Воды действительно хватало — ниже линии снегов ручейки журчали чуть ли не на каждом шагу. Да и трава попадаться начала, а местами, на прогреваемых склонах, и мелкий кустарник поднимался. Но до полноценных горных лесов было все еще далеко — время уже около полудня, а они еще к ним до сих пор не подошли — так и зеленеют внизу, будто дразнятся.
Наксус считается самым большим островом этого мира (хотя это утверждение весьма спорно). Но вот ровной земли на нем не слишком много — куда ни плюнь, обязательно попадешь в горы. Четыре большие равнины, на которых располагаются главные провинции Вечной династии, окружены плоскогорьями и заснеженными хребтами. Меж ними хватает плодородных долин, но масштабы там уже далеко не те. Даже жители низин к высоте привычны — чтобы, к примеру, попасть на ярмарку, иногда приходится несколько перевалов преодолевать. Ну и к лишениям здесь тоже все относятся с пониманием, и слабины не дают — климат, география и войны неприспособленным неженкам простора не оставляют.
В общем, несмотря на длительные лишения, путники двигались достаточно бодро (если не считать непрекращающиеся жалобы омра). Но всему приходит конец — даже невозмутимый старик иногда бросал по сторонам красноречивые ищущие взгляды, в которых читалась злободневная мысль: «Вода это хорошо, но не мешало бы набить брюхо чем-то твердым, а потом хорошенечко отдохнуть».
* * *
Еду нашли под вечер.
К тому времени кустарники перестали быть редкостью — местами через них приходилось продираться, что сильно замедляло путь. Увы — этой тропой здесь явно пользовались нечасто: заросла немилосердно. Иногда встречались карликовые деревца с причудливо изогнутыми стволами. Мальчик заявил, что это холодоустойчивая разновидность кизила — из такой витой древесины можно изготавливать детали для мощных луков. Старика эта информация не заинтересовала, а омр, узнав, что плоды эти недоростки дают лишь к осени, обозвал растение нехорошими словами, одновременно жалуясь высшим силам на полную бесполезность существования такой вот никчемной флоры.
Вот как раз на этих жалобах старый учитель остановился, оперся на свой простецкий посох, указал вниз:
— Смотрите — там, на склоне: черные точки мельтешат.
Ххот, присмотревшись, согласился:
— Вижу. Это птицы. Похоже вороны. Гадкая птица, но я и на такое согласен. Эй, малец — может ты и лук сумеешь соорудить из этого кизила, после чего подстрелить пару чернокрылых бестий?
— Вороны просто так над одним местом не летают, — не по вопросу ответил ученик.
— А ведь верно, — согласился омр. — Надо быстрее спуститься, поглядеть. Даже если там недельной давности дохлятинка — не стану отказываться. Перца душистого к такой бы неплохо, ну да где ж его найдешь…
В горах расстояния выглядят обманчиво — когда спустились к вороньему пиру, над склоном начали сгущаться сумерки. Отяжелевшие птицы с недовольным карканьем оторвались от туши, с трудом взлетели, удалились чуть ниже, спикировали в заросли — похоже, там тоже имелось что-то вкусненькое.
Омр, пнув ногой вытянутую рогатую тушу, констатировал:
— Да это же олень! Отличный олень! Благородной породы! Самец трофейный — ваши аристократы любят такие роскошные головы на стены прибивать. Непохоже, что он умер сам…
Пригнувшись, Ххот что-то поднял, торжественно продемонстрировал находку — медный цилиндрик, суженный с одной стороны:
— Гильза от винтовки Энжера — наверное, тут поработали солдаты коалиции. А может шайка наших с трофейным оружием постаралась… Странно — почему они не забрали мясо…
Старик, указав на отдельных ворон, кружащих над окрестностями, предположил:
— Похоже, здесь перебили целое стадо. Вон следы лошадей — кавалеристы загнали оленей к скалам. Скорее всего, они издалека пришли — нечего им здесь делать…
— Я вижу. Но почему мясо не забрали?
Старик пожал плечами:
— Может забрали несколько туш, а остальное бросили. Не нужно им столько было.
— Да они верно сбрендили — это ведь горные олени! Заветная мечта любого охотника! На них никто не смеет поднимать руку, кроме высших аристократов — под угрозой удавливания или отсечения нахальной руки по самое плечо! Говорят, что их мясо подобно нежнейшему говяжьему языку. Вот только убитого оленя надо сразу потрошить и быстро вырезать мускусную железу. Стоит промедлить, и мясо будет с неприятным запашком. Ну да ладно — я и на тухлое согласен, а это явно еще не протухло. Отдыхайте, друзья мои неожиданные — сейчас Ххот накормит вас по-настоящему. Только омр умеет так кормить — с пальцами слопаете.
Заявление воина выглядело несколько подозрительно — достаточно вспомнить о ряде особенностей кухни его народа. Но мальчику, похоже, было все равно — рухнул на пятую точку прям где стоял: сильно вымотан. Старик оказался покрепче — растворился в зарослях, откуда вскоре вернулся с охапкой сушняка и новостями:
— Я нашел еще две туши. И следы медвежьи видел. Большие следы — большой медведь.
— Ну это понятно — падаль косолапые очень уважают, — заметил омр, не отрываясь от разделки добычи.
— Ночью придется поддерживать костер — пищи вокруг достаточно и хищники не рискнут подойти к огню.
— Зверей я не боюсь — уделаю любого медведя, а вот солдат надо опасаться. Вдруг вернутся. Меня они точно прикончат — омров эти слизняки не любят. Да и вам достанется…
— Ночью точно не вернутся — кавалерия в темноте по горам двигаться не сможет.
— Твоя правда, старик. И ты бы принес еще сухих веток — эти прутики прогорают слишком быстро. Их на ужин уйдет слишком много, а ведь ты еще всю ночь собираешься огонь поддерживать. Когда стемнеет, искать дрова станет труднее.
Вслед за стариком на поиски топлива отправился и мальчишка. Омр только головой покачал — тощий малец на ногах не стоит, но туда же. Неугомонное отродье, упрямое как и все жители Наксуса…
Горный олень создание благородное и крупногабаритное — передняя нога весит побольше, чем боевой топор омров, а заднюю женщине двумя руками поднять нелегко, да и для крепкого мужчины не пушинка. Но тройка путников прикончила ее целиком. Правда, работали в основном крокодильи челюсти Ххота — наконец-то он заткнулся, не терзая уши спутников своими рассуждениями и расспросами. Старику хватило несколько полосок, а мальчику и того меньше — поклевал будто болезненный воробей. Мясо, правда, было не особо аппетитным — обуглилось вдоль разрезов, несоленое, да и запах не особо приятный. Воин, грызя добротно обглоданную кость, заметил:
— Да вы будто со щедрой пирушки сюда заявились — почти не ели.
