоял ещё один юноша в рясе. На его безбородом мальчишеском лице застыл страх, а глаза тревожно бегали. Монашек что-то держал в руках, но я не смог рассмотреть его ношу, скрытую за спинами старших товарищей.
— Прошу, не трогай женщину, Селвик, — попросил Скегги, и я с удивлением услышал мольбу в его голосе. — Она виновата лишь в том, что поклялась мне в верности. Дай ей спокойно уйти.
Губы священника тронула ласковая улыбка — поразительно неуместная на фоне отдалённых звуков сражения, криков и лая собак.
— Не трону, Скегги, — пообещал он. — Вы кое-что забыли.
Отец Селвик поднял руку и поманил к себе монашека. Юноша робко вышел из-за спин старших товарищей и с опаской ко мне приблизился. Я увидел в его руках свои вещи — мешок, топор Вигдис и даже посох. Парень поднёс их на вытянутых руках, стараясь ко мне не прикасаться. Не знаю, что им наговорили о колдунах в монастырях, но этот юнец был напуган до смерти.
Ошарашенный внезапным даром, я поднял глаза на священника.
— Что это значит?
— Что вы свободны, — пожал плечами церковник. — Что я нарушаю приказ короля и позволяю вам бежать. Я провожу вас до корабля, но нужно поторапливаться.
Я забрал вещи, всё ещё не веря своему везению. Юный монах тут же спрятался за спинами старших. Исгерд так и не опустила топора, с вызовом глядя на церковников. Скегги медлил, сверля взглядом Селвика.
— Почему помогаешь? — хрипло спросил он. — Я же враг вашему богу. Враг отцу. Так зачем тебе это?
Церковник покачал головой и взглянул на Скегги как на неразумное дитя.
— Ты мне не враг, сын мой. Но ты в опасности, — тихо проговорил он. — Моя вера учит милосердию и любви. Она пришла к нам из-за далёких морей и пустынь, где зародилась среди отчаявшихся рабов. Мой бог обещает спасение страждущим, но и при жизни обязывает быть праведником, любить и помогать. Я правда верил в это и желал нести любовь и помощь. Даже заблудшим душам вроде тебя.
— И ты делаешь это из любви? — коротко хохотнул Скегги. — Даже зная, что я не отступлюсь от своих богов?
— Я делаю это затем, что твой отец не простит себя, если позволит тебя казнить, — отрезал Селвик. — Король медлит, но на него всё сильнее давят из Эглинойра — там узнали, что случилось с епископом. Это страшное преступление для моего народа. Как если бы кто-то из твоих людей убил жреца. И твой отец, будучи одной веры с нами, рано или поздно должен будет покарать тебя по закону. А это…
Скегги кивнул.
— Смерть. Я понимал это, когда напал на того мужа с золотым амулетом. Знал, что легко не отделаюсь.
— Но не предполагал, что твой отец всё же встанет на сторону церкви, так? — мягко улыбнулся Селвик. — Ты думал, что родная кровь всегда будет для него важнее.
