«Да мироздание первым делом, не колеблясь, должно стирать эту армию освоения, а не отдельные соты!..» – недоумевала Лана.
«А может быть, Вселенной это нужно? Если где-то зажигается огонёк разума, значит, он зачем-то нужен звёздам?..» – ответил Данила вопросом на вопрос.
«Но почему же при всём при этом Организация ничего не делает, чтобы спасти людей в мирах, предназначенных на заклание? – растерянно вопрошала мужа Лана. – Наоборот, блокирует их и не даёт спастись тем, кто мог бы…»
В конце концов, отложив споры и размышления на эту тему, молодые люди принялись переосмысливать информацию, известную Даниле, по принципу: «Одна голова хорошо, две – лучше». Тем более что эти «две головы» гармонично дополняли друг друга. Муж Ланы, будучи непосредственным участником блокад нескольких ячеек, имея соответствующие опыт и знания, мог предугадать расстановку сил Организации. Он искал самое слабое место в ней, которое не выдержало бы неожиданной атаки «со спины», и нашёл его. А Лана, в свою очередь, подробно расписала, что способна лично она «вытворить» на своём штурмовике, максимально экономно использую весь его боекомплект.
Решение было принято. Выбор пал на одну из планет звезды Эмала. Именно в её системе две соседние планеты являлись мирами разных сот. И одна из этих ячеек являлась той самой, очередной в чёрном списке. По добытым данным, её блокада вот-вот должна была начаться. Обычно подобные миры удерживались в изоляции небольшими силами, следуя надёжной схеме, которая осечек не давала ни разу, но слабое место имела. Эта схема не оставляла ни малейшего шанса вырваться из блокады, но была не ориентирована на то, что хоть кто-то, пребывая в здравом уме, возжелает добровольно попасть в закупоренные миры, прорваться извне.
Портал в осевом мире, ведущий на планету, соседнюю с обречённым миром, как правило, работал исправно. Проход специально не перекрывали, чтобы знать наверняка, где выйдут из внепространства потенциальные беглецы. Это была своего рода перестраховка. Даже если кто и сможет прорвать блокаду на той стороне, то, пройдя через портал, сразу окажется под огнём четырёх стерегущих здесь линкоров и крейсеров, все орудия которых направлены в зону выхода. Следуя стандартным правилам, капитаны располагали свои корабли вокруг портала под острыми углами к оси траектории выхода. Таким образом, чтобы перекрёстный огонь не повредил сам портал и не задел расположенные рядом корабли.
Это построение имело один маленький недочёт – существовал небольшой конус мёртвой зоны орудий всех четырёх звездолётов. И знающий человек, используя соответствующие манёвры, мог пройти в портал, не угодив под огонь.
А в том, что использовать нужно именно стационарный портал, молодые люди были солидарны. В зонах карантина, на самой планете и в околопланетном пространстве, из которого можно попасть во внепространственные коридоры, работала инспекция и боевые патрули Организации, и все попытки соорудить любую конструкцию, даже отдалённо похожую на внутрипланетный портал для «пешеходов», жёстко пресекались. Что можно говорить про орбитальный портал, да ещё и таких размеров, чтобы смог пройти целый эсминец? Успеть его собрать и воспользоваться им – затея, скажем прямо, безнадёжная.
По плану, Лана и Данила должны были, не вызывая подозрения, максимально сблизиться с порталом, выполнить обманный манёвр, совершить переход в соседний с обречённым мир и там, неожиданно ударив с тыла по кораблям Организации, сбежать в блокадную ячейку. Гнаться за ними никто не станет, а вот не пустить могут запросто… Что делать дальше, знала лишь Лана. По крайней мере догадывалась, что понадобится сделать.
Всё предусмотрел Данила, но, как всегда, его величество случай вбросил свой стальной пруток в шестерни идеально отлаженного механизма человеческих планов. Буквально через секунды после того, как молодой адмирал скачал из закрытой базы данных всю информацию, с верха Организации поступил новый оперативный приказ. У верховных адмиралов имелись достоверные разведывательные донесения, что военные именно этого блокированного мира, одного из восьми в ячейке, будут прорываться в открытый космос. Причём конкретно на том участке, где Лана и Данила запланировали просачивание в обречённый мир. Они об этом уже не успели узнать…
Первая часть их плана прошла без сучка и задоринки, но как только эсминец Данилы и штурмовик Ланы оказались на том конце внепространственного коридора, они столкнулись с флотом Организации, в разы превышающим те силы, с которыми они рассчитывали иметь дело. Вокруг несчастной сельскохозяйственной планеты, в сфере доступа к внепространственным коридорам, собралась целая армада! Сотни линкоров, крейсеров, эсминцев и прочих кораблей. И все они уже знали, что вышедший в отставку адмирал и сопровождающая его ищейка находятся «вне закона».
Выбор, по идее, оставался небольшой. Лане и Даниле надо было прорываться или сдаться.
Неудивительно, что они выбрали первый вариант. На самом деле иного выбора у них и не было. С того самого момента, когда «дядюшка Ло», сжимая в руках младенчика, возник в приёмо-передающей сфере портала «Вольный-439», где предстал взору родного деда Данилы, старшего диспетчера Андрона Басовича Лесковчина, отца Мамани, вскормившей Данилку и Светланку.
«Сдаться», кроме всего прочего, наверняка означало и «расстаться».
Глава восьмая. Мирные воины
Я не буду доставать из глубин памяти воспоминание о том, как он ушёл.
Быть может, когда-то и решусь на это, но… всему своё время. Мой командир часто повторял эти слова в последние наши часы, проведённые вместе. Будто заклинание. А последними его словами, перед тем, как он закрыл за собой дверь, были:
– Мы должны отвоевать наше время…
Всё остальное сказали его глаза, встретившиеся с моим взглядом, словно кровью, истекающим любовью и тоской.
Оставшегося в одиночестве человека мучают, терзают воспоминания. Они же его и спасают, утешают. Может, потому он и остаётся человеком? Верящим, любящим, надеющимся…
Но мне больше нельзя иметь личные переживания. Я оружие, которое выполняет поставленную задачу. И единственное, что я смею позволить себе использовать в личных целях, – это больше не вспоминать некоторые минуты жизни. И чувства, испытанные в те мгновения…
Не вспомню, чтобы вдруг не дать осечку в самый неподходящий момент.
Чёрные Звёзды – стирательная «резинка», удаляющая старые рисунки на чистых листах мира. Бытие и небытие – два конца карандаша. Грифель – ластик. Нарисовал – стёр. Мы догадывались о цикличности жизни. Теория взрыва, сжатия-расширения Вселенной среди прочей накопленной информации также уйдёт в будущий цикл. Тем, кому суждено появиться после нас, мы оставим в наследство самое ценное, что имеем. Память о себе. Обо всех наших достижениях и ошибках. Вдруг они чему-то научатся и не повторят…
