— Такие вот дела… — глубокомысленно изрёк я, медленно опуская ствол. И зашёл в комнату. Приблизился к подёргивающемуся на останках дивана телу и пару мгновений постоял, размышляя — не выпустить ли в него ещё очередь. Решил, что не стоит. Это уже посмертные конвульсии… Три выпущенные из «Корта» пули, пробив челу правую руку и уйдя глубоко в тело лишили его жизни практически моментально.
Второй же и вовсе не нуждается в контроле. С такими ранами не живут… Вошедшая в спину очередь прошила бандита насквозь, буквально разворотив левую сторону грудной клетки.
«Даже слишком много ему было», — критично подумал я разглядывая разлохмаченную дыру на лицевой стороне комбеза злодея, сломавшего таки при падении несчастный стул. — Вполне хватило бы и пары пуль вместо четырёх выпущенных.»
Впрочем, сильно пенять себе на излишний расход патронов я не стал. Это ж «Корт»… Да ещё тридцатая модель, обладающая просто чудовищной скорострельностью. За что, собственно, абсолютное большинство и недолюбливает этот ствол, несмотря на все имеющиеся у него достоинства в виде: лёгкости, компактности, достаточно высокой точности и наличия интегрированного глушителя.
Убедившись, что никакой угрозы мои противники больше не представляют, я повесил «Корт» на правое плечо. И придерживая ствол рукой, осторожно выглянул на улицу. С целью проверить, нет ли там кого-то, кто мог бы помешать мне заняться сбором законным трофеев.
Удостоверившись, что улица абсолютно пуста и успокоившись на этот счёт, я присел возле ближайшего тела и сдвинул шейный платок, прикрывающий нижнюю часть лица бандита. А затем ещё избавил его от солнцезащитных очков, ухватив их за гибкий фиксирующий ремешок и стянув. Всмотрелся в открывшуюся рожу и головой отрицательно покачал. Не, не встречался мне этот субъект ранее… Ни в городе, ни на Базе. Что, в общем-то, не удивительно, ибо обретаюсь я здесь без году неделю.
Второй бандит, с которым я повторил разоблачительную операцию, тоже оказался мне совершенно не знаком. Можно было и не возиться с переворачиванием его тела и стягиванием с него солнцезащитных очков и шейного платка, выступающего в роли дешёвой замены маски-фильтра и защищающего дыхательные пути от попадания в них снежинок металлизированного стекла.
Разобравшись с этим вопросом, я оценивающе огляделся и, не мудрствуя лукаво, сгрёб на пол со стеклянного столика всё не нужное. Оставив лежать на нём только карабин и брошенные чуть ранее солнцезащитные очки. И начал в темпе собирать все ценности. Первым делом к своему уже лежащему на столешнице собрату присоединился чуть заляпанный кровью «Хога-6» второго бандита. На них же я бросил снятые с трупов как есть оружейные пояса со вторыми стволами, ножами и запасными магазинами. И ещё одни простые, но всё же стоящие каких-никаких денег солнцезащитные очки…
Дошла очередь до карманов бандитов…. Обшарив которые я не смог удержаться от удивлённого возгласа. Початая пачка жвачки, всего лишь шестнадцать кредов звонкой монетой, блистер с пятком лазурных шариков синтекса, прочая мелкая ерунда — это всё вполне ожидаемо и удивления не вызывает. В отличии от двух похожих друг на дружку как близнецы тонких металлических пластинок прямоугольной формы со скруглёнными краями…
Универсальные расчетные карты Гэлэкси банка… А в просторечье — унивы.
На первый взгляд — всего лишь изящные серебряные безделицы. Одна плоскость которых является непритязательно матовой, а другая несёт на себе обладающее неимоверным количество мелких деталей и выполненное в цвете стилизованное изображение громадного города — технополиса Оммар, что на Фейте, в центральной системе Восьмого сектора Земного Союза. Но на деле это те же кошельки! Только электронные.
— Блин, надо было всё же гранату кинуть, — чутка огорчился я, обнаружив у злодеев расчётные карты. — Глядишь, удалось бы срубить ещё немного кредов… Наверняка ж унивы у бандосов не пустые…
Покрутив в руках серебряные пластинки, и с сожалением повздыхав на них глядя, я уже собрался было бросить их на столик, когда мне вдруг вспомнился стародавний трёп весельчака Гектора, одного весьма ушлого типа из отряда отца. Как-то он рассказывал как запросто можно выяснить пароль к чужому униву… Способ конечно крайне ненадёжный, но иногда он прокатывает…
— Что мне мешает попробовать? — пожав плечами, спросил я сам у себя. — Не выйдет — значит не выйдет. Не беда.
Я прошёлся по комнате, выискивая место на полу, где слой белёсой пыли потолще, а найдя его — присел и аккуратно сгрёб всё это дело левой рукой. Набрал практически целую жменю! И щедро сыпанул на подставленные серебряные пластинки. Отчего те моментом стали выглядеть как обвалянные в муке.
Положив изрядно запорошённые пылью унивы на металлический шкаф, я небрежно отряхнул руки и достал из кармашка на поясе баллончик со сжиженной углекислотой. Там её как раз осталось чуть-чуть…
Пройдясь несильной струёй хладагента по расчётным картам, я добился того, что они почти полностью очистились от замаравшей их пыли. Но именно что почти… На серебряных пластинках осталась целая россыпь отчётливо различимых пятен… Разумеется — местах где их чаще всего лапали грязными руками, оставляя потожировые следы.
Не особо, общем-то, рассчитывая на удачу, я поднял первую карточку и внимательно присмотрелся к раскладке пятен на ней. И мигом углядел некую занятную закономерность в расположении самых отчётливых отпечатков пальцев…
— Да тут, похоже, никто не утруждал себя сложными паролями, — хмыкнул я, обозревая открывшуюся взгляду картину. И, не сдержавшись, криво ухмыльнулся…
Опомнился правда тут же и бросив ухмыляться прежде времени, метнулся к лежащему у стеклянного столика мёртвому бандиту. Да, выхватив нож, быстренько срезал с его кистей тонкие перчатки. Затем поднял бездыханное тело и кое-как усадил на останках дивана. Ну и сам устроился рядышком, придерживая труп. В руки которому незамедлительно всунул его унив…
Прижав большой палец правой руки мертвеца к миниатюрной эмблеме Гэлэкси банка, располагающейся в нижнем углу на лицевой стороне расчётной карты, я подержал его так несколько секунд. Пока по пластинке не прокатилась серебристая волна, смывшая стилизованный рисунок со своей поверхности и оставившая после себя безмятежную зеркальную гладь. На которой, мгновением спустя, возникла чёрная точка. Моргнувшая трижды и выпустившая из себя короткий луч. Тоже чёрный. И всего-то порядка сантиметра длиной. Затем этот луч описал окружность вокруг своей прародительницы-точки, подобно стрелке механического хронометра. Отличие разве что только в том, что за чёрной полоской оставался не исчезающий цветной след… В результате чего на металлической поверхности возник радужный круг, здорово смахивающий на человеческое око.
