когда я смотрю как наши товарищи падают вниз, во тьму этого подземелья. Отчаянно рвусь следом, пытаюсь как-то дотянуться и ухватить хоть одного человека, но Гидеон в последний момент хватает меня и тащит назад. Там, где только что находились мои ноги, крошится пол, обваливаясь вниз.
Мразь горелая! Наши люди!.. Что там с ними⁈ Живы ли⁈
Мне кажется, я вот-вот задохнусь от нарастающего гнева.
В центре зала возвышается Имир. Бóльшая часть его тела по-прежнему охвачена огнём. Местами виднеется обугленная чёрная плоть, от которой валит удушливый смрад горелого мяса, но враг всё ещё сопротивляется.
Он медленно выпрямляется во весь свой огромный рост — вместо одной из ног ледяной столп — и хрипло рычит, глядя на оставшихся в живых людей:
— Вот что бывает… с нарушителями моего покоя… И всё же вы ещё… здесь. Зачем вы упорствуете?.. Примите свою участь.
Во мне нет никаких остроумных ответов и колких выпадов. Только всепоглощающая ненависть и желанием оторвать его башку.
Супернова поднимает руки, и я замечаю, как лёд под ногами монстра начинает стремительно ползти в нашу сторону. Приходится отскочить прочь от распространяющегося мороза.
— Отходим! — командует Одиссей. — Займите позиции по периметру! Прикрывайте друг друга! Всё получится, победа близка!
Мы рассредотачиваемся по залу, пытаясь окружить противника со всех сторон. Часть пола под ногами Имира с шипением покрывается растущим слоем замороженного кислорода. Он пытается вновь опустить температуру в комнате.
А затем монстр обманчиво плавным взмахом обрушивает на нас грандиозный град ледяных шипов. Гидеон распахивает над нами огненную пелену. Вижу каких усилий стоит ему подобный жест. Замечаю, как призванная Фарисом Неджем выдыхает огненную струю вверх, плавя летящую смерть. Я же использую остатки воздушных потоков, чтобы изменить траектории снарядов.
Осколки проносятся слишком близко. Один со скрежетом царапает шлем по щеке, второй с хрустом входит в плечо, едва не сломав ключицу.
Фиксирую, как Тай вместе с Недотрогой дрожат от напряжения в попытке обратить часть шипов обычной водой, и им это удаётся.
Попутно я обстреливаю своды над головой Имира, и шквальная пальба из двух револьверов заставляет ледяные выступы обрушиться на тварь. Врагу плевать. Он успевает заслониться морозным щитом, и обломки скользят по нему, осыпаясь вниз бесполезной крошкой.
Этот хреносос стоит против всего, что мы применяем!
Тем временем Видар прыжком сокращает дистанцию и врезается в Имира всей своей чудовищной тушей. От человека не осталось и следа, только покрытый алой чешуёй хищник. Гарм полосует когтями чужую плоть. Хвост с лезвием на конце раз за разом вонзается в спину Новы. Длинные клыки рвут на себя мёрзлое мясо…
Имир же лишь скрипуче смеётся сквозь клубы смрадного дыма. Миг, и он обрубает одну алую лапу в локте взмахом созданного ледяного клинка. Второй, и острейшая сосулька выстреливает из спины Короля Зимы, пронзая грудину Видара. С хрустом ухватившись несуразно длинными конечностями за оставшуюся руку Гарма, Супернова вырывает её из плечевого сустава вместе с солидным куском звериного тела.
Скандинав рычит, захлёбываясь кровью. Даже его регенерация находится на пределе.
Слышу истошный вопль Медичи. В панике она пытается что-то активировать, но не успевает.
Моё тело разогнано Спуртом, и сейчас, как никогда чётко, я понимаю, что могу избавиться от врага. Мне не нужно делать ничего. Вообще. Имир добьёт Видара, и одной головной болью в моём мире станет меньше. Это рационально, и это правильно. Так поступили бы многие.
Кредо Стрелков не имеет ничего общего с рациональностью. Мы защищаем людей не потому что это принесёт выгоду, а потому что не можем поступить иначе. Возможно, Гарм — мой враг, но сейчас мы сражаемся на одной стороне, и пока это так, я буду биться за него, как за любого из своих друзей.
Глайд.
Меня несёт навстречу опасности. Туда, где лапа Имира медленно плывёт навстречу харе Видара — по другому её не назвать — опасно поблёскивая когтями.
Никакие обычные мои атаки не пройдут сквозь защиту противника, но у меня есть кое-что, так полюбившееся Нове. Почему бы вновь не порадовать его?
Струны пустоты не созданы для того, чтобы быть точечной атакой. Это умение из разряда «смерть до горизонта». Даже в альтернативной форме сектор составляет 180 градусов. Приблизиться почти вплотную к врагу — это всё, что я могу. Тогда нити не успеют разойтись слишком широко и зацепить Гарма.
Десять раз. Ровно десять раз я активирую данную способность, сливая три тысячи грязной арканы. Шансы на срабатывание Аспекта Нуллификации минимальны, поэтому я беру количеством.
На седьмой попытке, счастливая семёрка, хех, ловлю знакомое ощущение. Да, это она — нуллификация, но также и кое-что ещё. Эфемерное просветление. Оно возникает на долю секунды и исчезает, но атака, повышенная с её помощью, вспарывает широкую спину Имира до самой сердцевины.
В теле врага я вижу пять глубочайших бирюзовых ран, истекающих кровью. Куски плоти, падающие наземь. И рефлекторно разжавшаяся ладонь Короля Зимы.
Видар валится прочь, искалеченный, но живой. В его глазах… удивление? Золотистые молнии бьют в громилу разряд за разрядом, стремительно наращивая недостающие части тела.
Имир обращает весь свой гнев на меня. Пол, потолок и всё, что между ними становятся источником смертельной угрозы. Ледяные пики стреляют из земли. Ледяные дротики строчат пространство вокруг меня, стараясь дотянуться. В воздухе раскручиваются бритвенно-острые снежинки.
Я разрываю дистанцию, но враг не отстаёт.
— Эй, снеговик обосранный! — громогласный рёв Гарма резонирует от стен. — Выбери противника себе по размеру!
Ещё до того, как глава Евроальянса сделает свой ход, я всё понимаю. Понимаю и кричу:
— Ты не убьёшь его!
Видар снисходительно смотрит на меня и орёт в ответ:
— Конечно, малец, но я могу купить вам время. Ты знаешь, что делать!
Последнее, что я вижу, это безмолвное понимание во взгляде здоровяка, направленном на меня, и что-то вроде уважения.
Удар сердца, и Гарм вместе с Имиром пропадают из пещеры.
Тишина наступает в зале, где ещё секунду назад гремели выстрелы и крики. Чуть больше полутора десятков людей тяжело дышат, обмениваясь растерянными взглядами.
— Гарм бросил ему вызов, — поясняю я. — Мы должны потратить полученное время с пользой. Одиссей, что будем делать?
Грек устало проводит по визору шлема раскрытой пятернёй. Секундный жест слабости. Через мгновение он вновь собран.
— Тех, кто ранен и не может сражаться, оттащить в дальний конец пещеры. Вколоть им аптечки. Всем остальным использовать стимуляторы.
Вижу, как то, что осталось от Ехидны
