С досугом тоже всё было в порядке. К услугам команды имелись большой бассейн, несколько спортзалов, кинотеатр, просто театр, какая-то непонятная комната с песчаным полом и красным полумраком. Позже оказалось, что это солярий. Тогда почему в других помещениях освещение по человеческим меркам вполне нормальное?
Но всё это в ближайшее время нам в любом случае не светило. Впереди были интенсивные тренировки на тренажёрах с последующим закреплением усвоенного материала с помощью гипношлемов.
Глава четвёртая Боевое крещение
Гинтири. Пилот-истребитель.
С первых же секунд полёта, когда катапульта силового поля разгоняла истребитель в канале, чтобы вышвырнуть в пространство, почувствовала, что что-то не так. Или, скорее, что чего-то не хватает. Сначала не поняла, а потом уже не было времени на посторонние размышления. Но после того как вражеский истребитель, от которого я не успела увернуться, сначала получил пару зарядов по орудиям, а потом и взорвался, до меня вдруг дошло.
Стрелок!
Мой стрелок молчал! Дикарка Даля вела огонь по противнику, не издавая при этом ни звука.
Просто невероятно! Никогда о таком не слышала. Ведь даже курсанты, и те во время учебных боёв орут так, что порой не слышно звуков, имитирующих выстрелы, взрывы и рёв вражеских двигателей. А уж что иной раз рассказывают о настоящих боевых вылетах… Сорванные голосовые связки — профессиональная болезнь стрелков.
Когда Даля не кричала во время тренировок, я особого внимания не обратила. Попадаются стрелки, что тренируются молча. Но в бою…
Однако времени на то, чтобы размышлять или удивляться, сейчас не было совсем. Приходилось уворачиваться и маневрировать, убегать и догонять, иногда чуть ли не на грани потери сознания из-за перегрузок. Никакие компенсаторы не помогали. Хорошо хоть, не приходилось опасаться, что по той же причине в любой момент может вырубиться мой стрелок. Пилот-то сам чувствует, когда нужно остановиться, а вот угадать, каково сейчас твоему напарнику, не всегда реально. К счастью, хомо в этом смысле такие же выносливые, как ожу, поэтому с ней точно ничего не случиться.
Но непривычная тишина всё же вызывала опасения, и я время от времени бросала взгляд на вспомогательные приборы, указывающие расход боезапаса и результативность огня. На первом цифры неуклонно ползли вниз, доказывая, что напарница точно не заснула. А второй стабильно застыл на отметке в восемьдесят процентов.
Невероятно!
Такое и на тренажёре мало кто мог выдать, а уж в первом бою… Да и сама Даля на тех же тренажёрах ни разу больше семидесяти пяти не выдавала, а чаще только семьдесят. Что, нужно признать, тоже очень хороший результат. А тут восемьдесят. Необходимо сказать, что результативным выстрелом считалось любое попадание, даже полностью поглощённое силовым коконом защиты, а не непременное разрушение противника, но всё равно восемьдесят — очень много.
В любом случае времени раздумывать над странностями стрелка просто не было. Сейчас шёл бой, всё остальное потом. Вот когда выйдем из драки, тогда и появится время. Если вообще выйдем.
Стоило об этом подумать, как истребитель тряхнуло от серии попаданий. Приборы тоже показали потерю трети щитов по правому борту и некоторые некритические повреждения боевой машины. Тот дзынир, который это сделал, тоже получил ряд повреждений в ответ, но моих-то это не восстановило.
— Выходим из боя? — обратилась я к напарнице.
Это был не тот случай, когда нужно сражаться до конца. Громады линкоров и крейсеров выстроились в линии за пределами досягаемости друг для друга, а истребители кружились в скоротечных схватках. Правда, стабильной линией фронта тут и не пахло. В любой момент к одной из сторон могли подойти подкрепления, и тогда всё изменилось бы. А пока из боя можно было выйти по любой минимальной причине. Поэтому я и поинтересовалась мнением напарницы.
— Пока у нас неплохо получается, — ответила хомо. — Остаёмся!
— Хорошо. Тогда приоритетные цели те, что могут угрожать повреждённому борту.
— Вот и отлично, — ответила Даля, не прекращая стрелять.
Гинтири. Пилот-истребитель.
Вообще соотношение потерь в истребительных боях всегда было не в пользу противника. Примерно один к пяти. Вот только дзыниры не имели искуственного ограничения в использовании компьютеров, и у них на каждый истребитель с живым пилотом приходилось пять, а то и больше автоматических беспилотников. Вот они-то и являлись относительно лёгкой добычей. Мой стрелок нащёлкал таких уже больше десятка.
Маневрируя в карусели боя, вдруг обнаружила, что два дзынирских истребителя всё время держатся неподалёку, но сами в схватку не вступают. Вообще роботы-беспилотники у врага не имеют никаких внешних отличий от машин с живыми внутри. Хорошая маскировка. Но в этих двух явно сидели пилоты. Почуяли раненого зверя, то есть повреждённый истребитель, и ждали удобного момента. Теперь точно, просто так из боя было не выйти.
Вообще дзынирам смелости не занимать. Но при этом лобовых атак они всегда стараются избегать, прикрываясь своими беспилотниками. Общеизвестный факт. Курсантом об этой их особенности рассказывают чуть ли не на первых занятиях, чтоб потом по ошибке не приняли за трусость.
Решила этим и воспользоваться. Выбрала момент и рванула на форсаже прямо на одну из вражеских машин. Теперь всё зависело от Дали. Но своему стрелку нужно доверять, иначе вообще нет смысла вылетать в бой. Напарница не обманула моих ожиданий. Уворачиваясь от вражеских выстрелов, я с трудом проскочила между обломков, в которые хомо превратила вражеский истребитель. Сначала даже подумала, что некоторые всё же задели корпус, но, когда взорвались двигатели, быстро поняла, что ошиблась. Быстро, но, увы, поздно. Это подкрался сзади второй враг.
— Разворачивай! — закричала мне напарница.
Маневровые двигатели ещё работали, и я, не задумываясь, перевернула машину сразу в двух плоскостях на сто восемьдесят градусов. Даля открыла огонь по несущемуся в нашу сторону дзыниру. Мы получили ещё несколько попаданий, в основном по крыльям, к которым подвешено главное вооружение, но и вражеский истребитель успел взорваться. Правда, пилоту удалось катапультироваться, и теперь, по какой-то иронии судьбы, его капсула медленно летела по инерции практически в том же направлении и с похожей скоростью, что и огрызок нашего истребителя.
— Долетались, — прокомментировала я.
— И что теперь? — спросила напарница.
— Всё зависит от того, кто прилетит спасать нас первым. Если наши, то мы герои, если дзыниры, то неудачницы.
