Вскоре мы были уже в открытом море, и огни Тартара скрылись вдали, как звезды с небес при свете разгорающегося дня.
Оранжевый диск солнца уже опускался за горизонт, когда я открыл глаза.
Возле меня стоял Пан и наигрывал на каком — то странном инструменте, состоящем из маленьких деревянных трубочек.
Время и расстояние отступали, я чувствовал себя все более и более уверенным при мысли о том, что еще никто толком не знает о нашем бегстве именно на борту Этой жалкой галеры.
Звуки музыки Пана были какими — то будоражащими, несмотря на нежность, по крайней мере так я воспринимал их на свой земной слух.
Мне показалось также, что в этой музыке присутствуют еще какие — то слишком долгие паузы, о чем я и сказал Пану.
Он удивленно раскрыл глаза и продолжал дуть в свое подобие флейты, но теперь до меня не доносилось вообще ни звука.
Наконец он прекратил игру и сказал:
— Вас обманывает слух, друг. Когда — нибудь в будущем вы это поймете.
И я тут же вспомнил, что сказал эль — Медико после операции, которую он сделал незнакомцу.
Существа этого мира эволюционировали несколько отлично от нас и обладали четвертым слуховым каналом, который, и теперь в этом не было сомнения, позволял им воспринимать ультразвуковую гамму, что невозможно для земного слуха.
Этим — то и объяснялись те паузы в мелодии, которые возникали для меня при игре Пана.
Улыбаясь моему конфузу, Пан вынул из — за пояса тонкое лезвие и стал сверлить новую дырочку в верхнем конце самой длинной трубочки. Он делал это с такой любовью и сосредоточенностью, что я не мог удержаться, чтобы не спросить:
— Что вы делаете?
— Это мой секрет. Я ищу одну ноту, самую высокую, которая только может существовать в этом мире. О! Эта мысль родилась еще у моих божественных предков.
— И вы так ее и не нашли?
— Нет. Но Пан никогда не теряет надежды. Вера артиста непоколебима, а уж моя — то превыше всех.
Он перестал сверлить, посмотрел на меня своими хитренькими глазками и добавил:
— Но, увы… Даже если я ее и обнаружу, то вам не удастся услышать…
Он засмеялся, и смех его перекрывал шум волн, разрезаемых носом галеры.
Некоторое время спустя я заметил Меркурия, который болтал с капитаном, уже успокоившимся и полным благородных намерений. А недалеко от них я увидел розовый силуэт Олицетворяющей Здоровье.
Оставив Пана заниматься его исследованиями, я пересек палубу и подошел к девушке.
— Считаю своим долгом поблагодарить вас, — свободно начал я, — однако хотелось бы знать, куда меня везут?
Она долго смотрела на меня каким — то странным взглядом, словно охваченная великой скорбью, но потом ответила:
— В Ясонию… Чтобы вы могли бежать из этого чуждого вам мира в свой собственный.
— А если это для меня невозможно?
— Меркурий утверждает, что возможно, — прошептала она, — а я должна вам помочь, даже если мои деяния приведут к уничтожению расы, к которой я принадлежу.
— Что вы хотите этим сказать?
Она кротко глянула на меня, прежде чем ответить.
— Все очень просто, хотя вы еще об этом и не подозреваете. Эта планета обречена на уничтожение. Старение и смерть — единственная судьба всего сущего, и она не будет исключением из правил. Кора планеты расплавится, и наступит день, когда этот шарик взорвется, а осколки его помчатся к звездам, которые их и поглотят. Терпианам это прекрасно известно. Именно поэтому они так и рвутся к вам, на Землю.
Я не смог удержаться, чтобы не сказать:
— И вы обрекаете себя и себе подобных на уничтожение?
— Я обрекаю на уничтожение зло, поскольку оно является уделом этого народа. Вовсе не Землю я желаю спасти, а этот мир, где я день за днем встречаю рассветы и провожаю закаты.
— Никак не пойму, — признался я.
По ее лицу пробежала улыбка.
— Нужно смотреть правде в глаза. Если терпиане захватят Землю, то они понесут зло во всю Вселенную. Вот почему я вам помогаю, выступая против их планов, В любом случае мы обречены… Так что пусть свершится Высшая Воля!
Я задумался, пытаясь проникнуть в эту своеобразную психологию. Я как — то не мог сразу принять ее, хотя она и не вызывала у меня отвращения, ибо способствовала моим планам спасения Земли.
Кроме того, до этого разговора я не осознавал всей чудовищности планов терпиан.
От меня — землянина — ускользал целый ряд вещей… слишком многого я не мог слышать…
Так же, как в музыке Пана!
С наступлением ночи мы собрались в большой каюте, чтобы обсудить дальнейшие планы. Первое, что я, к великому моему удивлению, узнал, было то, что наша юная союзница является не кем иным, как родной дочерью старого Мелкора.
С самого рождения ее определили играть роль символа Здоровья, и терпиане, прибрав ее к рукам, стремились показать свое превосходство во всем.
С самого раннего детства она жила в Тартаре и использовалась для воздействия на народ в качестве божественного символа. Теперь я не сомневался, что мы нанесли серьезный ущерб Плутону, удрав вместе с Олицетворяющей Здоровье. Впрочем, не это сейчас занимало меня.
Больше всего меня беспокоило, как найти Врата Времени и проникнуть в их секрет.
— Мелкор владел этими секретами! — воскликнул я. — Теперь я уверен в этом.
— Возможно, — тихо проговорила девушка. — Насколько я помню, отец занимался изучением происхождения нашей расы. Возможно даже, что в его руки попали некоторые священные тексты.
Меркурий с энтузиазмом, свойственным ему, заявил:
— В таком случае мы можем отыскать их в его жилище!
Тут неожиданно подскочил Пан.
— Эй! Тише! Что — то происходит… Какой — то шум на палубе…
Действительно, смолк барабан, задающий ритм гребцам, а потом прозвучал крик впередсмотрящего, в котором звучала явная тревога.
Мы выбрались на палубу и тут же поняли, что произошло.
Начинался ужасный ураган. Ветер свистел и мчался как сорвавшийся с цепи. Нужно было, не теряя времени, готовиться к катастрофе. Прозвучали четкие команды, и каждый занял свое место, готовясь выдержать натиск волн и ветра.
Наступила ночь, и звезды одна за другой исчезали в тучах, а вскоре на палубу обрушились морские валы, и завывание бури стало совсем оглушающим.
Я потащил девушку в каюту, а корабль в это время стал угрожающе крениться.
На всех лицах читался откровенный ужас, гребцы возносили к небу молитвы, да и сам капитан не скрывал безнадежности нашего положения.
— Корабль больше нам не подчиняется. Течение тащит нас на рифы Острова Мертвых! Над нами тяготеет рок!
