Красавчик, да? Ну, не животное – уже хорошо.
– К лесу передом, к тебе задом? – Сайгон вскипел. Всему же есть предел! Вот-вот выплеснет скопившееся негодование. А если кого ошпарит, он не виноват.
– Эко тебя, босс… – Лектор увидел шрамы на спине Сайгона.
Скажем так, спина его представляла собой интересное зрелище. Между лопаток и вдоль позвоночника пролегла белёсая вязь рубцов, которая складывалась в слова «Спаси и сохрани». Причём буквы были вырезаны мастерски, очень похоже на старославянские.
– Что это, босс?
– Ошибка молодости. – Сайгон зло посмотрел на Барби. – Вечная память о делах давно минувших дней, когда казалось, что весь мир…
* * *
…Сайгону тогда казалось, что весь мир принадлежит ему.
Он один волен распоряжаться своей судьбой. А если постараться, так и судьбами прочих обитателей метро. Всего-то и надо – протянуть руку, взять Хозяина Туннелей чуть пониже пупка, покрепче сжать и внятно произнести свои требования. По глупости – из-за своей безмерной самонадеянности! – он попал под скальпель религиозного фанатика. Случилось это на Житомирской. Причём Сайгон, как он утверждал, конечно же, пострадал ни за что. Он всего лишь руку протянул, потрогать хотел, ничего такого, а его, бедного, унизили и оскорбили…
Дело было так. Пошёл по метро слух, что на Житомирской есть идеальное оружие – лук, который со ста метров разит пацюка в зрачок. А хозяин того лука – сам патриарх Всея Метро отец Никодим, оборонитель истинно верующих. Этот седой старец в прошлом числился то ли генералом аэромобильных войск, то ли полковником СБУ и в свободное время увлекался стрельбой из лука, даже мастером спорта был. Он-то и заказал Майору спортивный инвентарь высочайшего класса. А взамен пообещал пожизненное отпущение грехов и три цинка патронов. Полгода изо дня в день Майор поднимался на поверхность в поисках нужной вещи. Это уже стало делом принципа, а не заработком, но Майор выполнил-таки заказ отца Никодима.
Только слава о луке достигла ушей Сайгона, он сразу решил заиметь такой же. И потому отправился на поклон к Майору, который тогда ещё обитал на Святошине. Майор выслушал парня и ответил, что нет ничего невозможного, Сайгону надо лишь пройти курс обучения. «Задатки у тебя есть. Злость, ярость – всё при тебе. Поднимайся наверх и бери что хочешь!» – так ответил мародёр глупому мальчишке по фамилии Ким.
Мальчишка поверил Майору и полностью погрузился в учёбу.
Правда, ненадолго.
Позже, навсегда покинув лагерь мародёров, он предпринял дерзкую попытку выкрасть легендарный лук. Конечно, из этой затеи ничего путного не вышло – его поймали с колчаном в руках. Патриарх лично присутствовал на пытках, поучая катов, как больней сделать клиенту, нанося при этом минимальный вред драгоценному здоровью. Отец Никодим сделал всё от него зависящее, чтобы дерзкий вор мучился как можно дольше.
Сначала патриарх хотел вырезать на спине у вора заповедь «Не укради», но, поразмыслив, решил, что поздно воспитывать заблудшую овцу, зато самое время позаботиться о спасении души. Посреди Житомирской стояла виселица, которая редко пустовала. Вот с ее помощью Серёжа Ким и должен был покинуть суетный мир. Чудом – это отдельная грустная история – он сумел сбежать.
А пять лет спустя низенький азербайджанец с Вокзальной преподнёс Сайгону поистине царский подарок – тот самый лук. Это была плата за франшизу. Через неделю отец Никодим умер. Говорят, не перенёс разлуки с любимым оружием…
И вот лук, из-за которого Сайгон рисковал жизнью, валяется на платформе Нивок, будто обглоданная кость, никому не нужная – наступи, раздави, не жалко. Сердце Сайгона стучало, как колёса по рельсам, когда он смотрел на своё с таким трудом добытое оружие.
– Давай, красавчик, поворачивайся, не робей! – Барби чуть ли не облизывалась, глядя на тело Сайгона: ни грамма жира, бугры мышц, полосы шрамов.
– Ты напрасно тратишь время. – Он скрестил руки на груди. – Я не принимаю ухаживаний. Извини, у меня есть жена, и я очень её люблю.
Рыжая так и застыла на месте. Лицо её побледнело, затем покрылось алыми пятнами. Она вытащила из ножен на поясе тесак, которым легко можно продырявить человека насквозь, и шагнула к Сайгону. Лезвие уткнулось ему в кадык. Постанывая, Барби прижалась к фермеру всем телом.
В паху Сайгона вдруг стало жарко, он едва заставил себя отдёрнуть руки – так хотелось обнять красотку. Не для того он затеял поход, чтобы изменить жене… Не для того…
Короткий, но очень болезненный удар в запястье, потом в локоть – кисть девушки мгновенно онемела, нож выпал. Сайгон подхватил его на лету и тут же приставил к горлу рыжей.
Ещё не позабыл науку Майора.
– Ну что, Барби, сыграем в твою игру наоборот? Чур, теперь я вожу!
– Не надо, босс! – крикнул Лектор, но Сайгон проигнорировал его совет.
На Нивках им делать больше нечего. Да, Сайгон рассчитывал навестить местную ферму и даже позавтракать за счёт заведения. Тем более, что возможность подобных визитов и услуг отдельно оговаривалась при продаже франшизы. Ну да ладно, не в этот раз.
– Верните моё оружие. – Обращаясь к девушкам из конвоя, Сайгон скорчил самую жуткую гримасу, на какую он только был способен. Он ведь животное. – И рюкзак! Всем оставаться на местах, или она умрёт!
– Кто ты такой? – прохрипела рыжая. Похоже, она испугалась не на шутку.
Сайгона это только воодушевило:
– Я фермер со станции Святошин.
– И все мужики у вас такие? – В голосе Барби прозвучал живой интерес.
Перед глазами Сайгона всплыли лица Митьки Компаса, Болта и Кашки…
– Все! С нами шутки плохи и…
Он бы мог ещё много чего сказать, но телом его овладела слабость.
И он упал.
* * *
Днепровские волны поднимали, грозя опрокинуть, лодку с прогнившими, кое-где надломанными бортами. Вёсла то и дело черпали воздух, когда лодку швыряло вверх. Ветер, наполненный крупицами льда, с явным удовольствием хлестал по обнажённой спине – ты никак не мог согреться, рук уже не чувствовал, голова раскалывалась от холода, – казалось, в неё засыпали горячей чугунной дроби и хорошенько встряхнули.
Чуть впереди в разрыве тумана чернел контур ещё одной лодки. И ещё одна отстала, если вообще до сих пор на плаву. На дне хлюпала вода, твой товарищ, обнажённый, как и ты, рыдал, вычёрпывая её ладонями. Бесполезно. Воды всё больше и больше. Вы не доплывёте. Вы погибнете. Вы…
Ну и пусть! Пути назад всё равно нет! Гидропарк – это хуже смерти, это…
Для этого просто нет слов. Лучше утонуть в пучине древнего Борисфена, чем стать ЕГО добычей!
Третий ваш товарищ без сознания. Он умолял не бросать его на Гидропарке. Это было тяжело, но ты тащил на себе коченеющее тело, хоть уже было ясно – ему не выжить. Пусть. Тела нельзя оставлять, иначе ими завладеет ОН.
