– Вась, нехрен на хлебозавод глазеть, пожалуй. – подвел я итог своим размышлениям. – Сидим, пока ноги не отдохнут, и уходим в лагерь. Неважно, как тут все сложится, драка здесь начнется наверняка. А вот проскочить к «Шешнашке» надо как можно быстрее, пока фармкоровцы не вычислили нас, кто мы такие.
– А как нас вычислишь? Мало ли, кто тут воюет? – удивился Василий.
– А кто тут может воевать? От задач вычислят, они же знают, что хранилища с «шестеркой» у нас, что нам надо отвезти их в Шешнашку. И наверняка полагают, что Дегтяревы с нами. У них же на морде не написано, что они злодеи, вояки и вояки. Пошлют в сторону Нижнего пару машин на предмет с людьми поговорить, не проезжал ли такой то со спутницами? И рано или поздно узнают, и сколько нас, и на чем едем, и когда отправились. И тогда начнут ловить всерьез. Короче, торопиться надо.
Сергей Крамцов, партизанский командир.
9 мая, среда, утро.
Выехали в рейд мы в шесть утра следующего дня, при этом сочли, что выезд в День Победы к удаче. Прикинули по карте, где получится проскочить, где редколесье, где от деревень далеко, где оврагов поменьше. Вроде бы получался такой маршрут, и не слишком уж извилистый, а что-то вроде плавной кривоватой дуги.
Остающуюся в лагере технику действительно замаскировали так, что в нескольких метрах можно было мимо нее пройти, и не заметить ничего. Откопали окопы для фишки, натянули над ними маскировку, а заодно выкопали поодаль еще несколько таких же укрытий. Даже укромный блиндажик соорудили, который при необходимости в ДЗОТ мог превратиться.
Остающимся наказали, что если появится противник, превосходящий их силами, отходить или прятаться, в бой не вступать. Материальные ценности хорошо, но под молотки из-за них лезть не следует.
Я был рад, что с девушками остается Леха. Все же боец он толковый и опытный, сумеет ими управлять и сумеет, случись чего, их спасти. А заодно нагрузить их службой и подготовкой по самое «не могу», чтобы лишние мысли в голове не роились.
Один УАЗ был замаскирован чуть в стороне от других машин, в ложбине. Так, чтобы на нем можно было рвануть с места и проскочить метров пятьсот по этой самой ложбине, укрывшись от огня. А пятьсот метров есть дистанция безопасная, свыше ста пятидесяти видимости в лесу и не бывает. Договорились, что если их сгонят отсюда, то пусть дожидаются нас в покинутом пионерском лагере, а если останутся без запасов, то пускай отходят к Нижнему.
Что касается нас четверых, собравшихся в рейд, то мы рассчитывали крайний срок возвращения в две недели. Если все будет тихо, то ждать должны нас ровно двадцать дней. Этого должно было нам хватить за глаза, а припасов в кузове грузовика у нас было вообще на несколько месяцев, так что дождаться не проблема. Даже ручей в лесу нашли неподалеку, соответственно водой обеспечились.
Со слов Шмеля выходило, что «бардак» в отличном состоянии, проблем не будет в дороге. Усадили его за руль, завалили почти все боевое отделение запасами, мы с Васькой взгромоздились на броню, свесив ноги в люки, а Сергеич уселся на командирское кресло. Нападения пока не ждали, поэтому подняли бронещитки над смотровыми люками. Мишка тронул броневик с места, и мы покатили прямо по лесу, петляя между не слишком плотно стоящими соснами, давя большими колесами и бронированными корпусам чахлый осинник и кустарник подлеска.
Необычное ощущение, никогда мне до этого времени напрямую через лес на броне, да и вообще на машине, ездить не приходилось. Как ни странно, это было даже комфортней, чем катить по любому грунтовому проселку. Ковер из павшей хвои и листьев скрадывал звук покрышек, лишь эхо от двигателя металось между стволами деревьев. Машина даже почти не раскачивалась, сидеть сверху было комфортно, знай только следи за ветками. Но в сосновом лесу ветки высоко, деревья тянутся вверх, обгоняя друг друга, пытаясь вырваться к солнцу. А уж ветки кустарника нам не страшны.
Лес жил своей самой обычной жизнью, как будто никакого конца света не наступало. Пели птицы, постукивали где-то короткими очередями дятлы. Никаких особо сложных складок рельефа нам не попадалось. Пару раз объехали пологие, но глубокие овраги, через несколько лощин и ручьев перевалили благополучно сами, выпуская из-под брюха бронемашины дополнительные колеса на самолетных покрышках. С ними машина не могла сесть на брюхо, легко перекатываясь через любой излом, а задранный вверх нос и короткий высокий задний свес корпуса не давали цепляться. Так что, к моему удивлению, путешествие по лесу оказалось, пока, во всяком случае, совсем не трудным. Даже приятным.
Иногда приходилось спрыгивать с брони и разведывать дорогу дальше в пешем порядке, иногда ехали с почти пешеходной скоростью, но когда на лес опустились сумерки, то по навигационным приборам выходило, что мы за день преодолели двести шестьдесят километров. Оставалось около ста пятидесяти, завтра к вечеру мы должны были быть у цели. А расход бензина за счет того, что двигатель работал без всякого напряжения, выходил даже меньше планового. Остановившись вечером на привал, мы перелили в бак броневика сто литров бензина из двух бочек, закрепленных на корпусе. Все же прихватили с собой запас на всякий случай. По расчетам, хватало нам топлива за глаза, и туда, и обратно. Может быть даже удастся пригнать бронемашину с собой в Нижний, что было бы очень даже неплохо.
Единственная жалоба поступила от Шмеля. Ему пришлось очень активно вертеть руль весь день, потому что непрерывно приходилось объезжать деревья, поэтому к вечеру у него изрядно разболелись плечи. И больше ничего неприятного за день не случилось, даже не верится.
Поскольку привал устроили в глухомани, километров за тридцать от ближайшей деревни, нападения мертвяков или мутантов можно было не опасаться. Что им тут делать? Поэтому спать легли, разбив три одноместные палатки, как будто просто на природу выехали. Фишку назначали по жребию, мне выпало дежурить первому. Людей здесь тоже опасаться не нужно было, поэтому я остался сидеть на броне «бардака» исключительно на всякий случай.
На лес опустилась тьма, в вершинах огромных деревьев загулял чуть усилившийся ветер, затем начал накрапывать мелкий дождик. Я укрылся под плащ-накидкой, но к концу моей смены дождик прекратился, намочив броню и почти не намочив мягкий ковер леса. Затем меня сменил Сергеич, а я полез спать в палатку, нормально раздевшись до нижнего белья и завернувшись в спальник. В рейде такое тоже себе редко когда позволишь.
Сергей Крамцов, партизанский командир.
10 мая, четверг, утро.
