Владимир Аренев - Правила игры

– Но почему?

Губы Бога Войны скривила ироническая усмешка.

– Там, где верующий говорит «да», атеист восклицает «почему»! Рафаал-Мон не просто нанес серьезный ущерб вашей казне, что в преддверии войны могло роковым образом отразиться на ходе всей кампании, Игрок еще и подсунул вам игру Богов. Вы ведь не хотите стать Богом, Талигхилл? Вижу, вы удивлены…. Разумеется, я говорю не в прямом смысле. Махтас предназначен для Божественного мышления. Того самого мышления, которое заставляет пренебречь малым ради большого, даже в случае, когда речь идет о человеческих жизнях. А вам ведь не нравится такой расклад, верно? Вам вообще претит сама вероятность такого выбора. Махтас приучает к единственно возможному – с его позиций – варианту. Вам такое не подходит, правитель.

– Но почему вы сами не уничтожили игру?

– Мне было интересно, как вы поведете себя в этой войне. Помните? – я же Бог. Ну и… вы помешали тогда, в Желтой комнате, а после не было случая. Не хотел выдавать себя.

– Я сделаю это, – пообещал Талигхилл.

– Вот и хорошо, – подытожил Ув-Дайгрэйс. – Богам – Богово, а людям – людское. Что же, мне остается только проститься с вами.

– Навсегда? – охрипшим голосом спросил Пресветлый.

– Там поглядим, – туманно ответил Бог Войны. – Там видно будет. Живите с… – Видимо, он хотел сказать «с Богом», но только улыбнулся: – … с миром.

И ушел, осторожно обходя мертвых и спящих.

Талигхилл огляделся.

Вчера, в пылу сражения, он оказался далеко и от башен, и от своих военачальников. В темноте отыскать кого-либо представлялось маловероятным, к тому же Пресветлый ужасно вымотался в ходе сражения. Поэтому он и остался у захваченной катапульты до утра. То, что особу правителя охранял один лишь Храррип, ничуть не помешало Талигхиллу продремать до рассвета. Теперь же он был намерен отыскать штаб Армахога, расположенный, скорее всего, у северного выхода из ущелья. Можно было, конечно, возвратиться в Северо-Западную, но правитель твердо решил, что покинет Крина не через подземный коридор.

Вокруг вперемешку лежали живые и убитые. Рассветные лучи солнца будили тех, кто был способен проснуться, и люди поднимались, щурясь и моргая от яркого света. Уже звучали команды десятников и полусотенных, сзывавших своих солдат. По веревочным лестницам с башен спускались те из бойцов, кого победа застала наверху. По приказу офицеров они принимались стаскивать в отдельные кучи трупы врагов и своих мертвых товарищей.

Талигхилл подозвал пробегавшего мимо солдата.

– Пригляди за катапультой, – велел он ему. – Чтобы не разобрали на дрова. Отвечаешь лично передо мной.

– А кто ты такой? – пренебрежительно-добродушно поинтересовался солдат. – Пресветлый, что ль? Правитель устало отмахнулся:

– Может, и Пресветлый. Короче, следи, чтобы эту машину не угробили, понятно?

– Ладно, – хмыкнул солдат, – Боги с тобой – пригляжу. А то ведь еще окажешься какой-нибудь крупной шишкой, извиняйся потом.

– Что, я настолько не похож на самого себя? – спросил Талигхилл у телохранителя, когда они шагали к северному выходу из Крина.

– Настолько, Пресветлый.

Талигхилл провел ладонью по лицу – она оказалась выпачкана в грязи и спекшейся крови. Странно, что он до сих пор не заметил этого.

Неудивительно, что к штабу их подпустили не сразу. Сперва стражники долго выясняли, за каким, собственно, демоном эти двое явились и требуют провести их к старэгху. Потом из шатра выглянул сам Армахог, чье внимание привлекли громкие голоса; он сказал стражникам, что все в порядке и эти люди на самом деле те, за кого себя выдают.

После объяснений, рассказав о вчерашних событиях и сегодняшнем состоянии войск, назначении времени первого совещания и отправки за нужными гонцов, – после всего этого, отхлебывая из кружки обжигающий чай, Талигхилл спросил:

– Как вам удалось? Ведь это же было невозможно.

– В мире не так уж много абсолютно невозможных вещей, Пресветлый, – пожал плечами старэгх. – Я сделал то, что должен был сделать. К тому же треть пришедших со мной – ополчение.

– Но откуда взялись деньги, чтобы заплатить им? Ведь…

– Ну, если честно, я им не платил. Так… получилось.

И Армахог вспомнил госпожу Димиццу из «Благословения Ув-Дайгрэйса», которая произносила речь перед горожанами на главной площади столицы. Свои собственные слова, звучавшие потом, он помнил плохо. Однако же добровольцев в результате набралось достаточно.

– А почему вы без телохранителей? Талигхилл вздохнул:

– Мертвы. Я, пожалуй, несколько поторопился тогда, ночью, и оказался в самом центре сражения. Они защищали меня, как могли, но в живых остался лишь Храррип.

– Придется заняться этим, – заметил старэгх. – А на время я прикреплю к вам своих людей.

Вошел стражник, сообщил, что явилась госпожа Вольный Клинок.

Армахог велел немедленно впустить.

– Доброе утро! Похоже, нам удалось это! – Она была деланно бодра, хотя наскоро перебинтованная и лежащая в перевязи правая рука и три длинных шрама на лице свидетельствовали о том, что воительница находится сейчас не в лучшей форме. – Поздравляю с победой! – Тэсса повернулась к Армахогу: – Ты успел вовремя. Даже не представляешь насколько.

– Я спешил, – улыбнулся он.

– Итак, Пресветлый, – она оборотилась к Талигхиллу и придала лицу безразличное выражение, – когда мы сможем получить расчет?

Правитель развел руками:

– Разумеется, не сегодня. Но думаю, в течение недели часть денег будет выплачена. Конкретнее мы с вами обсудим этот вопрос позже.

В это время потребовалось срочное присутствие лично ста-рэгха, и он вышел из шатра, пообещав, что скоро вернется.

Повисла неловкая тишина.

– Послушайте, Тэсса… Она покачала головой:

– Забудьте, мой правитель. Вам ведь известно, ради чего я все это затеяла.

Талигхилл отставил в сторону кружку:

– Нет. Ради чего же?

– Среди Братьев, освобожденных с рудников, был… мой муж. – Тэсса запнулась перед последними словами. Ну разумеется, мы ведь не освятили свой брак в храме двуликого Бога Любви. И тем не менее считали друг друга почти мужем и женой. То есть…

– Понятно, – сказал Пресветлый, хотя на самом деле ничего ему не было понятно. – Но все же…

– Прошу вас, забудьте. – В ее голосе смешались раздражение и тоска. – Просто забудьте.

– Не знаю, хочу ли я забывать, – сказал он серьезно и тихо. – Поверьте, я… В общем, если вы передумаете или обстоятельства сложатся по-другому…

– Обстоятельства чаще всего выбираем мы сами. И иногда – Боги. Помните? выбор есть всегда.

– Верно. – Талигхилл знал, что потом будет презирать себя за сегодняшний разговор и за то, что все же поддается такому удобному чувству благоразумия. А благоразумие твердило: следует учитывать государственные интересы. Опять же, и Тиелиг, прощаясь, говорил… – Верно, – повторил Пресветлый. – А все-таки – не забывайте.