Ну, командуй, Александр Васильевич. «Чудо-богатыри, по-пластунски вперед!»
Тесно, ребята. И страшно до промерзания кишок. Зато адреналина — море, хоть жопой ешь этот самый адреналин.
Я проползаю куст, сделав очень глубокий вдох. Я задерживаю дыхание. У меня по жизни есть такой навык — могу не дышать целую минуту. Парни проверяли по секундомеру. Здесь я, кажется, две минуты не дышал, или типа того.
«Захочешь жить, еще не так раскорячишься».
И какая же это сволочь так набила мой рюкзак? А? Я сам? Нет! Да я бы никогда!
До чего же тяжело!
Тут прямо на середине тропинки вижу гриб. Крепенький такой, добрый русский боровичок. Раньше подобных молодцев любили рисовать в детских книжках со сказками. Белый гриб под сосеночкой, белый гриб под березочкой, белый гриб у самой избеночки… так и лезет на сковородочку.
Этот — прямо витязь среди грибов, либо князь пресветлый. Аж по колено мне будет. Прямо из-под шляпки выбиваются у него то ли стручки какие-то — совсем не грибные, — то ли мультяшные богатырские кудряшки. Что за богатырь, в конце концов, с прямыми-то волосами?
Но какого черта он выпер прямо посередь тропинки? Станция Янов — место оживленное, тут часто бродят сталкерские команды. Кто-нибудь да срезал бы его и отволок ученым, либо сожрал с голодухи, хотя лопать выросшее в Зоне — дело стремное.
Скрючившись в три погибели, я добываю из кармана болтик и бросаю его в гриб. Железный друг сталкера чуть-чуть не долетел. Самую малость.
Вот досада! Тянусь за вторым, но на полпути рука застывает. А боровичок-то странно реагирует на мое болтометание.
Невинная шляпка его съехала набок и повернулась в мою сторону, словно гриб — вот хоть руку отрежьте! — говорит мне: «Куды лезешь? Забодаю!»
Безобидный смешной грибец.
А на меня холодом повеяло. Будто по кишкам холодный стальной шарик проехал.
Нет, ребята, обличье у этого монстра грибное, а вот нутро его не разглядишь. Оно там — какое угодно, только не безобидное.
Я очень медленно, очень терпеливо ползу назад. Задерживаю дыхание. Морщусь от тяжести рюкзака. Боюсь лишний раз в сторону качнуться. И вылезши обратно, достаю фляжку и досыта хлебаю воду. Что-то в глотке у меня пересохло…
А потом навожу АКСУ на боровичок и плавно жму на спусковой крючок.
Между нами теперь метров пятнадцать — двадцать, а до того, как я отполз, было метров десять. И мне повезло, что я испугался, да и попятился. Потому что первая же моя пуля врезалась грибу в шляпку, шляпка раскрылась, что твой тюльпан, да и плюнула какой-то черной дрянью. Очень ловко плюнула, накрыв весь участок тропинки от боровичка до моего носа. То есть до носа метра, может быть, не хватило.
Я нажал спусковой крючок еще раз и жал, пока от гриба даже клочьев не осталось. Еще летели мои последние пули, а черные кляксы на траве, на кустах, на тропинке, оставленные плевком боровичка, уже вспыхнули зеленоватым химическим пламенем. Горели они, пока было чему гореть. И только когда исчезла трава, пропало пол куста и вчистую выгорело черное «топливо», я решился ползти вперед.
Чем ты таким был, гриб? Падлой ты был, это точно. А еще, наверное, уродом, в котором срослись генетические цепочки милого, вкусного боровика, какого-нибудь бешеного огурца и неведомой подопытной заразы, выбравшейся из недр военной лаборатории в 2006-м, после Второго Взрыва…
Миновав зазор между «грави» и контактным кустом, я чисто прошел еще метров сто пятьдесят.
Обошел столб, прошелся по лесополосе, добрался до полянки, попытался завернуть налево, чтобы выйти на старый маршрут.
Не тут-то было. Тропинка, по которой мы вышли к электровозу, змеилась в десятке шагов от меня. Вот только выбраться на нее не получалось.
Кто бы из вас, ребята, полез напролом, через «мясорубку» и полдюжины «трамплинов», сросшихся в чудовищный хоровод? Да никто.
Я даже загляделся на эдакую прелесть: вышло нечто вроде аномального «букета»: шесть роз одного цвета (допустим, белых), вокруг одной розы другого цвета (допустим, вишневой). И совершенно бесплатно! Жаль, немногие оценят такой подарок. Я хоть и оценил, а срывать не полез.
Пришлось вернуться на полянку.
Там под ёлкой прятался абсолютно целый армейский шлем, совершенно мне не нужный. Так что он продолжил игру в прятки, а я сделал вид, будто не заметил его. Под березкой давным-давно оборудовали шашлычное место. Зацените: стол вкопали, сиденья-чурбачки кругом поставили, костровую яму нарыли и по две груды кирпичей — под шампуры — у краев этой ямы сложили.
Финиш! Наша фирма «Еврозона» предлагает вам незабываемые ощущения: тур «Преисподняя-VIP» по местам гибели самых известных сталкеров! Легенды Зоны прямо по курсу! Поиски бесценных артефактов с их последующей покупкой по ценам поставщика в duty free-секторе! Ужин с фольклорными танцами кровососов! Местный специалитет: псевдоплоть средней прожарки под соусом из псевдослизи!
Как раз из кострового места вырастает, подобно диковинному синему дереву, пятиметровая «электра». Большое удобство для быстрого разогрева шашлычков.
От избытка чувств я даже врубил детектор артефактов. Тот выбросил на экран информашку: «Артефакт неизвестного происхождения?» (знак вопроса мигает). Сунувшись в указанное место, я обнаружил изрядную кучу настоящего сталкерского дерьма.
Довольно крупную. Не меньше 0,5 кг весом, то есть на средний артефакт потянет без вопросов. Возможно, оказавшись в поле аномалий, дерьмо приобрело многочисленные драгоценные свойства, и мировая наука аж содрогнется от восторга, положив его под микроскоп, подвергнув жестким излучениям и воздействию электротока. Но я пока не готов торговать дерьмом, тут нужны настоящие специалисты.
Знаете что, ребята? Я всё никак не мог опомниться от страха. И я, как долбаное чмо, нервно заржал над этой кучей, потому что пока я ржал, страха почти не чувствовалось.
А успокоившись, сел, достал полупустой магазин, выщелкнул из него одиннадцать оставшихся патронов, затем вынул рабочий магазин и вбил боезапас в него. Влезло всё — как видно, многовато я потратил на боровичок… Вставил магазин в АКСУ. Более или менее успокоился.
Судя по детектору аномальной активности, лучше мне было выбрать новый маршрут. И легче всего оказалось выйти за пределы аномального гадючника чуть севернее вокзального здания.
Метров пятьдесят прямо на север и тут — единственная серьезная преграда, зато какая! Пятилепестковый, неровный, могучий «грави». С одной стороны его фланкирует откос и глубокая канава, куда я сунусь в последнюю очередь — мало ли какая живность обитает под водой. С другой — лес «птичьих каруселей». И все-таки… все-таки там имелся проход.
