Я вырвался из казавшегося душным зала дворца на попавшийся на пути открытый балкон на большой высоте. Меня утеряли в суматохе, начавшейся после церемонии награждения. Повезло. Я уже ничего не понимал и не хотел понимать. У меня внутри все клокотало, я даже про жену забыл, хотя старался от нее не отходить. Не выдержал, опять нервы сдали. Совсем-совсем негодный стал.
Сейчас у меня в нагрудном кармане парадной формы лежало сокровище, которое сделало все смерти на Шквале не бесполезными. Я враз обрел и прощение Земли, и признание, вернув себе собственную уверенность. Признаться, в какой-то момент я позорно начал сомневаться, верно ли поступил. Возможно, перед страхом начала гонений или признания меня предателем, но невольно задумался об этом.
Но теперь все изменилось и меня не в чем обвинять! Земля получит именно то, что хотела: технологии галактических платформ, важную и ценную информацию, которая добавит нам мощи и знаний, улучшит наши социальные условия. Никакого перенаселения Земле больше не грозит.
Слева фыркнул кот, прошел передо мной, заставив отстраниться от парапета балкона. Я не успел убрать лицо, и пушистый хвост титрина скользнул мне по подбородку.
-Рад? - спросил он муркающим голосом. Похоже, настроение у журналиста было благодушное. Небось, кофе напился.
-Поражен, - признался я. - Даже в горле пересохло, а я вылетел оттуда как пробка из бутылки, бутылку то и забыв.
-Чем ты удивлен? - уточнил журналист.
-Я много общался с тобой, и у меня создалось такое впечатление, что Союз - скопище жадных и хитрых тварей, пытающихся всех обвести вокруг пальца.
-Нет абсолютного зла во Вселенной, кому как не тебе это понимать, - возразил титрин. - Твои враги становятся женами твоих друзей, а убийцы оказываются всего лишь ширмой событий. Противники склоняют головы перед твоими поступками и приносят тебе в палату цветы, а потом не считают зазорным замолвить за Землю пару слов.
-Ах, Сатринг, - протянул я. - Он уже выступал в роли нашего спасителя однажды...
-Не надо мешать все в одну кучу. Когда-то ты был куклой в чужом спектакле, но этот спектакль был твоим. Все зависело от тебя и твоих друзей, от того, насколько слаженно вы работаете, насколько чувствуете друг друга.
-Жалко только, что я отдал свою победу Иунозенерику, - пробормотал я.
-Жалко? - титрин был удивлен.
-Теперь я не получу своего авторского права, ведь мне его обещали за победу, - я вздохнул. - Ты просил рассказать, что случилось там, на третьем уровне подпространства? Но я хочу, чтобы это осталось только между нами. Я боюсь за свою жизнь и жизнь своей семьи.
-Вот оно как, - казалось, титрин разочарован, но наш уговор был жестким: он не имел права разглашать то, чего я не хочу публиковать. И все же любопытство журналиста было безграничным: - Конечно, Антон. Это твое право.
-А камеры?
Кот оглянулся, покачал аккуратной ушастой головой:
-Нас, наконец, оставили в покое, можешь смело говорить...
-Там, на нижнем уровне пространства я не знал что делать, не знал, как поведет себя корабль. У нас был очень мощный элемент стабилизации, но и он не справился. Начало что-то плавиться и я уже не понимал, где находится тот буй, который мне надо подхватить кораблем. К тому же я не знал, как создать нужное движение, которое мне позволит быстро заглотить маяк. И тогда передо мной появился шар, тот самый, от прикосновения которого сгорали люди. Он притронулся ко мне, но я не сгорел, моя рука сжалась, и шлюз открылся именно тогда, когда это было необходимо. Так я получил маяк, благодаря контакту с неизвестной мне энергетической субстанцией. Она исчезла сразу, а дальше нас догнал Иунозенерик, призывал драться, но я вышел пошагово из подпространства, боясь завязывать там бой. Любое повреждение обшивки могло закончиться трагически.
Кот так и сидел, забыв закрыть пасть. Его беловатый язык торчал наружу, казалось, он застыл на середине зевка. Потом он нагнулся, провел подбородком по камню парапета, словно этим усилием пытаясь закрыть рот, повернулся, вывернувшись, улегся на бок с изяществом, присущим лишь кошачьим, но продолжал глядеть на меня неотрывно.
-Удивил тебя? - наконец нарушил я молчание.
-Потряс, - так же, как недавно я, ответил Титрин. - Мы не будем сейчас это обсуждать, ты прав, подобное может быть слишком опасным. Не хочется тебя в какой-то момент найти в застенках лабораторий, у которых даже номерного знака нет. Но ты меня поразил. Я был с тобой не честен, и теперь жалею об этом...
-Что, разглашал мои страшные тайны? - усмехнулся я.
-Нет, обманул с самого начала...
Он все никак не мог сказать, и я снова подначил его:
-Документы на наше сотрудничество подделал?
-Да нет же! - титрин вскочил. - Я про авторское право тебе соврал!
-Что, его никак мне передать нельзя было изначально, даже если бы мы победили? -насторожился я.
-Опять нет, - титрин поднялся, оперся мне на грудь лапами и заглянул в глаза. - Авторское право на Вселенскую Пьесу принадлежит... мне.
Я отшатнулся, но кот знал это наверняка, он устоял и опустился обратно на парапет. Больше не смотрел в мою сторону.
-Я был тем, кто пришел на Землю и предложил Шадумскому написать сценарий о приключениях его соотечественников в чуждом мире бесконечного космоса. Это я был тем, кто подверг тебя всему тому ужасу, что пришлось пережить. Я был началом, катализатором. Потом за дело взялись другие. Мне лишь принадлежало авторское право на Вселенскую Пьесу, и я удачно им распорядился. Я приглядывал за тобой с самого начала, очень хотел, чтобы ты не погиб. Потом уже, когда пришел и бесстыже глянул в твои глаза, когда за чашкой кофе ты как-то рассказал мне, ЧТО значит для тебя эта злополучная книга, я тогда понял, что натворил. Понял, что не все меряется деньгами и не все поступки стоит совершать. Но было поздно.
И я продолжал. Я пообещал тебе авторское право за победу, потому что понимал так же, как твоя жена: тебе нужны цели и стимулы, чтобы не сломаться под натиском Объединенного Командования Земли. Я, как никто другой, понимал, что если ты упрешься, тебя можно будет разрезать на части, но ничего не измениться.
Вижу, как ты смотришь на меня. Мы никогда не были друзьями. Я - журналист, пытающийся выиграть для себя сенсацию. Многие из моих советов ты принимал, другие казались тебе неверными. Я понимаю, что дал плохой совет тебе там, в пещерах Селлы, породив сомнения на счет моей искренности или планов, но я не знал иного выхода! Поверь, я не пытался сжить тебя со свету или предать. Никогда не пытался, но невольно своими поступками предал. Ты можешь меня ненавидеть...
Я знал, чем закончится мой проект, знал, что Шадумский просто напишет книгу, и лишь я сам дам ей продолжение. Я буду с этим жить, как придется и тебе. Ну что, брезгуешь мной?
