Николавич изогнул бровь.
— Должен сказать, что я изумлен.
— Прошу прощения?
Керр был невелик ростом, к тому же традиционного для космонавтов сложения. Череп его был выбрит начисто, но брови были цвета меди, а глаза ярко-синими. Россыпь веснушек поперек переносицы делала его, к тому же, лет на десять моложе.
— Изумлен предложением кофе, — сказал Николавич. — Вы уже и без того четко выразили свое мнение. Вначале вы не встретили меня у шлюза, показывая, что вы мне не подчиняетесь, а затем из кожи вон лезете, угощая меня превосходным кофе. И как я должен это все воспринимать?
— Что я вам не подчиняюсь, — хитро заметил Керр.
— Вы мне подчиняетесь, — произнес Николавич. — Следующие две недели.
— У моего судна хватает и других дел, — громогласно объявил Керр.
— Которыми вы вполне сможете заняться, как только мы разрешим вопрос с Новым Авалоном.
— Если вам так не терпится разобраться с Дэвионами, отчего мы теряем напрасно время, болтаясь у этой луны?
Николавич дозволил себе легкую улыбку. Интересно, он сам, в свое время, тоже был также накален и нетерпелив?
— Как только перегрузка боезапаса с "Мамонта" будет завершена, мы сможем заняться нашими делами. Не всем присутствующим здесь, регент, повезло только что сойти с верфей Титана, регент. Кое-кто последние несколько лет вообще сражался.
Он увидел, как лицо молодого человека перекосилось от гнева, прежде чем тот сумел с собою справиться, и поздравил себя. Прямое попадание.
— Могли бы пополнять боезапас по дороге, и сэкономить немного времени.
Николавич шагнул к дальней переборке, и уставился в широкий иллюминатор, являвшийся изюминкой кают-компании, смотря на покрытую оспинами поверхность Вэлианта, но перед глазами его была совсем другая картина.
— Вам когда-либо случалось быть свидетелем инцидента при загрузке боекомплекта, регент?
Керр помотал головой.
— А мне случалось, — тихо произнес Николавич. — Все что нужно, это простая искра, легкое, как поцелуй, касание металла о металл. Представьте себе боеголовку, заискрившую в ракетном пенале. Первый же раздавшийся взрыв породит обширную вторичную детонацию. Какую-то секунду вселенную вокруг вас заполонят языки танцующего красного пламени, до тех пор, пока ударная волна не вышибет борт. Последовавшая взрывная декомпрессия затем выпотрошит корабль, вырывая переборки.
Николавич немного помолчал.
— Первой реакцией человека, горящего заживо, будет бегство. Но если вы умны, то позволите огню пожирать вашу плоть, все это время выискивая, за что бы ухватиться — за перекладину трапа или за ручку двери, поскольку если вы этого не сделаете, то вас засосет в ближайшую пробоину, а после этого вас ждет очень, очень долгое падение.
Он развернулся. Глаза Керра были круглые как плошки.
— Можете мне поверить, — сказал Николавич, — Если что-то в ходе перегрузки боезапаса пойдет не так, то вам очень, очень захочется, чтобы рядом была станция.
— Я просто хотел объяснить, — защищаясь, сказал Керр, — Что у меня приказ оставить систему, как только это будет возможно.
— Не волнуйтесь, регент Керр, — мрачная улыбка рассекла лицо Николавича, — Мое вам слово, что ваши дела здесь будут окончены в пределах следующих двух недель.
"Лисья нора", Гора
Новый Авалон, марка Круцис
Федеративные Солнца
7 декабря 3072 года
За много лет до того, когда Джексон Дэвион был еще совсем мальчишкой, его мать настояла на визите к одному из их многочисленных родственников. Ему было тогда не больше шести или семи, и он позабыл большую часть подробностей того путешествия. Родственника он вообще не помнил, а что до столетней давности особняка, в котором они остановились, все, что он помнил, это смутные воспоминания о доме в стиле Тюдоров, с невероятно широкими коридорами и высокими арками окон, пропускавшими внутрь солнечные лучи косыми колоннами желтого света.
Что он помнил с абсолютно четкостью, так это звуки, издаваемые домом ночью, когда нечему было заглушить его страдания. Огромный особняк шевелился, трещал, стенал во тьме, словно пытаясь умереть.
И маленький Джексон был уверен, что особняк собирается забрать его с собой.
На следующий день мать над ним посмеялась, сказав, что это всего лишь старые оседающие стены. У него не было причин ей не верить, но это не обуздало охвативший его страх.
Все три ночи, что они там провели, он ни на секунду не сомкнул глаз.
Сейчас он чувствовал себя точно также.
Он слышал гулкий грохот снарядов корабельных пушек, разносящий гору, звуки передавались к нему практически идеальной акустикой твердого камня, и ему казалось, что он слышит как наяву голос матери, говорящей ему, что это всего лишь оседание скал.
Что-то подсказывало ему, что если блэки и дальше продолжат столь энергично стучаться, то могут, в конце концов, и попасть внутрь.
— Кто там сейчас наверху? — спросил он у дежурного офицера, той же самой женщины-капитана, разбившей голову во время последней бомбардировки горы.
— Астрономы Нового Альбиона говорят, что "Красный ангел", — прошептала молодая женщина, так, словно блэки могли ее услышать. — Похоже, что "Юнион"-модифицированный как раз выходит на позицию над Горой, а "Красный ангел" уходит, курсом на… Росток.
— Что насчет "Прощения" и "Мордреда"? — спросил Коссакс.
Молодая женщина облизнула губы.
— Похоже, пополняют боезапас с грузовиков над лунной базой блэки.
— Грузятся, чтобы потом тоже присоединиться к вечеринке, — пробормотал Лэйдлоу.
Коссакс глянул на де Жерука. Тот глянул на Дэвиона.
— Маршал, мы тут поговорили немного… Может нам переехать на одну из запасных позиций?
Дэвион прикусил губу. Соблазнительно, но…
— Нет.
Он покачал головой.
— Слишком рискованно. Балахонники пристально за нами следят и ведут поиск по всех планете в поисках наших мехов. Если им повезет, чтобы спасти наших ребят нам потребуется лучшая аппаратура управления и связи, что только у нас есть, а это значит — "Нора".
Коссакс медленно кивнул, оставив на лице скептическую мину.
И затем они попали в сущий ад. Стены тряслись и стенали, низкий рев заполонил все окрест. Стол подпрыгнул и врезал Дэвиону по лицу. Когда же он, спотыкаясь, поднялся на ноги, острая боль в носу и влага, покрывавшая всю нижнюю часть лица, подсказала ему, что тот сломан.
— Сукин сын, — выдохнул кто-то.
Он услыхал голос Коссакса. — У него почти получилось.
