– Учебу затеяли, с подвесок стартуют – вон, как далеко полетели.
И он указал на огоньки двигателей разворачивавшихся штурмовиков.
– Сколько же они горючки изведут…
– Сколько изведут, это их дело. У них свой заправочный узел. А если все изведут, нам же лучше – транспорту легче маневрировать будет.
Луи кивнул. Чем меньше масса, тем, конечно, лучше, но вот что топливо жгли зря, ему не нравилось. А то, что зря, он был уверен.
– А что за муглы у них в ремонтных командах? – спросил он.
– Савояры.
– Савояры? А если они бунт поднимут?
– Я ихнего командира тоже спрашивал. Он сказал, что это не те савояры, а другие. Ну, вроде как из другого гнезда, дескать, у них даже своя война имеется между савоярами, и этих савояров можно брать в любые операции, и они будут верны, потому что они против тех савояров, которые все время бунтуют.
– Как просто у тебя все получается, Кворт, – другие савояры, и ты спокоен. А как теперь ночами спать, зная, что у нас за рундуком двадцать муглов-бунтовщиков?
– Ну командир же объяснил…
– Да чего он там объяснил, савояры все равно на борту. Ты про этих савояров только слышал, а я еще когда старшиной был, ходил в ихние сектора с карательной миссией.
– И много покарали?
– Да уж немало, артиллерия с орбиты била беспрерывно. Триста сорок миллиметров, представляешь себе? Не пушки, а монстры, и таких по левому борту двести пятьдесят три штуки. Что там на планете осталось, даже представить страшно, но когда возвращались, савояры нам такой провожай устроили, что потом в доке четыре месяца провалялись. И все простыми шаландами, представляешь? Шаланда, а на ней три ракеты или торпеда. Летят на полной скорости, отцепляют – и в сторону.
– А бортовое ПВО?
– Было у нас ПВО, лучшее в эскадре. Мы же тогда под знаменем Рувандийской эскадры ходили.
– Руванди? Ты служил на Руванди?
– Служил… – нехотя подтвердил Луи.
– А почему никогда не рассказывал?
– Ты не спрашивал.
– Я не спрашивал, потому что сказали, будто ты штрафник.
– А что, штрафники уже не каттинги?
– Дело не в этом. Просто я психологию выдерживал, старался, чтобы тебе как-нибудь не повредить.
Новая вспышка озарила рубку, и теперь даже Луи вскочил с места и подошел к видеопанели.
– Да что они там устроили, Кворт?
– Похоже, настоящие стрельбища. Сбросили в космос несколько пустых бочек и стреляют по ним ракетами.
– Эти бочки не похожи на савоярские шаланды.
– Вот и хорошо, надеюсь, мы их никогда не увидим.
– Бочки?
– Шаланды.
В банях Джек разбирался плохо, можно сказать, вообще ничего не понимал. В военном городке он обходился душем, как и остальные бойцы, но всегда находились два-три знатока, которые обменивались мнениями, дескать, вот если бы была баня и чтобы пар погорячее!
Джек этого не понимал, однако относился к подобным разговорам с уважением. Мало ли какие у людей увлечения, вот как у него с курицами.
От долгого пребывания в условиях десантного корабля появлялись другие привычки, возникали новые темы для разговоров и открывались совсем уже неожиданные возможности, и одна из них – судовая баня.
Место это для экипажа было особым и постоянно занятым из-за большого спроса, и Джек об этой бане ничего бы не узнал, но так случилось, что один из офицеров десантного корабля оказался выпускником того же учебного заведения, что и Хирш. И хотя учились они в разное время и в разных филиалах, но этого хватило, чтобы у Хирша и его друзей появились некоторые привилегии, в том числе и баня.
– Завтра в бане открывается пара «окон», – сообщил накануне вечером Хирш.
– И больших окон? – уточнил Шойбле, вылавливая сливы из банки с компотом.
– «Два» и «один», – загадочно произнес Хирш.
– Это пароль, что ли? – спросил Джек.
– Нет, не пароль. Один человек может прийти на сорок пять минут в шесть часов утра, и два человека – после обеда, но на полчаса.
– Я утром спать буду, – вздохнул Шойбле и, выплюнув косточку на ладонь, стал внимательно ее рассматривать.
– Я бы тоже поспал, – сказал Хирш. – Будем тянуть жребий?
– Не будем тянуть, я пойду на шесть часов, только мне инструктор нужен или что-то в этом роде. Я про баню от Леона-Рыбака кое-что слышал, но от него что услышишь, нужно делить на четыре.
– Там будет банщик, он выдаст полотенце, тапки и шапочку.
– Шапочку? – удивился Шойбле. – Там что, дождь или холодно?
– Сказали – чтобы голову не напекло.
– Да, Леон-Рыбак что-то такое говорил, – припомнил Джек. – А еще там надо себя чем-то стегать, это правда?
– Да, кисть дадут…
– Кисть?
– Не кисть, а помело из драного лыка! – уверенно заявил Шойбле и ссыпал косточки в пустую банку.
– Ты хоть сам понял, что сказал? – усмехнулся Хирш.
– Нет, – так же уверенно ответил Шойбле. – Ну не помело – веник.
– А чего ты утром, Джек? – спросил Хирш. – Спится плохо?
– Нет, просто после обеда лейтенант Реймонд обещал мне показать боевой ярус.
– Тогда порядок.
Дверь в кубрик открылась, и появился лейтенант Кроу – четвертый пассажир их маленькой кают-компании.
Кроу командовал взводом ремонтников-универсалов и почти все время проводил в их компании на другом уровне корабля, а в кубрик приходил только спать.
– Ну что, уйдешь, наконец, к своим, освободишь нам жизненное пространство? – спросил Шойбле, который с самого старта пытался выдавить чужого из кубрика.
– Нет, не уйду, – вздохнул Кроу, садясь на свою койку и пододвигая Шойбле. – Теперь все время здесь буду, таков приказ начальства.
– Что за приказ?
– Да вот, даже часть работы с собой принес. Надеюсь, запах растворителя никого не напугает, вентиляция тут хорошая…
И Кроу начал выгружать из баула, который принес с собой, какие-то железки, присадки для шлифовки, чистую ветошь и банки с краской.
– Эй, камрад, ты чего?! – забеспокоился Шойбле и повернулся к Хиршу в поисках поддержки, а тот уже едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Джек тоже улыбался, прикрываясь ладонью, и Шойбле понял, что на розыгрыш попался только он.
– Не, ну это неприлично! А еще офицер! – возмутился он, и хохочущий Кроу стал убирать свои «артефакты» обратно. – Это тебе урок, Петер, я знал, что ты попадешься. На самом деле, я к своим переезжаю, у нас там в ангаре все условия, даже шашлык приготовить можно, а тут…
Кроу огляделся, скривив физиономию.
– Тут даже кислорода мало, какие уж шашлыки.
– А вместо тебя никого не подсунут?
– Нет, официально я тут – вот на этой койке, так что если квартирьер придет, а ты валяешься на моей койке, сразу говори – лейтенант Кроу, вес восемьдесят два килограмма, рост метр восемьдесят семь.
