к дверям. Он закрыл левую, затем вышел, и толкнул правую. Его самодовольная фигура направилась по коридору к выходу, будто не заметив силуэт, укрытый под чёрным плащом. До того, как двери сомкнулись, кто-то вошёл в палату, оставшись невидимым для предателя короля. Они пересеклись у самых дверей, но не отреагировали друг на друга. Кто-то в длинном, слегавшем на пол снизу, покрывавшем голову глубоким капюшоном сверху – остался наедине с королём; в палате, чьи двери захлопнулись.
Длинные рукава поднялись, и из них показались нежные руки. Ладони захватили капюшон, и медленно стянули его с головы. Под черным как ночь одеянием – скрывалась Лира. Её рыжие волосы, её светлое лицо с редкими веснушками, её внимательные глаза… это всё свело Кира с ума. Нити, что держали его – исчезли без следа. Давно потерянная рука – вернулась на прежнее место. Вся боль, все чёрные вены и жёлтые глаза – пропали; остались только набежавшие с годами морщины.
– Лира? – трепетно спросил он, забыв как дышать.
– Нет. Лира мертва. И ты тоже, – сухо ответила девушка.
– Мне нельзя умирать. Кто же позаботиться о моих детях?
– О детях? – переспросила носительница мрачной накидки. – У тебя лишь один ребёнок, и о нём не мне переживать. Оставь суету живым, и отдайся покою, – подступив к кровати, скомандовала девушка.
Любимое Киром лицо приблизилось к его собственному, а нежная рука коснулась подбородка. Евразийский герой не смог отказать в поцелуе своей любви. Он и осушил последнюю каплю его жизни.
Когда кукольник, показав себя примерным капитаном в больнице, возвратился в Белый дворец – новость о кончине короля уже выгнала оттуда всех работников. Где-то наверняка отсиживались Милена и Алан, но даже их нельзя было увидать в пустых коридорах.
Без промедлений кукольник дошёл до входа в тронный зал, у чьих закрытых дверей его ожидал Сарцин.
– Не малого стоило, отвоевать вам трон. Но проблемы устранены; можете знать – престол ваш, – приветливо доложил паренёк.
– Отлично, – воодушевился кукольник, протянув руку к двери.
– Постойте, – помешал ему Минфин. – Этим я оплатил цену своего тела – вы теперь король. Верно?
– Верно. Отсидишь коронацию, и можешь вернуться в Империю, – наконец открыв дверь, дозволил командир. Сарцин, насильно улыбнувшись, кивнул, и покинул окрестности зала.
Кукольник же, триумфально подошёл к бархатному трону, наслаждёно его оглядел, и наконец, отдавшись мягкости малахитовой перины – с широкой улыбкой выдохнул…
34 эпизод. Хвала королю
Семь лет ожесточенной борьбы с болезнью, вошедшие в восемнадцать лет общего противостояния сепсису – прекратились в этот день. Кир вовсе не проиграл свою последнюю битву; его вынудили сдаться. Этим же вечером, не позже шести часов – главная Евразийская площадь собрала на себе опечаленный кончиной короля народ.
Костёр очищения пылал между горевавшими гражданами и сценой, на которой ближе всех к краю стоял капитан Фрай. Несмотря ни на что, он по-прежнему носил капитанскую форму: белую рубашку, чёрную жилетку, брюки и синюю повязку на руке, с ровной единицей. За спиной мальчишки в ряд стоял государственный совет. Всего четыре человека, не считая будущего короля. Даже они, впрочем, как и зрители, соблюдали чёрно-белый тон одежды. Именно в такие цвета чаще всего облачался Кир; в его последний день, любовь к строгому контрасту разделил каждый, кто явился проститься.
– Те удивительные силы, которыми король Кир боролся с болезнью – не позволили выстоять против покусившихся на его жизнь, – с опечаленной серьёзностью, без улыбки, завёл Фрай свою речь. – Нам не ясно кто и зачем напал на короля в его собственной палате, но медработники, и я сам готовы заверить – мы видели, как из неё убегал больших размеров волк. В этом деле ещё предстоит разобраться, но, вначале, необходимо проститься с Киром. Ради этого, мы здесь и собрались. Кир был хорошим королём, он единственный, удостоился чести занять строку на «Золотой плите почёта» при жизни. Мне же, остаётся надеяться только на то, что плоды моего правления, окажутся достойны хотя бы посмертной памяти, – огласил он на весь народ. Это стало безоговорочным намёком на стремление занять трон.
Народ всполошился; среди пришедших на сожжение было много и тех, кто видел другую кандидатуру в короли. Унять смятение людских масс кукловод сумел очень просто; к его спине подступил Сарцин, и в Евразии известный как Минфин. На сцену забежал один из первого отряда когорты, спешно поднеся министру мягкую зелёную подушечку, раскрашенную золотыми росписями. Хотя важна была далеко не подушка; на ней, точно в центре – держалась свежеотлитая корона Евразийского государства. Она полностью оправдывала своё звание, и даже заставляла сожалеть, что не была придумана раньше. Если бы золотая корона, на чьём ободке под каждым из пятью зубков вставлялись идеально симметричные друг другу изумруды; чьи похожие на пики зубики завершались острыми брильянтами; чья детализация гравировок Гегара, Кулака на руке героя, ключевых сцен последней войны и удачно подобранные драгоценности, вписанные в эти сцены – венчали головы Джаина, Артура, Кира… народный почёт был бы ещё более велик. Подобная корона только своим видом даровала статус короля, даже на головах черни.
Со сцены может и не видно было, что среди народа, в окружении троих из первого отряда «Реокрацу» стояли Алан и Милена, зато принцу, осиротевшему в точности, как его кузина, отлично виднелся самопровозглашённый король. Если Милена, в стандартной неуверенности держась за руку «брата» смотрела перед собой, лишённая возможности увидеть сцену, Алан держал голову приподнятой. Его глаза были красны, и вовсе не от яркого костра, чьи языки спали ниже уровня сцены. Горечь потери родителя невозможно передать словами – она жжёт гораздо горячее, чем способен любой костёр. Но сквозь печаль, захватившую сердце Алана, отчётливо виднелось смирение. Его несколько успокоило, что ответственность короны перенял другой человек. Фрай был авторитетен, не глуп, на вид не скажешь, но по возрасту подходит. Юный принц считал это справедливым, коронацию советчика предыдущего короля, и самого сильного в Евразии. Под трауром потери проблёскивала некая расслабленность; ошибки наследника Кира не смогут навредить народу.
– Алан, нам ещё долго тут стоять? – тихо спросила беловолосая девица.
– Нет, скоро уйдём, – заботливо ответил кузен.
Милена покивала, наконец подняв глаза к сцене. Точность её взора снова смогла удивить; фиолетовые глаза направились к Фраю, на чью голову Минфин возложил корону. Её сомкнутая дуга мягко коснулась тёмных волос, и на лице Евразийского короля растянулась улыбка. Его лик снова оттенил добротой, под которой таился мрак подлости. Взгляд племянницы убитого короля тут же сузился; всё лицо девицы испачкало гневное недовольство.
– Хвала королю! – триумфально выкрикнул Сарцин, отступив от короля на шаг.
– Да будет король благодатен! – хором выдавили оставшиеся позади три советника. Их клич был не так уж громок, но народ послушно его подловил. Со зрительских мест донеслись как вялые повторы этих слов, так и вполне бодрые крики, испущенные согласными с новым королём людьми.
С таким же лицом, с короной, в том же положении, кукольник сел на бархатный трон. Само с собой, это произошло в тронном зале, где король пребывал в одиночестве. Измениться
